Хроники города Энск

- Не может быть! – воскликнул, в негодовании подпрыгнув на своем стуле, пришелец. – В нашем городе все в восторге от грифонов! - А я бы сказал, что по самым оптимистичным прогнозам, из четырех человек один человек относится к ним положительно, один – отрицательно и два – нейтрально, - возразил режиссер, откидываясь на спинку кресла и сверху вниз глядя на своего подчиненного. - Но почему? – сделав наивное выражение мордочки, воскликнул Генри. – Они ведь такие ласковые и дружелюбные… - В некоторых вопросах наш народ уж очень консервативен, - объяснил режиссер. – Им чуждо то, что непонятно. Да и наши чересчур религиозные товарищи бывшие военные своими проповедями неустанно подмачиваю их репутацию. Генри нахмурился и в задумчивости опустил голову. Режиссер, уже научившийся различать малейшие изменения в настроении своего подчиненного, понял, что тот расстроен. - Но, - ободряющим тоном продолжал режиссер, - мы можем в некоторой степени повлиять на это, ведь мы, в конце концов, телевидение. - Да?! – радостно подскочил Генри. – Скажите, пожалуйста, что можно сделать и я тут же приступлю к делу! - Погоди, мне надо сначала все как следует обдумать и обсудить с коллегами, - режиссер сделал рукой успокоительный жест. – Но пока что у меня такая идея: мы создадим новую передачу, на которой будем рассказывать о том, какую пользу жителям города и окрестностей приносят грифоны... Если ты не против, конечно. - Я – только за! – обрадовался Генри. – Только скажите, чем я могу помочь? - В таком случае, я назначаю тебя на должность спецкора по грифонам, - подмигнул пришельцу режиссер. – Готов взвалить на себя эту нелегкую ношу ответственности? - Конечно! – с готовностью откликнулся пришелец. – Что надо делать? - Слушай... - Режиссер открыл блокнот и стал с сосредоточенным видом листать страницы. – Сделать заставку, оборудовать студию... Этим займутся наши художники и декораторы. Но, прежде всего, нужно набрать материал, желательно на несколько выпусков вперед… Это будет твоя задача. Генри молча утвердительно затряс головой, показывая, что готов слушать дальше. - Смотри, - режиссер вырвал из блокнота один лист и протянул пришельцу. – Это то, что мне удалось найти... Пока поспрашивал по знакомым и коллегам, кто что слышал, но потом, надеюсь, сбор информации встанет на поток и нам самим будут рассказывать о разных занимательных случаях... А пока – вот этим людям так или иначе помогли грифоны. Поезди по этим адресам, поспрашивай их, как обстояло дело, сними репортажи… В общем, делай свою обычную работу. - Слушаюсь! – пришелец решительно встал с кресла и шагнул к закрытой двери, сквозь полупрозрачное стекло которой в комнату уже заглядывали ожидавшие очереди посетители. – Разрешите приступать? - Погоди, Генри, - остановил его режиссер. - Есть еще кое-что. Думаю, мне не нужно объяснять, что, возможно, некоторые люди не захотят делиться с тобой подробностями произошедших событий. Может быть, им будет тяжело вспоминать об этом, а может, они просто не хотят, чтобы знакомые узнали, что с ними произошел какой-то курьезный случай. Так что не стесняйся использовать свое врожденное обаяние. - Я справлюсь, - пообещал Генри, отворяя дверь. – Я обязательно справлюсь! *** - Боже, Генри, куда нас черти понесли? – в сердцах воскликнул Василий, когда машина, которой он управлял, в очередной раз наехала на особо ухабистую кочку. – Вот скажи, зачем ты на это подписался?! - Вася, - успокаивающе, хоть и с едва различимой ноткой легкой укоризны, проворковал пришелец, - ты же знаешь, что это ради общего дела. - Вот хоть бы раз ты полежал под машиной, поперебирал своими белыми пушистыми лапками грязную замасленную ходовую... - буркнул брат-сержант. – Хочу послушать, что ты тогда говорить будешь. - Давай, - с готовностью откликнулся Генри. – Когда в следующий раз соберешься ее ремонтировать, зови меня! - Да сиди ты уже, - махнул рукой брат-сержант. – Ты у нас все время в кадре, тебе надо быть чистеньким и ухоженным. Машина остановилась возле небольшой деревянной избушки с соломенной крышей. Сверившись с картой, брат-сержант убедился, что они прибыли к пункту назначения и свернул во двор, огороженный плетеной из веток и лозы изгородью. Они поднялись на крыльцо и водитель постучал. Генри сам был бы рад сделать это, но шерсть на его лапках приглушала любые звуки, самое большее, что он мог сделать, это тихонько поцокать по дереву коготками. Дверь им открыла румяная женщина в платье с подолом, засыпанным мукой. Василий Остроухов представил себя и Генри, после чего объяснил, что они с телевидения, приехали взять у них репортаж. - У нас-то и телевизора нет, только радио на батарейках, - рассмеялась женщина. – Электричество-то до нас не довели, он нам и не нужен... Но я, так понимаю, вам мой супруг нужен? Проходите, не стесняйтесь! Хотя сам по себе интервьюируемый оказался еще молодым человеком, тяжелая работа оставила на нем свой отпечаток. Его лицо было покрыто глубокими морщинами, как у старика. После взаимных приветствий, они прошли на кухню, где хлопотливая хозяйка налила им чаю и пригласила к столу. Василий Остроухов развернул телевизионное оборудование и устроился поодаль, принявшись тихо беседовать с хозяйкой. Генри же, вооружившись микрофоном, начал интервью. *** - Может, пойдешь, загонишь овец? – предложила ему жена. – А то уже солнце садится… - Не волнуйся, - успокоил ее пастух. – До заката еще куча времени, а я как раз немножко отдохну. Вдалеке послышался протяжный, леденящий душу вой. Немногочисленные жители здешних мест тут же узнали его, как и пастух. Шла стая «волков» - появившихся в послевоенное время хищных мутантов, безраздельно властвовавших во всех уголках необъятных степей и лесов. Но люди, с их техническим прогрессом и восстановлением старого мира, стали постепенно вытеснять их с обжитых мест. Тогда значительно поредевшие ряды «волков» стали сбиваться в огромные стаи, кочующие в поисках пропитания и разоряющие на своем пути небольшие деревни, не говоря уже об одиночных домиках, которые тут и там как грибы вырастали в степях. Судя по всему, к ним прямо сейчас приближалась именно такая стая. Нужно было срочно спасать овец, оставшихся на пастбищах, пока до них не добрались хищники. Крикнув жене, чтобы она наглухо закрыла дверь, а еще лучше чем-то ее подперла, он схватил со стола масляную лампу, являющуюся единственным источником света в доме, и, вскочив верхом на вороного коня, во весь опор поскакал в сторону пастбищ. Овцы, завидев приближающуюся стаю, в страхе бросились наутек. Пастух прекрасно понимал, что остановить голодных хищников ему не удастся, но, если он сможет выиграть время, овцы доберутся до своих загонов, другой деревни или другого безопасного места. Поэтому он направил коня наперерез стае «волков». Ударами кнута, пришедшимися по спинам хищников, он вынудил смяться первые ряды «волков». Тех же, кто пытался, несмотря ни на что, вырваться вперед, безжалостно топтал копытами вороной. Поначалу «волки», казалось, в большинстве своем не обращали на пастуха внимания, но с каждым последующим ударом кнута все больше хищников, разъяренно завывая, прекращали преследовать овец и бросались в погоню за всадником. Стая перестала преследовать овец и полностью сосредоточилась на пастухе, что тому и требовалось. Но нервы у верного коня оказались куда менее крепкими, чем у его хозяина. Один из «волков» внезапно появился прямо перед ним и бросился ему на шею, стараясь вцепиться зубами в горло и царапая его когтями. Пастух высвободил ногу из стремени, чтобы сбить хищника на землю, но конь в этот момент взбрыкнул, сбросив наездника на землю, и поскакал прочь, а за ним устремилась добрая половина стаи. Масляная лампа, висевшая на поясе неудачливого всадника, сорвалась и, ударившись о землю, разбилась и погасла. Пастух попытался остановить коня окликом, но за ним тут же устремилось не меньше двух десятков волков и в мгновение ока повалили коня на землю... Времени горевать у пастуха не было: мгновение спустя остальные хищники взяли его в плотное кольцо. «Волки» также понимали, что их жертва попалась в ловушку, поэтому не спешили атаковать: теперь они могли взять ее измором и легко расправиться. Одиночные хищники пытались вырваться, но пастуху удавалось отгонять их ударами кнута. До поры до времени. Один из особо матерых и старых «волков», судя по многочисленным шрамам, повидавший многое на своем веку, набросился на пастуха сзади. Тот успел отреагировать; и хищник получил болезненный удар по морде, но, в отличие от своих соплеменников, не отскочил обратно, а быстро схватил кнут зубами и дернул с такой силой, что вырвал его из рук пастуха, после чего нырнул обратно, утащив за собой трофей. Теперь пастух оказался безоружным перед окружившей его стаей. Бежать было некуда, а промедление «волков» – лишь вопрос времени, пока те не поняли, что ему нечем больше защищаться. Вспомнил он о своей жене, которая будет всю ночь ждать его, но так и не дождется. О дочери, уехавшей учиться в Энск, с которой ему уже не суждено будет свидеться. И от того ему стало так тоскливо, что у него опустились руки и не осталось больше ни сил, ни желания продолжать защищаться. Понимая, что это конец, ему оставалось только начать молиться. И его молитвы были услышаны. Где-то наверху послышалось гулкое хлопанье, будто по ветру развевался парус, а в следующее мгновение земля содрогнулась так, что пастух едва смог удержаться на ногах. «Волки», выжидавшие момент для нападения, также замерли и задрали головы, глядя куда-то поверх плеча пастуха. Тот, проследив за их взглядами, обернулся и сам оцепенел от страха, а в голове у него осталась лишь одна мысль о том, что перспектива быть растерзанным голодными «волками», возможно, не так уж и плоха. Над ним возвышалось внушительного размера покрытое серыми перьями чудовище. Он не знал, что это была грифонша из энской милиции, которая, возвращаясь в город, заметила попавшего в беду человека. Спикировав, как коршун, она бросилась ему на помощь. Быстро оценив обстановку, грифонша сообразила, что пастух не понял, что она пришла ему на помощь, и решила, что надо срочно брать инициативу на себя. Она аккуратно, как котенка подхватила пастуха клювом за шиворот и усадила себе на загривок. К счастью, тот оказался на столько напуганным: не стал дергаться и пытаться вырываться, даже когда услышал, как угрожающе затрещала его рубашка. Лишь оказавшись верхом на грифонше, ощутив ее теплые мягкие перья и видя, как злобные сверкающие в лучах заходящего солнца глаза «волков» рубиново-красным светом, остались далеко внизу, он немного успокоился и смог взять себя в руки. В любом случае, сейчас невиданное чудище не желало ему зла. Видя, как уходит их добыча, «волки» взвыли и, как обезумевшие, бросились на грифоншу, собираясь вцепиться в ее лапы и попытаться повалить на землю. Но она и не собиралась давать себя в обиду. По-кошачьи выгнув спину и широко разведя в стороны крылья, чтобы казаться еще больше (хотя при ее внушительном размере в этом и не было особой необходимости) и, набрав в легкие побольше воздуха, грифонша издала оглушительный рев. От этого звука даже у пастуха, находившегося в абсолютной безопасности, на спине своей пернатой защитницы, зашевелились на голове волосы и заложило уши. Некоторые «волки» поняв, что им не справиться с таким серьезным противником, побежали, поджав хвосты, прочь, но большинство лишь немного притормозили и стали медленно окружать грифоншу. Та начала медленно пятиться, не давая взять себя в кольцо и вынуждая тем самым «волков» сбиваться в плотную кучу. Выждав момент, грифонша решила, что пора воспользоваться своим грозным и устрашающим не меньше рева, оружием. Подпустив их поближе, она внезапно встала на дыбы. Пастух, чувствуя, что соскальзывает, изо всех сил вцепился в перья на шее грифонши. Та же, в свою очередь, обрушила на «волков» всю тяжесть своих когтистых лап. Кто из хищников успел увернуться, бросились наутек. Но грифонша легко настигала беглецов, энергичными движениями клюва разбасывая их по сторонам, издавая при этом угрожающей клекот. Ее наездник, окончательно успокоившись, подбадривал ее ободряющими окликами и осыпал проклятиями хищников. У пастуха не было наручных часов, а время он привык определять по солнцу. Но, судя по тому, что солнце уже коснулось горизонта, грифонша гнала прочь остатки стаи не меньше часа. Затем, видимо, пернатая решила, что уже хватит, и плавно сбавив ход, остановилась. Немного поглядев вслед последним «волкам», скрывшимся в ближайшем лесу, она развернулась, распахнула крылья и как можно ниже, чтобы ненароком не испугать своего наездника, полетела обратно. Тот же, в свою очередь, не веря в то, что спасен, рассыпался в словах благодарности и гладил грифоншу по взъерошенным перьям на шее. - Вот только где мне теперь овечек моих искать? – пожаловался пастух между прочим грифонше. - Разбежались, поди повсюду, бедные… Да и как тут не убежишь? А собрать их теперь даже на коне будет тяжело, а у меня и того теперь нет… - Вздохнул он и прошептал. - Бедный Граф. На щеках пастуха, которого все знали как сурового мужчину, который никогда не плачет, появились две дорожки от слез. Грифонша сочувственно потерлась затылком о его лицо. Сама же она на ходу обдумывала, как может помочь пострадавшему. И решение нашлось само собой, когда она своим чутким обонянием уловила запах овец. Наверное, до войны таким умением управлять овцами могли обладать хорошие пастушечьи собаки. Но грифонше не понадобилось много времени, чтобы овладеть этим искусством. Ее угрожающий вид и хищные выкрики побуждали животных двигаться быстрее. Не прошло и пятнадцати минут, как все овцы снова сбились в кучу и грифонша погнала их к дому пастуха, который не мог нарадоваться потрясающим мастерством своей спасительницы. Овцы, завидев родную овчарню, тут же бросились к ее открытым воротам, чтобы поскорее спрятаться от преследовавшего их чудища. Некоторые овцы попытались повернуть и побежать назад, но грифонша ловко хватала их клювом и разворачивала в нужном направлении. Когда последняя овца была водворена на свое место, грифонша непринужденным движением хвоста захлопнула ворота овчарни и, с удовлетворением осмотрев результаты своей работы, уже неторопясь подошла к дому пастуха, из окна которого робко выглядывала его жена, и легла на землю, предлагая пассажиру сойти со своей спины. - Ты, наверное, ангел, - сказал пастух, не спеша покидать свою спасительницу. – Я не знаю, как и благодарить тебя. - Что это за страшилище? – шепотом спросила жена, когда радостный муж распахнул дверь своей избы. – Откуда ты его приволок? И где Граф? - Ты не поверишь, Оля, но это «страшилище» только что спасло и жизнь мне, и овец, - ответил пастух. – А еще оно разумное, пойди поблагодари его, - По его серьезному тону супруга поняла, что он не шутит. Женщина с недоверием и опаской выглянула за дверь, но увидела лишь удаляющийся в последних лучах заката силуэт, напоминающий огромную птицу. - Улетело… - возвращаясь в жилище, сообщила хозяйка своему мужу. - А теперь рассказывай все, как было, с самого начала, и поподробнее… Красавица-грифонша с первыми лучами солнца уже поджидала его возле избушки, ведь у нее оставалось еще одно незавершенное дело – она прилетела отвезти пастуха в ближайший город, чтобы он мог купить себе другого коня. И ему, наконец, удалось рассмотреть ее как следует. Пугающая своим видом в сумерках, при свете солнца грифонша оказалась очень опрятной, ухоженой и грациозной. Сквозь густые перья ее шее виднелся узкий ошейник, на котором снизу болтался значок, показывающий принадлежность пернатой к правоохранительным органам. Когда грифонша, присев, пригласила пастуха оседлать себя, он и его жена засыпали ее словами благодарности и заласкали. Хозяйка и вовсе вынесла из избы огромную миску вяленого мяса и, несмотря на небольшое упрямство гостьи, все же заставила ее съесть угощение, прежде чем они отправились в путь. Жители деревни при виде грифонши бросились кто куда – кто прятать свой скот, кто прятаться сам, а самые отчаянные начали искать что-нибудь, чем можно прогнать пернатую хищницу. Раньше они видели этих существ вблизи только когда те уносили их коров и овец, потому, когда вместо того, чтобы кружить над деревней в поисках очередной жертвы, она просто приземлилась возле главной дороги, они были удивлены. А когда с ее спины слез знакомый почти всей деревне пастух и ласково почесал ее под шеей, то и вовсе поражены. Грифонша на прощание слегка подтолкнула пастуха клювом в спину и, прежде чем вокруг них стали собираться любопытные зеваки, снялась с места и полетела обратно в город.