И легче звезду с неба достать

      — Джон, — она тихо шепчет его имя.       Стон, тихий и болезненный, срывается с губ Сэм. И заставляет разрываться сердце Джона на части, а кровь закипать от ярости и бессилия. И еще крепче сжимать ее ладонь.       Это не такой стон, какой ему хотелось бы слышать, когда она находится буквально в его объятиях.       Умирают. На богом забытой, где-то в заднице галактики, планете. Умирают с кровью друг друга на руках.       И снова возрождаются. День за днем, час за часом. Такова их жизнь. Их, чтоб ее черт побрал, работа, на которой они женаты. И других супругов у них нет и быть не может.       Моменты — все, что у них есть. Когда умирают в объятиях друг друга, где-нибудь под завалом, и пыль разъедает глаза. Когда шторм бушует над головой, отрезая путь. Когда сражаются плечом к плечу. Когда пытаются вытащить друг друга из плена врага.       Когда кажется, что выхода уже нет…       Сэм для него словно плод. Сладкий и запретный. Вот она, совсем рядом — стоит только руку протянуть и коснуться светлых локонов.       И Джон не сдерживается, касается. Осторожно, как бы невзначай. Ее взгляд настороженный и… понимающий. С оттенком боли. Потому что чертова субординация, будь она неладна.       Наверное, это можно назвать везением наоборот, потому что так невероятно близко. И в то же время невыносимо далеко.       Чертовски запретно. Но как же притягательно.       Они уже через это проходили, и не раз. И снова те же грабли.       И иногда кажется, что легче звезду с неба достать. Пройти через Врата, улететь на прыгуне... Да хоть Атлантиду завести. И вот она, та яркая точка, недавно казавшаяся мелкой и незначительной блесткой на небе — теперь под его ногами.       Но не та, кто сияет ярче всех. Не та, чей блеск привлекает больше, чем что-либо другое. Не та, которую так нестерпимо хочется сжать в объятиях, зарыться носом в волосы. И никогда не отпускать.       Да, легче звезду с неба достать.       «Загадай желание», — проносится в голове шальная мысль. Наивно. Глупо. По-детски. Но Джон загадывает.       Кажется, они пьяны чуть больше, чем положено. Напиток, терпкий и вязкий, ударяет в голову.       И весь мир внезапно сужается до одного единственного человека — Саманты Картер. Такой близкой. И такой недосягаемой.

А ее взгляд устремлен на вздымающиеся в причудливом и завораживающем танце языки пламени.       Едва ли он помнит цель их миссии на этой планете. Едва ли осознает себя, когда берет ее за подбородок и поворачивает ее лицо к себе.       — Нет, — едва слышно шепчет Сэм, подаваясь к нему.       Ее губы теплые и мягкие. Такие податливые здесь и сейчас. Со сладковатым привкусом той дурманящей дряни, которой их поят жители этой планеты. И поцелуй жадный, почти голодный.       Джон чертыхается, когда холодная рассудительность в ней берет верх и Сэм отстраняется, отворачивается. Он успевает только мазнуть губами по виску, вдохнуть аромат ромашек, перемешанных с дымом, и еще чем-то тонким, едва уловимым.       И непонятно — отсветы ли пламени это, или ее щеки и правда заливает румянец смущения.       Она уходит куда-то в темноту. И, вместо того, чтобы сорваться за ней, Джон смотрит на небо, где звезды все так же продолжают падать. Словно издеваются. Словно сами боги насмехаются над ним.       Да черт возьми, легче звезду с неба достать.       Секс — как просто способ снять напряжение. Забыться на мгновение и пережить боль.       Они потеряли хорошую команду. Потеряли целый корабль. И они — судьба ли? — единственные выжившие.       Словно насмешка богов. Богов, в которых Джон не верит. Знает, что они не существуют. А те, что есть — кто угодно, но только не боги.       Но, черт возьми, все выглядит именно так — как гребаная насмешка гребаных богов.       Хриплый стон, тонкий вскрик. Она в его объятиях. Под ним и на нем. Везде. И Джон прижимает ее к себе так сильно, как только может. Словно боится, что сейчас все останется пеплом на его ладонях, а он проснется.       Это просто секс. Нет — и никогда не будет, — слов любви, тайных свиданий и украденных поцелуев, когда видят все и в то же время никто не замечает.       И только смятые простыни и несколько светлых длинных волосков на подушке на утро после остаются напоминанием, что это был не сон.       Все — кто бы сомневался, — знают. Но никто не осуждает.       Джон не совершает глупостей, свойственных дурацким сопливым романтическим фильмам. Не срывается за ней на Землю, хотя внутри все рвет, горит и хочется встряхнуть командование Врат, чтобы не смели отнимать.       Но он никогда ничего подобного не сделает.       Потому что Саманта Картер останется для него все тем же ярким плодом. Столь же манящим, сколь и запретным.       Потому что перевернута еще одна страница их истории. Истории, которая никогда не начнется.       Потому что легче звезду с неба достать.