Hoarfrost on her bleeding lips

Она ощутила холод, до костей пробирающий, еще тогда, при первой встрече. Когда Он посмотрел на нее взглядом оценивающим, насквозь пулями прошивающим. И языки пламени лижут пятки, будто реальные, когда крадется к окну, в черноту ночи вглядываясь, страшась увидеть... А гореть в синем пламени не так уж и страшно, если это позволит избавиться от... Стук длинных бледных пальцев по резной трости. Тук-тук-тук. И ее сердце теряет привычный ритм, вторя этому звуку. Подчиняясь ему. Нехорошо... "Думаю, что смогу переубедить тебя... Сабрина... моя милая заблудшая в свете девочка..." И тошнота подкатывает к горлу, потому что видит то, чего не в состоянии заметить тетушки... В каждом жесте, в каждом движении - вызов-призыв-провокация. Сабрина нервно облизывает нижнюю губу. Отец Блэквуд жадно следит за этим ее движением и крепче сжимает руки на своей трости. Сабрине становится тяжело дышать. Этот странный-страшный мужчина будто на ее шее эти руки сжимает. Буквально жаждет сжать... Почему, ну почему тетушки так слепы? Неужели ей нигде не найти защиты от... Его руки на ее плечах. Тащит, больно впиваясь ногтями в кожу, к алтарю. Требует, чтобы подчинилась. Требует, чтобы Сабрина потеряла волю, мечты, душу и отдала все это ему... НИКОГДА. Он читает это в ее взгляде и злится-бесится-во взгляде вспыхивает что-то... ненависть? Не-ет, это - другое... И они одни на этой поляне. Нет никого вокруг. Все исчезают. Становятся невидимками. И Сабрине страшно. По-настоящему. До чертиков. Холод сковывает изнутри. Холод от касания его руки к ее обнаженной коже. И будто нет на ней больше светлой сорочки. Она беззащитна перед ним. Ох, Сэлем, - шепчет про себя, глупо надеясь на то, что фамильяр найдет выход из этой ловушки. Он улыбается, Она - отступает, пятится, бежит. Дальше. Быстрее. Не оглядываясь назад. - Ты действительно полагаешь, что сумеешь скрыться от меня? - он издевается над ней. Возникает из тумана так внезапно, что Сабрина буквально налетает на своего преследователя. Блэквуд берет ее за подбородок холодными ладонями, - красиво смотришься во тьме. Сабрина приоткрывает рот и силится что-то ответить ему. Хочет выпалить дерзость. Сказать, чтоб он сгинул. Но не может. Горло сковывает болью. - Тсс, - он прикладывает указательный палец к ее губам, - прибереги свои колкости на потом, нам предстоит долгое противостояние, - сердце пропускает удар. Он знает. Чувствует ее... Отец Блэквуд втягивает в себя воздух и подходит вплотную к оцепеневшей ведьме. -Мне нравится твой стержень, милая, - это длится пять секунд - его поцелуй. Жесткий, с прокушенной до крови губой. Все так внезапно, что будто не случалось... Но кровь продолжает капать, впитываясь в рыхлую землю. А из ее ноздрей все еще не выветрился аромат одеколона пастора Блэквуда. - Чем крепче сопротивление, тем интереснее будет игра, верно? Сабрину качает так, что приходится схватиться за ближайший куст, чтобы не упасть. К ней возвращается способность двигаться, но она продолжает стоять на месте и слушать. Парадоксом. - Но исхода у этой игры всего два, Сабрина... Из его уст ее имя также отдает жутким холодом. Он промораживает инеем. Иней на ее кровоточащих губах. - Либо ты останешься со мной, либо погибнешь. - Он снова протягивает руку к ее лицу, но так и не касается, вероятно заслышав голоса вдали. - Третьего не дано, моя юная ведьмочка... Моя-моя-моя. Барабанной дробью в раскалывающейся от боли голове, когда она ночью спускается вниз по скрипящим ступенькам, чтобы выпить горячего шоколада. Ну да, горячий шоколад в два часа ночи, что в этом такого? Пронзительно мяукает сидящий на нижней ступеньке Салем, предупреждая Сабрину о чем-то. Тук-тук-тук - стук трости о деревянный пол ярче любых слов говорит, о ком хочет предупредить ведьму верный фамильяр. С ним приходит холод. Она усилием воли заставляет себя спуститься вниз и пройти на кухню. Тук-тук-тук. Он идет за ней. Насыпать какао в чашку. Залить кипятком. Вот так. Все просто. И ей не страшно-не страшно, нет. - Сабрина, к нам гость, - голос тети Зельды. Досчитать до трех. Она справится. Она не покажет своего страха. По прежнему саднит прокушенная им губа. Если бы тетушки знали... хотя нет, ей никто не поверит. Соберись-улыбнись-сделай глоток какао. - Здравствуй Сабрина, - мурашки по спине, она вздрагивает и с трудом удерживает чашку в руках. - Нам нужно поговорить. Снова. Взять себя в руки. Поднять взгляд от столешницы. И встретиться с его испытующим взглядом. Второй раунд начался. Какао в чашке покрывается корочкой льда...