Волчьи тропы

      Уже у самой двери во дворец Релас не удержался и обернулся. Забавно, чувствуя вокруг себя достаточно пространства, у чародея напрочь пропадал страх высоты. Широкие лестничные пролёты, которые вели к Драконьему Пределу, создавали достаточно места, чтобы Релас мог чувствовать себя в безопасности.       В лучах заходящего солнца Вайтран и земли вокруг него были как на ладони. Золотом сияла крыша Йоррваскра, ввысь поднимались деревянные шпили храмов и часовен, тут и там загорались огоньки в домах, а количество народу на улицах постепенно уменьшалось. С высоты город походил на небольшой лабиринт из маленьких улочек, проулков и площадей. Отсюда Реласу не составило большого труда разглядеть черный столб погибшего Златолиста. С такого расстояния он не вызывал отвращения, но маг поспешил перевести взгляд за кольцо городских стен, где раскинулись поместья глав кланов, крестьянские дома, пастбища, поля, амбары и мельницы.       Предместья Вайтрана были многолюдны и в них жило ни чуть не меньше народу, чем в самом городе, а может даже и больше. На востоке чернели воды Белой реки, уже не скованной льдом, но на её поверхности не было ни одного корабля. Слишком рано, не все льдины успели растаять и выходить в путь под парусом пока что слишком опасно. Но пройдет ещё две-три недели и река будет забита кораблями, перевозящими товары, дерево и строительный камень. Крупнейшая река Скайрима одновременно была крупнейшей торговой артерией, связывающей между собой практически все столичные города, а вдоль её берегов тянулось немало селений. По земле много товару не перевезёшь, поэтому купцы и торговцы предпочитали использовать водные маршруту.       Релас посмотрел на юг, где вдалеке виднелись очертания гор, за которыми начинались мрачные леса Фолкрита, и конечно же, он без труда разглядел величественную Глотку Мира, место, где небо соприкасается с землей. Обратив взор на запад, чародей разглядел далёкие силуэты гор Предела, самого опасного, по мнению Реласа, холда в Скайриме.       Стражники, стоящие на посту и завидев Айрилет, без колебаний отворили двери, впустив их внутрь и не задав ни единого вопроса. Как и всякий хускарл, Айрилет пользовалась множеством особенных прав, в том числе права проводить в резиденцию правителя гостей.       В таверне Реласа несколько поразил тот факт, что Айрилет оказалось знакомо его имя, а вместе с именем его умения. Это было довольно лестно, к тому же приятно, когда от тебя не шарахаются как от зачумлённого. Вдобавок ко всему он никогда прежде не посещал Драконий Предел и, несмотря на всю серьёзность ситуации, это послужило дополнительным толчком, чтобы согласиться оказать помощь.       Здешний тронный зал не знал такого слова как темнота. Здесь властвовал приятный глазу свет. И дело было не только в трех потолочных люстрах и светильниках, которые постоянно находились под придирчивым присмотром ярловых слуг, не дававшим погаснуть ни одному огоньку. Высокий сводчатый потолок сам по себе являлся источником света, создавая что-то вроде светящегося тумана, который разгонял любой намёк на темноту.       Айрелет, не задерживаясь ни секунды, повела их дальше, мимо резных колон, с которых ниспадали шёлковые знамёна Вайтрана, по деревянным ступеням широкой лестницы. Они прошли мимо пустых трапезных столов, которые тянулись чуть ли не от самой стены и за которыми могли одновременно пировать десятки людей, а сам зал легко вместил бы не меньше сотни человек. Но сейчас зал пустовал и был наполнен зловещей тишиной, нарушаемой лишь эхом от шагов Реласа, Каркетты и Айрилет.       – Где все слуги? – Каркетте пустой тронный зал очень не понравился.       – Большая часть сидит по своим комнатам, на кухне или у алтарей богов, – откликнулась Айрилет. – Ярл Балгруф не в самом лучшем настроении и они стараются не попадаться ему на глаза.       Минув трон, над которым скалился череп дракона Нуминекса, они поднялись на второй этаж, и прошли дальше, по длинному коридору, где остановились у комнаты, возле которой дежурили два до зубов вооруженных стражника и стоял широкоплечий мужчина, в ламеллярном доспехе, с коротко стриженными волосами и перемазанной красной краской лицом.       Заслышав шаги, мужчина поднял глаза и Релас на мгновение смутился. Стоявший очень походил на ярла Балгруфа, лицо которого маг не единожды видел на гобеленах и портретах, которые демонстрировал Ураг во время уроков современной истории.       – Кто это? Очередные целители или алхимики? – не скрывая раздражение в голосе спросил он, с подозрением глядя на Реласа и Каркетту.       – Это не целители и не алхимики, господин Хронгар. Это госпожа Каркетта, Хранитель Зала Дозора Стендарра Скайрима, а это господин Релас, волшебник из Коллегии Винтерхолда, специалист по магии Забвения, которую я почувствовала.       Релас не успел остановить данмерку и обречённо наблюдал как лицо мужчины искажает гримаса брезгливости, а стражники вздрагивают и покрепче сжимают пальцы на древках копий.       – Ты это серьёзно? – участливо спросил Хронгар. – Ты провела в Драконий Предел колдуна?       – Он может нам помочь, – процедила Айрилет сквозь зубы.       – Я не пропущу к своим племянникам ни одного колдуна или некроманта, Айрилет, С детьми сейчас жрецы богов, а ты хочешь провести человека, который добровольно связал свою жизни с силами Забвения. – Хронгар бросил на Реласа полный презрения взгляд. Релас промолчал. Зато Каркетта молчать не стала.       – Послушайте меня, господин Хронгар, – язвительно начала она. – Госпожа Айрилет почувствовала здесь силу Забвения, а это дело Дозорных Стендарра. Господин Релас путешествует вместе со мной и препятствуя ему, вы препятствуете и всему Дозору. Мне, наверное, не нужно напоминать, что в таком случае вы нарушите имперский закон, обязывающий местные власти оказывать Дозору посильную поддержку и не чинить препятствий, когда дело касается вторжения сил Забвения.       Хронгар потупился. Хоть Дозорные и растратили большую часть своего некогда немаленького влияния, мешать им было в высшей степени глупой идеей. Вне зависимости от занимаемого поста и семейного положения.       – Я прекрасно понимаю вас и даже согласна с вами. Большинство колдунов действительно нельзя пускать даже за городские ворота, – тем временем продолжала говорить Каркетта, заработав недовольный взгляд от Реласа. – Но Релас – не большинство. Считайте, что он здесь под мою ответственность.       – Я ни в коем случае не собирался мешать вам, госпожа Каркетта, – примирительно поднял руки Хронгар. – Но я не могу пустить в комнату к детям некроманта, кем бы он ни был и кто бы за него не поручился.       Релас решил, что с него хватит. В конце концов, он сюда не напрашивался.       – Я найду выход сам, – сухо сказал он, не намереваясь больше выслушивать оскорбления, но Каркетта преградила ему путь.       – Ты никуда не пойдёшь, пока не осмотришь детей, – со злостью в голосе сказала она.– Никто из здешних магов не сможет заглянуть за грань так же глубоко как ты. Позовите ярла, господин Хронгар. Я поговорю с ним.       Хронгар даже не сдвинулся с места и Каркетта уже открыла рот, чтобы осадить его, но в разгоравшуюся перепалку вмешалась Айрилет.       – Я пройду и поговорю с ярлом сама. Он даст своё согласие. Пропустите меня.       Хронгар безразлично пожал плечами, не убирая руку с рукоятки меча, но препятствовать не стал. Айрилет, уничижительно посмотрев на младшего брата ярла, открыла дверь и скрылась в комнате.       Для Реласа подобное отношение не стало сюрпризом, но с каждым разом раздражало и злило всё сильнее. По этой причине вне стен Коллегии он старался не носить её регалий и по началу не слишком одобрил тот факт, что Каркетта открыто назвала его имя и специализацию Айрилет. Немногочисленных практикантов Школы Колдовства в Скайриме не любили. Слишком много незаживающих ран оставил Кризис. К тому же, пусть Скайрим и не был вовлечён в гражданскую войну Гильдии магов Сиродила, но её отголоски до сюда все равно долетели. После Кризиса лояльные руководству Университета Таинств волшебники схлестнулись с колдунами, которых быстро объявили вне закона. Преследуемые бывшими коллегами и учениками, беспомощные отыскать хоть какую-то защиту, им не осталось ничего другого как присоединиться к Маннимарко и его некромантам. Споры о том, был ли это настоящий Король Червей или просто самозванец, не утихали и по сей день, на эту тему написаны целые трактаты, но результат от этого не менялся – в ходе войны Гильдия магов понесла такие чудовищные потери и так погрязла во взаимных распрях и обвинениях, что после «победы» не просуществовала и двух месяцев, а колдуны в сознании многих обывателей и аристократов стали чуть ли не проводниками воли даэдра, и неизменно стали считаться некромантами, что являлось полнейшей чушью.       Айрилет не показывалась минут пять, а затем она вышла из комнаты в сопровождении высокого мужчины, очень похожего на Хронгора, только гораздо более жилистого, узкоплечего, с длинными золотистыми волосами, которые достигали плеч. Чёрные круги под глазами говорили о том, что он не спал несколько ночей. Следом за ним вышла высокая немолодая нордка в засаленной жреческой робе и не менее чёрными кругами под глазами. словно она была тоненьким деревцем, которое трепетало от порывов ветра. На лицо явные симптомы переутомления, как физического так и ментального.       Каркетта поклонилась ярлу Балгруфу-старшему, правителю Вайтрана, и Релас последовал её примеру.       – Что здесь происходит? – Голос у Балгруфа был резким и сильным, но лишённым той надменности с которой говорил его брат.       – Айрилет привела под своды Драконьего Предела некроманта, брат мой. И даже хочет допустить его к детям. Я не позволяю этому произойти, – учтиво ответил Хронгар.       – Айрилет сказала, что он может прояснить, что происходит с моими детьми. И что Хранитель Зала Дозора Стендарра, – ярл коротко кивнул в сторону Каркетты, – поручилась за него. Это правда?       – Да, господин ярл, – ответила Каркетта.       – Не вижу в этом никакого смысла, – проскрипела надломленным и усталым голосом жрица. – Если ты хочешь посмотреть ауру детей, то можешь не утруждаться. Я это сделала сразу же. Не считай меня дурой, Каркетта.       – А я не считаю, Даника, – пожала плечами Хранительница. – Но Айрилет говорит, что чувствует здесь силу Забвения.       – Я бы тоже её ощутила и увидела любое проклятие или порчу, – отрезала Даника.       – Не обязательно, – не выдержал Релас, которому начал надоедать весь идиотизм ситуации.       – И почему же? – подозрительно спросила жрица.       – Потому что она легко маскируется под естественный фон ауры, – ответил Релас, с трудом скрывая раздражение в голосе. Ещё не хватало лекций тут читать. – Обычные зондирующее заклинания Школы Восстановления, направленные на диагностику физического состояния тела не обнаружат и следа даэдрической магии. Они констатируют повышенную или пониженную температуру, перебои в работе опорно-двигательного аппарата, нарушения функционирования различных внутренних органов, кровотечения, переломы и так далее. Школа Восстановления без труда обнаружит следы Школы Разрушения, в том числе проклятия этой ветви магии, но даэдрическую магию она обнаружить не способна. Собственно говоря, именно это сейчас, по всей видимости, и происходит.       Даника упрямо мотнула головой, но спеси у неё явно поубавилось.       – Если её невозможно констатировать, то как же это сделаешь ты, маг? – сурово спросил Балгруф.       – Я загляну глубже. Я буду смотреть не на ауру, я буду смотреть на душу, которую даэдрическая магия поражает,– ответил Релас.       – Душу? Ты не можешь, ты же не мистик, – неуверенно протянула Даника.       – С чего такой вывод? – сухо поинтересовался Релас.       – Мы можем и дальше терять время, – влезла в разговор Каркетта. – Но там больные дети и сейчас во всём Вайтране только у Реласа есть возможность заглянуть за грань настолько глубоко, чтобы увидеть причину их болезни. А узнав причину, мы сможем действовать дальше. Вы позволите нам пройти или нам действительно стоит уйти?       Балгруф не раздумывал и секунды.       – Вы можете пройти. Но знай, колдун, я слежу за каждым твоим движением. Одно неверное и ты потеряешь голову.       – Брат, – вскинулся было Хронгар, но под яростным взглядом Балгруфа, замолчал. Ярл открыл дверь и первым вошёл в комнату. За ним последовала Айрилет, Каркетта и Даника, а сам Релас, прежде чем войти, вновь взглянул на Хронгара, который гневно впивался в него своими глазами.              В комнате было душно, не спасало даже открытое окно. Нос резало от отвратительного кисловатого запаха, в котором Релас мгновенно различил смесь голубого горноцвета, корня мандрагоры и удушайки. Самые распространённые ингредиенты для зелий исцеления болезней. Релас мог лишь надеяться, что восхваляемые всеми жрецы Кинарет во главе с Даникой понимают, что их нельзя давать в больших количествах. Немного недосмотреть, дать больше необходимого и организму обеспечена интенсивная интоксикация. Особенно это актуально для неокрепшего детского организма, который постоянно изменяется и развивается.       Прямо напротив двери, у стены стояли три маленьких узких кровати на которых в бреду метались дети ярла Балгруфа. Релас почувствовал как кровь отхлынула от его лица, а левая щека непроизвольно дёрнулась. Каркетта тоже замерла, глаза её расширились.       Бледные, измученные исхудавшие лица. Покрытые белой коркой сухие губы. Слипшиеся от пота волосы. Хриплое, порывистое дыхание. То сжимающие, то разжимающие одеяла в судороге пальцы. И это уже не говоря о безостановочной дрожи. Они дрожали, как будто каждого из них окунули в Море Призраков и выкинули на Белый Берег в месяц Утренней Звезды в одних подштанниках. Стоявшие у кроватей детей жрецы в характерных храмовых одеждах то и дело смачивали тряпки в наполненных водой вёдрах и протирали им лица и лбы, но пот тут же скапливался снова. Иногда с губ детей слетали сдавленные стоны.       Не считая детей, Релас насчитал шесть человек в характерных жреческих одеяниях. Трое стояли у кроватей и протирали детям лица мокрыми тряпками. Остальные столпились у стены и о чём-то негромко перешёптывались. Воздух в комнате был тягучим, липким. Здесь пролилось очень много магической силы.       – Когда началась дрожь? – спросила Айрилет и в её голосе явственно слышался испуг.       – Через двадцать минут после того как ты ушла, – сказала Даника, подходя к кровати, в которой в бреду металась девочка.       – Ты это чувствуешь? – Каркетта повернулась к Реласу.       Релас кивнул. Он чувствовал, и наверное куда лучше чем сама Хранительница, которая развивала в себе способность ощущать магию Забвения тяжёлыми упорными тренировками в течении многих лет. Релас же освоил это ещё на первом курсе обучения. Как говорил Финес Гестор, всегда полезно ощущать в какой точке пространства барьер, отделяющий Нирн от планов Забвения, чуть тоньше, что существенно облегчит призыв. И уже точно всегда полезно понимать, какого именно даэдра призвал кто-то другой. Побочным эффектом этого стала способность ощущать любую магию Забвения на уровне инстинктов.       Здесь её можно было практически осязать. Воздух в комнате не просто душил, нет, сама её атмосфера была тяжёлой, разряженной, давила словно груда камней. И дело вовсе в запахе лекарств и магической силе, которую так щедро растратили целители.       Глаза Каркетты полыхнули зелёным мерцанием. Она не стала терять времени даром и заглянула за грань, чтобы получить ответы. Вздохнув, чародей последовал её примеру.       Привычный мир распался на куски как разбитое зеркало, чтобы потом вновь собраться из осколков, демонстрируя свою другую, оборотную сторону. Исчезли стены, пропали кровати, окна, вёдра, пустые склянки из под зелий. Остались лишь их жалкие подобия, изломанные геометрические фигуры, в строении которых Релас даже не пробовал разобраться. Вокруг людей вспыхнули самого разного рода свечения.       Голубым небом переливались ауры жрецов.       Агатовый цвет за спиной, цвет отчаяния. Балгруф-старший, так боящийся, что его дети умрут и он будет бессилен что-либо изменить.       Оранжевый свет, цвет страха, страха который граничит с паникой, горел вокруг Айрилет, которая боялась куда сильнее ярла.       Аура солнечного света, но не мягкого и тёплого, а безжалостного, что готов спалить вокруг всё то, что отказывается жить по его законам. Каркетта. Всё та же уверенность и твёрдость, что он видел в Маркарте. Готовность идти до конца и не колебаться, вера в то, что её правда – единственная.       Ауры детей, отливающие чёрным, цветом боли и страдания, Реласу не понравились. Они были неровные и рваные, словно в них зубами вцепился саблезубый тигр и хорошенько прожевал в своих мощных челюстях. Но это не доказывало ничего. Подобные ауры встречались у тяжелобольных и умирающих людей достаточно часто.       Посмотрев с минуту, он понял, что здесь увидел всё, что мог. Ещё больше силы. Дальше, туда, куда не может заглянуть большинство магов. Туда, где тела людей из плоти и костей рассыпались, оставив после себя лишь серебристые человекоподобные фигуры. Туда, где видны сами души и приходит понимание того, что они из себя представляют на самом деле. Именно так несколько месяцев назад он разглядел невидимую даже для Каркетты печать Намиры на одном из культистов. Именно так он увидел связующие с Трясиной нити, которыми опутал жителей Данстара Череп Порчи.       Релас от неожиданности непроизвольно зажмурился. Его ослепило голубое пламя цвета летнего неба. Нет, даже не пламя, а самый настоящий пожар, пылающей в душе одной из жриц и не нужно быть гением, чтобы понять в которой именно. Айрилет и Каркетта не преувеличивали, говоря об уникальных возможностях Даники.       Маг потряс головой, собрался и перевёл взгляд на детей. В ногах образовалась неслыханная постыдная слабость, колени подогнулись и чтобы не упасть, Релас инстинктивно отступил назад, удерживая равновесие. Он почувствовал как по всему телу пробежали сотни невидимых муравьёв.       Детей пожирала тёмно-фиолетовая паутина, от которой веяло такой злобой и ненавистью, что перехватывало дыхание. Она уже опутала всю нижнюю часть их тел и поднималась всё выше и выше, к маленькой золотой точке. К сердцу.       Они должны быть мертвы уже несколько дней назад, недоумённо подумал Релас. Такая зараза убьёт любого за несколько часов, а дети Балгруфа живы до сих пор.       Чародей подошёл к одному из детей и положил руку на липкий от пота лоб с намерением слегка прозондировать проклятие магией, чтобы лучше понять его структуру. Внезапно по паутине пробежала рябь, она всколыхнулась подобно морским волнам. Дети вскрикнули от боли, Релас отшатнулся, поспешно разрывая физический контакт, но спохватился слишком поздно. В мозгу словно разорвался огненный шар и обжигающие струи боли прокатились по всему телу.       Уже теряя сознание чародей с тоской подумал, что на ногах он всё таки не устоит.