И вдруг все потухло...

      Да, такое бывает в жизни. Ты уже не лежишь на кровати с блаженной улыбкой, пытаясь дотронуться до его груди кончиками пальцев. Тебя не будоражит случайно пойманный на себе взгляд да и вообще, в этих глазах ты уже не видишь ту, счастливую девушку. С ужасом замечаешь, как она с каждым часом, словно увядает. И улыбка уже не та. И слезы уже не от счастья.       Все чаще ты закрываешь дверь прямо у его носа и потом, тихо сползая по стене, пытаешься заглушить всхлипы. Только бы он не услышал, ведь ты сильная. Ведь ты все еще та самая. Но в глубине души, эта зажатая в угол женщина понимает — она уже не та…       Темные круги под глазами с каждым днем все темнеют и темнеют. Вот, кое-где видны морщинки. А руки, а руки! С них уже не спадает шелк. На пальцах все больше порезов. «Это просто нож стал тупым…» — но ты же знаешь, что дело не в ноже.       Как часто, говоря с ним по телефону, ты словно выпадаешь из пространства. Уставляешься вдаль и перед тобой проносятся те года. «Почему эти первые мгновения, моменты блаженства не могут быть вечными? Почему до самого конца мы — люди, не можем чувствовать, как все внутри горит и радоваться даже минутным встречам?»       Вроде, все хорошо. Вы рядом, вы через многое прошли, но он все чаще говорит: «Потом…», «Я опоздаю.», «Прости, но я устал…», «Может, в другой раз?», «Я не хочу об этом говорить.», «Думаю, ты справишься с этим сама.»       И руки бессильно опускаются, глядя, как его широкая спина исчезает за дверью. Ты сдерживаешь слезы, но как щелкнет замок их уже не остановить.       Хочется кинуться за ним, схватить за голову и смотря в так, когда-то любимые глаза, спросить не «за что?» или «почему?», а «как так вышло?»       Как это вы не заметили: как расплелись руки, исчезли улыбки и дыхание совсем охладело?       Большое пламя, быстрее гаснет. Ты знала это, но всегда думала: «Уж меня это никогда не каснется.» Ведь тебя любят, по-особенному…       Идут года и вдруг ты осознаешь, что эти неловкие слова и движения не умиляют, а даже раздражают. Увидев его, тебе не хочется подбежать и накинуть на его спину. Не хочется все также пылко целовать и любить до потери пульса.       С каждым днем губы касаются друг друга все реже и все мимолетнее, что ты даже призадумываешься: «А что это было?» И его руки не сжимают тебя в своих объятьях.       Сначала ты думаешь: «А может, другая?!»       А после ты думаешь: «Наверное, с другой.» — И как-то смирившись за кружечкой чая, сидишь пытаясь согреться.       Он приходит, иногда улыбается. Но это просто привычка. Он больше не забегает в комнату, не подхватывает тебя и не целует так, словно в тебе вся его жизнь.       Вот так вы лежите в темной спальне. Он почему-то тоже не спит.  — Ведь ты начинаешь понимать? — тихо спрашиваешь ты.  — Я боюсь, что это именно то.  — Ты любишь меня? — срывается с губ.  — Конечно, ведь я это знаю…  — Вот и я знаю, но не чувствую более.  — Это конец?  — Я боюсь говорить, но видимо, да.       Он сжимает губы: — Как давно ты это поняла?  — Когда во мне вдруг все потухло…       Он гладит тебя по голове, смотря в глаза. У обоих слезы.  — Я больше смерти боялся любви и теперь я ее теряю…  — А я больше смерти боялась не любить и теперь ей пришел конец.