Irrepressible Madness

現在の世界 The Present World August 1, 2006. Tuesday. Day Four.

      — Хэ-э… — только и выдавила из себя Ран, хмурясь и действительно не понимая, всерьёз ли это её собеседник произнёс. — Да ты шутишь… — она нервно хмыкнула и машинально шагнула к столу, неспешно продвигаясь к окну с большими подозрениями.       — Я разве похож на человека, кто стал бы шутить о подобном? — обманчиво мягкий голос звучал в горячем воздухе подобно нежному ветерку, но школьница догадывалась, что это всего лишь акустическая галлюцинация. Иллюзионист чёртов — пусть она и знала, что его атрибут — это Облако, но эти интонации буквально сообщали о скрытых способностях владельца.       — Кто ж тебя знает, — поморщилась девушка, не сводя сомневавшийся взгляд со взора агатового и усмехавшегося.       Она приблизилась почти к самому окну, которое было достаточно широким: одна его половина открыта, вторая через стекло демонстрировала ей высоту… и опасность, несмотря на безобидно полыхавший за горизонтом алый закат, чьи остаточные отблески ещё пытались обжигать землю.       — И то верно, — благосклонно согласился Кёя с украшавшей лицо полу-улыбкой, запрокидывая слегка голову назад, чтобы хорошенько видеть обескураженную и смущённую собеседницу из-под ниспадавшей на чёрные очи чёлки.       Конечно, рассматривать такой экстраординарный выход она пыталась в какой-то момент своего присутствия в кабинете, но это тут же обернулось недолгим и ненадёжным предположением. Всё-таки четвёртый этаж… Цугэмия забралась так высоко по собственным причинам, но покидать школу подобным образом не собиралась. Да, она могла бы попробовать, натренировавшись приземляться во время поединков с тётушкой без особого ущерба для себя даже в случае, если её откинули высоко или далеко, но применять сей навык в полёте с четвёртого этажа ей как-то не хотелось. Не то что бы школьница боялась высоты, пусть даже от действительно высоты дух и захватывало, однако уж точно не от страха — скорее, от восхищения и адреналина. Просто в кои-то веки её инстинкт самосохранения наконец-то сработал: до сих пор ученица и впрямь сомневалась в способностях Хибари причинить ей вред — как незначительный, так и существенный; и даже гордость сегодня особо не пострадала, в отличие от случая с поединком в ноябре прошлого года. Но вот именно теперь она по-настоящему забеспокоилась за свои жизнь, здоровье и сохранность. Одно дело — угрожать, и совсем другое — приводить сии угрозы в исполнение, что сейчас и собирался сделать её сумасшедший противник, возомнивший себя как минимум богом, способным вершить судьбы и обрывать нити жизни. Да кто он такой, в самом-то деле? Неужели думает, что на него не найдётся управа? Как будто у неё такой управы нет!..       Что-то внутри охнуло и ярко блеснуло подобно тому, как приходит озарение в минуты отчаяния. А ведь и правда… управа-то была.       Ран напряжённо сглотнула, предупредительно сужая глаза.       — Разумеется, я отказываюсь, — натянуто усмехнулась она.       Единственное, что касалось этого способа разделаться с назойливо не успокаивавшимся оппонентом, — это всё же существовавший запрет использовать его против… «Хм…» — только и успела подумать Цугэмия, как услышала:       — Кишка тонка, значит… — со скукой тут же заключил молодой человек, даже не попытавшись предаться сомнению относительно произнесённого вывода и поднять вопрос вместо утверждения. Из непоколебимой пропасти его взгляда сочился обдававший морозным ветром холод так явственно, что девушка словно могла ощутить эти дуновения на своей коже, тут же медленно покрывавшейся мурашками.       Сие суждение, однако, не пришлось бунтарской душе по сердцу, но и источник безрассудства, коим она сегодня столько пользовалась, всё же иссякал. Точно так же иссякал источник терпения относительно Кёи — она ведь дала ему шанс перемирия, хотя бы временного, отказавшись от дальнейших действий и собравшись спать. Раз уж он так дорожит этой пресловутой дверью, то она благородно согласилась её не выламывать. Именно так Ран видела ситуацию. Да только сей безумец вовсе не намеревался отказываться от желания избавиться от непрошеной гостьи как можно скорее. Что ещё она могла предпринять?.. Если до сих пор такую вот задачку хотелось разгадать собственными силами, не прибегая к услугам решебника, в котором записаны все ответы и который точно поможет всё разрулить, то в данный момент девушка всё больше сомневалась, что ей интересно возиться с сей эмоциональной математикой. Возбуждавший азарт, тешивший нервы, медленно сменялся досадным раздражением.       Поэтому школьница резко возразила со всей остававшейся у неё рациональностью:       — Это вообще тут ни при чём, — Ран вскинула голову, и золотистый взор в ответ полоснул ледяную волну, исходившую из недр его чернейших очей, а защитный барьер был успешно установлен. Надолго ли?.. — Уж лучше твой офис.       Последний шанс — последний!.. Ещё немного, и ей прямо-таки придётся выкинуть на сей игральный стол финальный туз — расставаться с ним ох как не хотелось! Хотелось победить и выйти сухой из воды без дополнительной стимуляции. Но это начинало казаться единственно верным решением.       — Неужели? — твёрдо высказанное предположение действительно позабавило Хибари, отчего-то не удержавшегося от надменной усмешки.       Цугэмия передёрнула плечами, мол, будь, что будет — открывшееся второе дыхание, как если бы она бежала с Кёей марафон, где не ясно, кто кого преследует, придавало уже не хватавших сил и прохладного бесстрашия. Решебник, значит?.. И как она только забыла об этой хитрости? Почему не остановила это неконтролируемое безумие раньше? Ведь была же такая возможность!.. И даже не одна. Тому, что память начисто отшибло, способствовало немало причин: во-первых, ей до дрожи в коленях нравилось водить Кёю за нос; во-вторых, эти игры на лезвии ножа дезориентировали напрочь, вызывая ощущение полной дереализации; в-третьих ей это даже в голову не приходило, как вариант, потому что ещё не время.       Дабы продемонстрировать собственную смелость, Ран подошла ближе, не отводя от обсидиановой пропасти как можно более равнодушно настроенных глаз, и положила руку на подоконник открытой половины окна. Теперь их снова отделяла абсолютно ничтожная дистанция.       — Как бы то ни было, — брошенная с горделивым безразличием фраза звучала решительно и дерзко, но совершенно с другим оттенком своенравия — не таким безбашенным и наглым, как прежде.       Переплетаясь в поединке за доминирование, два взгляда старались испепелить противника так, чтобы больше неповадно было, и единственное, что отличалось на сей раз, — ментальное состояние истощённой, но не умевшей проигрывать девушки. С её лица исчезла пресловутая ухмылка, так криво искажавшая вполне приятные черты, и практически сразу она же растаяла на тонких губах опасно прищурившегося юноши. Золотистые глаза ясно давали понять ониксовым, что их владелица напряжённо ощетинилась и готова держать оборону до последнего, не предаваясь больше никакому животному ужасу перед соперником. Этот враждебный настрой уже порядком досаждал доселе толстокожему Хибари, уставшему от «общения» с не равным себе и возмутительным существом, но и он заметил перемену в исходившей от пигалицы ауры.       Пора бы уже избавиться от сией настырной и несносной девчонки, нет?..       Из дышавшего на молодых людей жарой окна взбудоражено влетел невесть откуда освежавший порыв ветерка, на мгновение синхронно взвихрив эбеновые прядки у одного и каштановые локоны у другой.       …отличный способ освободиться от навязавшегося общества в лице какой-то прилипчивой малявки и наконец-то насладиться заслуженным одиночеством. И как можно было не учесть этот вариант раньше?..       — В таком случае… — с нажимом фрустрации произнёс Кёя, — …ты сама у меня прыгнешь.       — Ха… — натянуто и с подозрением молвила Ран и склонила голову набок: — С чего бы это? Ты меня столкнуть не сможешь.       Он же безоружен, ей просто-напросто нельзя. Впрочем…       Не успев додумать мысль, Цугэмия непроизвольно ахнула, в мгновение ока оказавшись спиной к раскрытому окну перегнувшейся за его пределы: её оппонент бесцеремонно схватил девушку за запястье покоившейся на подоконнике руки и, резко потянув на себя, прислонил нахальную соперницу к пропасти четвёртого этажа, а затем блокировал ей любую попытку к бегству, опёршись на раму по обеим бокам жертвы.       — Нет ничего… — с ледяной выдержанностью, отдававшей смертоносными намерениями хозяина, раскованно бросил Хибари. — …что было бы мне не под силу.       — Хэ-э… — тут же усомнилась встрепенувшаяся дерзость не прекращавшей раздражать противника Ран. — Что ж ты такой самоуверенный-то?       — Тебе всё ещё не ясно? — определённая природная тупость собеседницы нестерпимо приводила молодого человека в неистовство мукацки, всегда посещавшего его при необходимости контактировать с несносными травоядными. Но это безрассудное существо… оно словно заслуживало особенного отношения и особой кровожадной расправы. Оно просто требовало это!.. — всем своим заносчивым видом, высокомерными повадками и отвратительными навыками коммуникации, а ещё полным отсутствием уважения, страха и трепета перед ним, к коим он привык.       — Смирись… Кёя, — хмыкнула Цугэмия, приглушённо выдавливая его имя из себя и с наслаждением разделяя его по слогам. — Уж ты-то ничего… — она подчеркнула: — …ничегошеньки… — усмешка, — сделать мне не сможешь.       — Хо-о… — агатовые очи презрительно блеснули: в них пропадал всякий отблеск отходившего алого заката, точно они поглощали любой свет подобно чёрным дырам в необъятном космосе — вероятно, эти непроницаемые чернильные бриллианты и были самостоятельным безвоздушно-индифферентным космосом, нежели его частью. Ледяным космосом, один взгляд в который приводил к смертельному удушью физического тела и болезненному обморожению души Ран.       Бесит. Невыносимо бесит. Неужели действительно надо сдерживаться?.. Может, всё-таки эта ситуация сойдёт за чрезвычайную, а её оправдают, так как сочтут произошедшее самообороной?..       Хибари медленно наклонился к вызывающе всматривавшейся в него пленнице, и той пришлось непроизвольно дёрнуться от неожиданности и несколько откинуться назад, что заставило её полуприсесть на подоконник и оказаться над многометровой бездной наедине с будоражившей кровь опасностью.       — Что ж… — его расслабленный, но угрожавший недовольством хозяина баритон вызывал волны мелкой пульсации у девушки, подрагивавшей не то от восторга, не то от аномальной возбуждённости. — Я тебя научу… хорошенько запомни.       — Что же? — её же голос буквально выдавал эмоциональную лихорадку владелицы, что не укрывалось от юноши, явственно ощущавшем в этом ещё и… превосходство?.. Чушь. Этого не может быть — сия псевдохищница просто в подобающем ей ужасе перед ним.       — Я уже запомнила, Кёя, — несдержанно фыркнула Ран. — Ты можешь лишь только угрожать, — расплавленное золото плескалось в её очах подобно ядовитому зелью, а мягкое — нежно светилось сквозь пушистые локоны. — Ты как дитя малое.       Намеренно нанесённое оскорбление пролетело жалившей стрелой сквозь безвоздушную материю души молодого человека и растаяло там в недоумении: наглость девицы зашкаливала до такой степени, что он не мог себе даже представить, чтобы кто-то достигал этого уровня ранее и оставался жив дольше, чем секунду спустя сказанного или сделанного. Тёмные очи дрогнули и медленно сузились в неприязни, а опиравшиеся на раму открытого окна руки непроизвольно сжали её. Она действительно произнесла то, что он услышал?.. Сомнений не было.       Но на достигнутом эффекте его разошедшаяся оппонентка останавливаться не собиралась:       — И беспомощное к тому же, — с удовольствием ввинтила последний гвоздь в свой же гроб Цугэмия, наслаждаясь собственной важностью и по-прежнему пряча драгоценный туз в рукаве — почти что в прямом смысле этого выражения. Теперь-то уж точно придётся им воспользоваться. Но игра, по мнению школьницы, окончена — пора бы и честь знать.       Расправа. Мгновенная, жестокая и без капли жалости — но при этом медленная, чтобы жертва как следует познала вкус боли, всю остроту вины и полную тяжесть свершённого преступления. Свести её с ума, заставить в ужасе и благоговении трепетать перед палачом и его властью над ней, вынудить молить о пощаде пересохшими устами с запёкшейся на них кровью, пока её тело содрогается в предсмертной агонии — столь непереносимой, что граничит с мазохистским удовольствием, от коего темнеет в глазах, а хриплые крики из сжатого крепким кулаком горла превращаются в одну бесконечную попытку вздохнуть. Без права на пощаду — это существо не имело право даже на свою ничтожную жизнь и уж тем более на право дышать с ним наравне общим — увы и ах — кислородом. Растерзать, сжечь неистовством своего гнева в еле заметный бледный пепел, стереть с лица земли… — жажда возмездия неторопливо переполняла холодную душу Хибари Кёи бесшумным пламенем, подрывавшим вместе с тем лёд в его венах, напряжение в коих росло с бешеным темпом, неминуемо превращая хозяина в машину для убийств.       — Тобой и впрямь… — срываясь на сиплый шёпот, торжествующе произнесла Ран, от наблюдательного взгляда которой не скрылась перемена в возвышавшемся над ней юноше, чья личина хищника приобретала всё большие очертания во внешнем виде молодого человека. — легко манипулировать… Кёя.       Нисколько не жалея о последующем решении, не желавший и доли секунды терпеть этот балаган в лице скудоумного клоуна, забытого за ненадобностью собственным цирком, Хибари вскинул правую руку в направлении головы нахалки, дабы свернуть ей шею, но…       Вероятно, он даже не успел коснуться возликовавшей девчонки, как нечто, напоминавшее по своей силе ударную волну после мощного взрыва, откинуло Кёю назад. Хорошенько приложившись спиной о край стола, он даже сдвинул собой сей необходимый в офисе предмет дальше от окна и, не удержавшись на ногах, осел на пол.       Соскользнув с узкого подоконника, тяжело дышавшая Цугэмия с восторгом оглядывала последствия свершённого ею дела. «Такая сила… Да ладно?! — взбудораженные мысли бились в хаотичном порядке в разуме девушки. — А ведь я даже не вкладывала столько пламени…»       Заставлять чёрноокую грозу Намимори дважды просить о наказании никогда никому не приходилось. Едва ли успела промелькнуть минута, как он вновь атаковал радовавшуюся мерзавку в стремлении забить её до смерти, но…       Он снова не смог даже приблизиться к ней. Абсолютно беззвучная, но физически ощутимая и как будто бы упругая сила отшвырнула разъярённого парня ещё дальше — на сей раз затылок и без того неприятно ушибленная спина резко познакомились с равнодушной стеной возле закрытой двери. Теперь соприкосновение с плотной поверхностью не обошлось без потерь: юноша лишился контроля над собственным разумом, а непереносимый гул во всём теле, сосредотачиваясь в конечном итоге в голове, растёкся обезоруживавшим и парализовавшим ядом по всем мышцам.       Восхищению изумлённой Ран не было предела. Ей и мысль-то ни одна не приходила, что в её руках отныне заключена подобная мощь, — впрочем, и попробовать-то шанс ещё не представлялся. Как сегодня. Всё-таки разыгранная карта туза стоила того, чтобы испытать её в действии.       Буквально ощущая лёгкое помутнение рассудка от понимания заполученной власти, Цугэмия прошествовала до кресла, в коем она не так давно собиралась сладко подремать, и, подхватив рюкзак, последовала к выходу, где всё ещё пытался прийти в себя её поверженный соперник — ему явно не подчинялось собственное сознание, с потерей которого он так боролся. Приподнявшись на локтях и приняв сидячее положение, опиравшийся плечами на дверной косяк молодой человек машинально поднёс руку к лицу, скрывая его в ладони: тонкие пальцы вплелись в шёлковые эбеновые нити растрёпанных волос. Наблюдая за подходившей к нему пигалицей гнетущим взором полуприкрытых глаз, он напрягся, готовый нанести очередной удар, стоит той только совершить ещё пару шагов… но, к собственному вящему разочарованию, понял, что служившее верой и правдой тело отказывалось ему подчиняться. Что это? Всего лишь чёртов ушиб!.. Однако впечатление было прямо противоположно: чем ближе становилась эта недобитая лжехищница, тем тяжелее становилось дышать, как если бы возникший из ниоткуда паралич сковывал его всё сильнее.       Не думавшая даже каплю, чтобы сдержаться и проявить милосердие, Ран подошла к юноше и присела возле него. Поймав опасно блестевший из-под руки взгляд Хибари, она издала мягкий и короткий смешок.       — До встречи, Кёя, — пропела школьница, продолжая пребывать в эйфории от данной ей власти.       Молодой человек, чья знаменитая гордость самым неожиданным и внезапным образом оказалась попранной, дёрнулся в попытке нанести удар противнице, отстраняя пальцы от волос и сжимая их в кулак, однако на этом его злоключения не закончились. Мощный и суливший непременную боль обидчице кулак, разогнавшись, вдруг остановился в паре сантиметров от лица не шелохнувшейся Цугэмии, и затем рука обмякла и упала владельцу на колени.       — Ара-ара, — ласково и нежно пожурила юношу Ран, усмехаясь. — Как же мне страшно!..       Затем ликовавший и блестевший золотом карий взор оторвался от полыхавшего яростью агатового и опустился чуть ниже, заприметив нечто, что также отдавало золотом.       — А вот это… — уже со смехом продолжила испытывавшая абсолютную безнаказанность девчонка, — я заберу.       Ловко и без единого повреждения ткани отстегнув от короткого рукава летней формы НамиКоо армбенд с символами «фууки», нарушительница совершенно всех правил поднялась с колен и, прикоснувшись к злополучному замку, наконец-то выломала так бесившую её дверь, дабы победоносно покинуть территорию заклятого врага.

August 3, 2006. Thursday. Day Six.

      «И ведь не сомневалась же до сегодня…»       Вдавливая голову в подушку, как если б это могло помочь предаться сну, Ран продолжала злиться на себя и заодно на окружающий мир. Признаться себе, что она попросту волнуется из-за первого в её жизни важного участия в предстоящем сражении между двумя влиятельными мафиозными семьями, — совершенно исключено. Она даже перед спортивными соревнованиями никогда не впадала в панику, действуя хладнокровно и отсыпаясь крепко, а чем завтра отличается? По мнению самоуверенной Цугэмии, ничем. Разве что она сама теперь вольна выбирать… Признавать, что она действительно может переживать лишь в тех случаях, когда кто-то или что-то является важным для неё, было тоже сложно.       Перевернувшись в очередной раз на спину, девушка сделала долгий выдох в попытке расслабиться, но тут же её разум пронзило воспоминание, озвученное бархатистым мужским голосом: «…нет ничего… что было бы мне не под силу». Распахнув глаза, измученная бессонницей Ран уставилась в потолок отрешённым взором.       Ей предстоит встретиться с ним. Опять. В новой роли. О которой тогда он не знал и не догадывался. И теперь… ей придётся добровольно столкнуться с ним лицом к лицу.       «Если, конечно, он вообще явится». Сомнения насчёт этого не покидали Цугэмию уже некоторое время, ведь её соперник отказывался ассоциировать себя с Вонголой, и об этом теперь в курсе была даже она, ранее столь далёкая от всех этих проблем. С другой стороны… он не мог не прийти. Хотя бы потому, что ему не дали закончить «разговор» с Рэдберри, разрушившими к тому же целостность здания старшей школы Намимори.       Ей хотелось, чтобы он пришёл. Ведь она тоже не «закончила с ним разговор». Но напрямую сказать это себе — вытащить на поверхность сие желание опять увидеть Кёю на поле боя — Ран также не смела, не осознавая и доли этой противоречивой жажды.       Впрочем… неужели он упустит шанс попытаться забить её до смерти?.. И не только её, конечно же, у него же открыто много неоплаченных счетов.       Но в первую очередь, разумеется, — её. Цугэмия хмыкнула: коллекционировать нарукавные повязки ненавистного ей человека оказалось весело.       Пока разум зациклился на мыслях, крутившихся вокруг чёрноокого оппонента, девушка незаметно стала проваливаться в спасительное забвение, однако и оно обернулось против неё, превратившись в мучительную ловушку, вырваться из коей ей удалось только на рассвете при пробуждении.       В этой ловушке, названной по ошибке сновидениями, над её сознанием и телом неожиданным образом властвовал Хибари Кёя, и это его доминирование над ней принимало изощрённые формы — в прямом смысле и в переносном.

Перевод и сноски

      «Ара-ара» — примерно равно «Ох-ох!..» / «Что это тут у нас?» / «Ха-а…»