Ловец снов

      Как-то незаметно над опустевшим Косым переулком сгустились тихие сумерки. Погасли окна многих магазинов, стихли голоса покупателей. Лишь мерное потрескивание огня в камине нарушало мёртвую тишину на втором этаже некогда шумного и постоянно полного народу магазина, такого же удивительного и яркого, как и его владельцы — небезызвестные близнецы Уизли.       Вот только сейчас это место было полной противоположностью обители смеха и жизнерадостности, которой оно было когда-то. Заставленные когда-то остроумными изобретениями братьев полки словно выцвели и покрылись толстым слоем пыли, создающим ощущение того, словно с самого окончания войны тут никто не бывал. Некогда кристально-чистые окна словно подёрнулись мутной дымкой от осевшей на них пыли и дождевой грязи, и под проникающим сюда светом уличных фонарей атмосфера помещения казалась ещё более угнетающей.       Входная дверь тихонько скрипнула, когда Гермиона вошла внутрь, подгоняемая порывами холодного вечернего ветра, колышущего полы её пальто. Захлопнув за собой дверь, она поднялась по лестнице, глухо скрипящей при каждом её шаге, и, на ходу расстёгивая светло-серое пальто, направилась к единственной не пустующей комнате во всём помещении.       Она остановилась перед дверью, чтобы постучать, и как только стук её невысоких каблуков затих, в коридоре снова повисла мрачная тишина.       Гермиона пару раз ударила костяшками пальцев по дубовой поверхности, и спустя пару мгновений дверь открылась, явив её взору самого обитателя этой комнаты.  — Проходи, Гермиона, — выдохнул Джордж, освобождая дверной проём и давая девушке пройти.  — Ты снова не спал? — в голосе больше утверждения, нежели вопроса, но Джордж всё же кивает в ответ, прислоняясь к подоконнику.       В голубоватом лунном свете, льющемся из окна, его кожа кажется пугающе бледной, почти белой, а залёгшие под глазами тени, напротив, становятся ещё темнее и проступают куда отчётливее. И без того выразительные черты лица заостряются сильнее, создавая образ искусно вытесанного мраморного изваяния.       Что-то в районе солнечного сплетения у неё болезненно сжалось. Изо дня в день ей было всё больнее видеть Джорджа таким. Усталым, измученным, абсолютно лишённым какого-либо смысла в жизни.  — Может, это глупо и суеверно, но попробовать всё же стоит, — пробормотала Гермиона, сделав пару движений кистью в воздухе, и над изголовьем кровати появился словно сотканный из воздуха и лунного света ловец снов.       Окончательно сняв пальто и повесив его на спинку стула, Гермиона опускается в мягкое кресло рядом с кроватью.  — Хочешь чаю? — бесцветным голосом предлагает Джордж, и она отрицательно качает головой в ответ, бегло осматривая ничуть не изменившуюся со вчерашнего вечера комнату.       На несколько долгих минут в комнате виснет молчание, и Гермиона вздрагивает от неожиданности, когда Джордж, проведя рукой по потускневшим рыжим волосам, тихо, надломленным голосом с лёгкой хрипотцой спрашивает:  — Зачем ты это делаешь?       Она недоуменно хмурится, явно не понимая, о чём он, и губы Джорджа изгибаются в невесёлой усмешке.  — Зачем ты каждый день приходишь сюда и возишься со мной, будто это действительно так важно?       Это удивляет её лишь сильнее, а он правда считает, что его душевное равновесие не стоит её внимания.  — Потому что это действительно важно для меня, — выдыхает она, поднявшись с кресла и встав прямо перед ним. — Ты важен для меня, Джордж.       Она кажется сном. Призрачным видением, что обратится в туман, стоит лишь попытаться к нему прикоснуться. Тёплый взгляд её тёмно-карих глаз, казалось, пронизывал насквозь каждую клеточку его организма, выворачивал душу наизнанку, обнажая все нервные окончания, в то время как по её коже бежали мурашки от ощущения взгляда его льдисто-голубых глаз на себе.  — Но если хочешь, я могу уйти и больше не буду тебя беспокоить, — с едва уловимой дрожью в голосе произносит Гермиона, и Джордж неосознанно хватает её за запястье, словно она действительно может исчезнуть прямо сейчас.       Её кожа кажется горячей, по сравнению с его ледяными пальцами, и девушка невольно вздрагивает от неожиданного прикосновения, но не пытается отдёрнуть руку.  — Нет, останься… пожалуйста, — тихо просит Джордж, аккуратно притянув её ещё ближе к себе и уткнувшись носом ей в макушку, вдыхая неповторимый запах её волос. Они пахли ветром, дождём и звёздами…       Гермиона шумно выдыхает, переплетая их пальцы, и кладёт свободную руку ему на грудь напротив гулко бьющегося сердца, прислушиваясь к ровному дыханию Джорджа.       И ему кажется, словно что-то глубоко внутри наконец-то стало на место, как недостающая деталь огромного пазла. Он прижимает её лишь сильнее к себе, и у него возникает чувство, будто он касается чего-то родного, но давно забытого, и по всему его телу распространяется тягучее умиротворение, притупляя ощущение пожирающей изнутри пустоты.       И она, кажется, понимает. Прижимается крепче к нему, обвивает руками порядком исхудавший торс, ощущая отчётливо проступающие мышцы, и прячет лицо у него на груди, прислушиваясь к его сердцебиению.       Джордж запускает одну руку в непослушные волосы Гермионы, ощущая, как каштановые пряди скользят сквозь пальцы, и она глубоко вдыхает исходящий от него запах дыма и мятной зубной пасты.       И ей кажется, что в этом мире больше нет ничего, что может быть важнее происходящего с ними прямо здесь и сейчас. И насколько бы плохо ему не было, как бы остро он не ощущал пустоту внутри себя, она готова быть рядом, пока его спасают её объятия.