Квиддич - дело семейное

      Когда репортёр, откланявшись, убежал, Кэти буквально втащила Гарри за собой в камин. Зелёная вспышка — и Поттеры дома.       Гарри потянулся к плечам Кэти, чтобы помочь снять мантию, но та дёрнулась и начала раздеваться сама. Гарри, тем не менее, помог и сказал Кэти, устало прислонившейся к стенке:       — Я постелю себе в гостинной.       Она от удивления выпрямилась, но смогла только удивлённо протянуть:       — Э-э-э?       — Ты устала, ты сердишься на меня — я заслужил. Да и вся эта ситуация наверняка тебя выбила из колеи, так что, как бы парадоксально это ни звучало, сегодня тебе лучше побыть одной.       Кэти простояла несколько секунд с закрытыми глазами, затем устало кивнула, выдав разочарованный вздох. Гарри одним шагом оказался рядом с ней, поцеловал в уголок губ, прошептал: «Спокойной ночи» и медленно побрёл в спальню.       Кэти медленно опустилась на пол, закрыв руками лицо.       Гарри переоделся в домашнюю футболку — специальная пижамная серия футболок «Ос» с фамилией Поттер и пятым номером на спине — с пижамными штанами, взял пододеяльник и подушку из спальни, и побрёл в гостиную — его глаза слипались, в горле было противно, что-то давило на грудь.       Так Гарри и лёг: на диван без простыни, со своей подушкой, укрывшись тартаном (между прочим, сама профессор МакГонаггал подарила, на прошлое Рождество). Лёг, закрыл глаза, открыл — и больше не смог закрыть. Будто кто-то напихал иголок под веки — организм хотел спать, но Гарри заснуть не мог. Он устал ворочаться, устал считать овец, устал думать об игре, устал беспокоиться о Кэти, устал вспоминать Хогвартс, устал жалеть, что рядом нет Гермионы, которая обязательно подсказала бы, как поступить, и где ещё он ошибся, устал снова возвращаться мыслями к Кэти, мимоходом вспоминая о её родителях, которые тоже могли посоветовать что-нибудь... Мистер Белл вообще чаще вставал на его сторону, чем на сторону дочери, случись у Поттеров «холодная война», и приговаривал:       — Вся беда в том, что они не понимают нас, а мы их! Вот и играем в сыщиков...       Но не заявляться же в… Мерлин, полвторого ночи! — к мистеру Беллу, пусть он и говорил, что их камин всегда открыт для них.       Наконец Гарри решился пойти на кухню и приготовить себе чай. Может, так он взбодрится, и эти чёртовы иголки перестанут впиваться в глаза? Кроме того, процесс заварки чая успокаивал своей размеренностью: сполоснуть кипятком чайник, насыпать туда слоями чай вперемешку с мятой, чабрецом и мелиссой — обязательно слоями! — медленно залить кипятком, поболтать чайником в воздухе, налить в чашку и слить обратно в чайник три раза. Гарри как раз дошёл до стадии «налей себе уже, наконец, чай» — налил кипяток в кружку и собрался сесть за стол, — как его сзади кто-то обхватил руками.       Наклонившись к его уху, Кэти спросила:       — Можно мне тоже чаю?       Гарри не ответил, а только мягко улыбнулся и взял с полки вторую кружку. Ополоснул её кипятком, чтобы прогрелась, налил немного молока — это очень важно, — то, что сначала наливается молоко, и только чуть-чуть, иначе это будет молоко с чаем, — налил чай, чтобы цветом напиток получился близок к молочному щербету, кипяток — по часовой, ополаскивая кружку. Обычно проделать все эти действия было проще, в основном потому, что сейчас мешали обнимающие руки Кэти, но Гарри лучше бы получил с десяток Круциатусов, чем попросил жену отпустить его. Наконец Гарри поставил чашку на стол и сел сам.       Кэти рассеянно болтала в кружке ложкой, Гарри же вдыхал аромат чая, ожидая, пока он остынет до комфортной температуры, прежде чем сделать первый глоток.       — Гарри, прости меня, сегодня я ужасно с тобой поступила, — сказала Кэти, всё так же глядя в чай, будто пытаясь угадать, сколько в кружке чаинок. Количество чаинок, как объясняла Трелони, очень важно для гадания. Только вот Кэти гадать не умела.       — Ты же на меня не сердишься?       После вопроса Гарри поперхнулся первым глотком чая. Кэти, помянув Мерлина, подскочила к мужу и захлопала его по спине.       — Кэт, всё в порядке. Это я виноват, прости, — отдышавшись сказал Гарри. — Всегда шучу невпопад. Надо уже привыкнуть кусать себя за язык, когда хочется пошутить. А эта жеребьёвка...       — Такой бред! Ну какая разница, кто в чём играть будет?! Господи Боже, ещё вопросы эти дурацкие! — Кэти эмоционально взмахнула рукой, смахнув при этом чашку со стола.       — Тьфу! — она торопливо применила “Репаро” с чарами высушивания, и грустно вздохнула.       А затем взъярилась на Поттера:       — И чего ты ржёшь-то?!       — Мне такие же мысли пришли, пока мы там сидели. Сама подумай: огромному количеству народа интересно, в какой форме будут играть команды. Ну бред же! — сказал Поттер, наливая ей вторую кружку.       — Ха, точно! — засмеялась Кэти и только сейчас заметила, что Поттер стоит весь мокрый: — Ой, прости!       Через некоторое время, после того, как Кэти высушила Гарри, на кухне установилось молчание. Они молча пили чай, каждый обдумывая сложившуюся ситуацию. Кэти решила, что выход в откровенности:       — Гарри, я сказала тому парню из «Обозревателя» чистую правду: мне нравится твоё чувство юмора. Это был, — тут она позволила себе усмехнуться, — хороший ответ, честно.       — Кэти, всё хорошо? — спросил он, зная, что хорошего мало.       — Не всё, но жить можно, раз мы с тобой не ругаемся и из команды меня не выгнали.       — Выгонят тебя, ага. А кто голы забивать будет?       — Льстец, — закатывая глаза, проговорила Кэти.       — Правдоруб, — нахально ответствовал Поттер.       Чай Поттеры допивали уже перешучиваясь и смеясь.       — Ты кремовое пирожное будешь? — спросил Гарри, когда часы показывали уже полтретьего ночи.       — А откуда оно у нас?       — Так будешь или нет?       — Я на диете!       Поттер пожал плечами и, раскрыв рот, собираясь откусить от пирожного кусок.       — И ты тоже, между прочим!       — Всё-всё, не буду. Цербер.       — Я тебе дам пирожное! — погрозила Кэти кулаком. — Без разрешения тренера — ни-ни!       — Да я его ем, что ли?! — всплеснул руками Гарри. — Вон оно, в вазочке лежит!       — Так убери его в шкаф!       Только Гарри со вздохом встал, как Кэти осенило:       — А откуда оно у нас вообще?! А ну, выкинь его!       — Ну Кэ-э-э-э-эти! — затянул Поттер.       — Гарри Поттер!       — Хорошо! — Гарри закрутил пакет с пирожным и запустил его в мусорку. — Только я требую компенсацию!       Спросить «Какую?» Кэти уже не успела — Гарри притянул к себе и впился в её губы. Он всегда целовал её по-разному.       Мимолётный поцелуй в щёку — при всех. В уголок губ — если встречал её дома. Если Гарри сам приходил домой, то после её поцелуя он обязательно целовал Кэти прямо в губы, не размыкая уста ровно десять секунд. Так он успокаивался, пока она делилась с ним своим теплом, а он крепче сжимал её в объятьях — но не слишком, иначе ей было больно. Впрочем, она, приходя домой делала точно так же. Он целовал её в лоб, прежде чем разбудить в будний день, или просто так в выходной. Она улыбалась ему во сне. Он целовал её в затылок, вдыхал грушевый запах её волос, пока она чистила зубы. Она всегда мычала что-то нечленораздельное со щёткой во рту и закатывала глаза — мол, нашёл время целовать, невыспавшуюся и растрёпанную. Но Гарри нравилось.       Он целовал её в шею или за ушком, когда они оба сидели перед камином, уставшие, но довольные прошедшим днём. Он мимолётно целовал её в губы — по поводу и без. Он отдавал ей свои губы на растерзание, когда она была зла. Или как сейчас — он впивался в её губы, сминал их, вжимал в приоткрытые уста, ловил её вздох, крепко прижимал к себе — почувствовать её всем телом — расправлял раскрытой ладонью волосы, прижимал руки к бедрам — и тогда вырывался новый стон. Сейчас она нужна ему. Он должен ощущать её. Когда Гарри целовал её так, Кэти понимала: он нуждается в ней, и даже в моменты, когда она зла на него как миллион пикси, никогда не отстранялась.       Когда наваждение прошло, они стояли, обнявшись, посреди кухни. Наконец Кэти потянула его за футболку и шепнула: «Пойдём». Тогда Гарри с неохотой оторвался от Кэти и пошёл в гостиную. Она попыталась утянуть его в спальню, но Гарри быстро поцеловал её в губы, обнял, но всё же развернулся и пошёл к дивану. Когда Гарри вбил себе в голову что-нибудь, то становился упрямее Воландеморта, а тому упрямства было не занимать. Наверно, это и был секрет победы Мальчика-который-Выжил — заботиться обо всех, кого любишь, и быть упрямее соперника, даже когда сил уже не осталось. Впрочем... Нашёл камень и свою косу — Кэти была едва ли не упрямее, чем Гарри. Она последовала за ним, прижалась к его спине и прошептала:       — Без тебя плохо. Ты ведь знаешь об этом?       Он догадывался. Без неё ему было примерно так же. Засыпал Гарри с улыбкой на лице.