Часть 1
3 ноября 2018 г. в 22:57
Ситцевый в мелкий цветочек, бледно-розовый, кирпичный, тёмно-серый в синюю полоску... Лоскутное одеяло росло в длину и в ширину под искусными пальцами Частити. Модести улыбнулась и зевнула в ладошку.
— Отправляйся спать, — нестрого приказала старшая сестра.
— А можно мне взять парочку лоскутков... для кукол?
Частити придирчиво оглядела ворох заготовок, затем перетрясла остатки и протянула младшей несколько обрезков ткани.
— И не забудь потом убрать иголку!
— Угу, — кивнула Модести, пряча иглу в подрубленном подоле домашнего платья...
*
Кривая свечка догорела уже до половины, когда Криденс наконец кое-как переоделся ко сну, с трудом натянув непослушными руками ночную рубашку, и опустился на колени у кровати для вечерней молитвы.
Незапертая дверь приотворилась неслышно. Вокруг его шеи обвились маленькие ручки. Он не повернул голову, чтобы Модести не увидела слёз. По щеке пробежались лёгкие тёплые пальчики, а под другой оказалось вдруг что-то мягкое.
— Посмотри, это тебе, — прошептала сестрёнка.
Бледно-розовый, кирпичный... полукруглое ситцевое ухо в цветочек... широкий и длинный нос — темно-серый в синюю полоску.
— Это слон, — серьёзно сообщила Модести.
Пестрое тряпичное существо величиной с две её ладошки внимательно смотрело на Криденса старательно вышитым глазом с длиннющими загнутыми ресницами.
Криденс осторожно обнял сестру.
— Спасибо. Я никогда не видел слона.
— Я тоже, — вздохнула Модести. — Но знаю, что он большой и сильный.
Они посмотрели друг на друга и без слов поняли, что думают об одном и том же: о ком-то большом и сильном, кто мог бы забрать их в другой, огромный мир... в другую жизнь.
*
Модести задремала, положив руки под щёку. Казалось, что её светлые ресницы тоже были вышиты аккуратными стежками. Пёстрый слон лежал на подушке между ними. Криденс взял его и повертел в руках. И улыбнулся от неожиданности: второй глаз лоскутного зверя оказался закрытым. Слон спал — точь-в-точь как Модести.
Криденс вспомнил о молитве. Губы зашевелились, беззвучно шепча горячие слова благодарности Господу за то, что он не одинок.