Контрабанда

Ривер притаилась за углом и, затаив дыхание, вела наблюдение: пастор Бук крадучись подошел к бордовой шторе, оттуда немедленно высунулась Инара. Убедившись, что их никто не видит, она быстро протянула ладони, и пастор Бук, накрыв их своими на мгновение, что-то перенял. Расплывшись в благодарной улыбке, он молча кивнул и удалился. Ривер проводила его до каюты, за дверью которой он и скрылся. Двери – не помеха. Уже через две минуты Ривер с интересом наблюдала за действиями пастора через решетку вентиляции: он сидел на полу, поджав ноги под ягодицы, а перед ним стоял горшок с землей. Словно не ограненный алмаз, извлек пастор добытую контрабанду из мешочка, завернутого в клочок газеты, сморщенное семечко. Воткнул его в землю, присыпал двумя руками. Полил. И, закрыв глаза, сложил руки вместе и приступил к молитве. Его помыслы были чисты, Ривер нравилось прислушиваться к их вибрациям. Закрыв глаза, она настроилась на их волну, ничуть не заботясь о неудобной позе – одной рукой держась за пруток, прислоняясь ухом к решетке, Ривер улыбалась. *** Этой ночью Инаре не спалось. Запахнув халат, она отправилась на кухню за успокаивающим чаем. Как назло, не спалось и капитану. – Мэл, – едва не натолкнувшись на него, воскликнула компаньонка. – Инара? Что-то… – Рейнольдс вдруг нахмурился. – Что-то случилось? – Нет, а что? – Твои глаза… – Что с моими глазами? Мэл замялся, но ответил: – Тебя кто-то обидел? Ты плакала? – Мэл, что за ерунда. Кто мог меня обидеть здесь, на корабле? – «Кроме тебя, разумеется». Она нетерпеливо подошла к зеркальной поверхности, взглянула на себя и ахнула. Глаза были красными, словно она лила слезы по меньшей мере сутки. – Ничего не понимаю, – нахмурилась она. И вдруг чихнула. Мэл тут же лишил ее способности размышлять здраво – заботливо приложил ладонь ко лбу. Но тут же осекся и убрал руку, отступая. – Умудрилась подцепить простуду в космосе? Пойду разбужу дока. – Не надо, Мэл. Ничего серьезного, правда. Просто выпью чая, к утру все пройдет. – А мне плеснешь? Что-нибудь с жасмином и мелиссой, и щепоткой чабреца? Инара усмехнулась. – Да ты чайный эстет. Рейнольдс пожал плечами: – Просто прочел надписи на коробках у тебя за спиной. *** Наутро чихал и Мэл. После осмотра пациентов зачихал и доктор. – Это не простуда, – заключил он. – Это аллергия. Остается понять, на что? – Microcarpa Ginseng, – произнесла Ривер, скрывшись в коридоре так же незаметно, как и образовалась. – Что? – переспросил Тэм. – Ривер, постой! – И кинулся догонять. Оставшись с капитаном наедине, Инара решила выдать чистосердечное признание. – Мэл… – Чих. – Кажется, я знаю, что могло… – Чих. – Послужить причи-чи-пчих! Причиной. Это я… – Но исключительно по моей просьбе, – добавил тихо вошедший пастор. На него было без слез не взглянуть. Мэл посмотрел и прослезился. И чихнул. Пастор солидарно чихнул в ответ. – Что? – Чих. – Заговор с целью, – чих, – перевозки контрабанды? – Чих. – На моем корабле?! – Мэл изобразил культурный шок. – Сбиваете блудную дочь с пути истинного, пастор? Инара закатила глаза. – Клиент уверил, что это обычный фикус, Мэл. – Чих. – Почти обычный, – вкрадчиво добавила она. – Я не думала, что будут такие, п-чих, последствия. – На кой черт вам фикус-то, пастор Бук? – Познать искусство «бонсай». – Дэрил загадочно улыбнулся. – И вкусить запретный плод, разумеется. – Чих. – Разумеется. – Чих. – В следующий раз попробуйте воскуривать что-то менее экзотическое, и меня угостите. – Чих. –А это свою госэ – на помойку. Идет? – Идет, – улыбнулся Бук. По медотсеку разнеслось троекратное «Апчхи!».