Обречённые любить

— Грейнджер, угомонись, — захрипел Малфой, когда в очередной раз у нее не получилось переложить его на носилки. Она упала на колени, вцепившись себе в волосы и посмотрела на него обезумевшим взглядом. Пульс стучал в висках, не давая собраться с мыслями, руки дрожали от напряжения, а обкусанные губы сложились в тонкую полоску. Да. Это был тот случай, когда всезнайка Гриффиндора не знала что делать, когда её гениальный мозг не мог справиться с новой задачей. — Заткнись, Драко, я тебя тут не оставлю, эй, послушай, — нежно дотронувшись до опухшей скулы, она заставила парня посмотреть на себя, — Ты знаешь, что я тебя тут не оставлю. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Поэтому сейчас я положу носилки рядом с тобой, и мы попробуем тебя передвинуть на них. Будет больно. Будет очень больно, но тебе придется потерпеть, хорошо? — Ты не отстанешь от меня, надоедливая гриффиндорская всезнайка, ведь так? — Мы оба понимаем, что все было спланировано, и если мы тебя не вытащим, ты погибнешь, а я никогда этого не позволю, так что вот, возьми это в рот, и, если будет больно, кричи, — Малфой вцепился зубами в предложенный ремень и кивнул. Пододвинув носилки параллельно ему, она схватила парня за плечи и потянула вверх, затаскивая. Заглушенный крик разнесся по комнате, отскакивая от стен, и девушка опустилась на колени, сдерживая слезы. Её руки дрожали, когда она перебирала заляпанные кровью платиновые волосы, и, склонившись к его уху, не прекращая, шептала извинения. Она аккуратно вытащила ремень, стараясь не смотреть на кровавые дырки от его зубов, и, глубоко вздохнув, поднялась на ноги. Обычно бледное лицо Драко сейчас казалось таким безжизненным, словно из него выкачали последние капли крови. Закрепив ноги, руки, грудь и талию к носилкам так, чтобы он не скатился и не перевернулся, Гермиона взялась за ручки и потянула их на себя. Колесики жалобно скрипнули, но поддались и сдвинулись. — Вот видишь, мы справились, осталось совсем немного. — Да,, точно говорил Снейп: Гриффиндор — безрассудство, а не храбрость. Как мы спустимся вниз? Как ты будешь тащить меня столько километров по лесу? — прохрипел парень, бросив небрежный и злой взгляд в её сторону. — Когда мы выберемся и тебя вылечат, то поверь мне, я сломаю тебе нос. Там есть спуск для носилок, нужно просто дойти туда и я спущу тебя. А с лесом как-нибудь разберемся, я справлюсь, справлюсь, Малфой. Ты только поверь мне. — Я верю тебе, но не уверен в своих силах. Я не чувствую ног, любое движение причиняет мне боль. Грейнджер, мне даже дышать больно. Какой я сейчас помощник? А уж тем более напарник? — Драко Люциус Малфой, немедленно замолчи! — Гермиона бросила уставший взгляд на парня, надеясь, что оставшиеся два колеса прослужат подольше и, со вздохом, потянула носилки к выходу. Что-то не давало ей покоя, будто она упустила важную вещь, но засунув эти мысли подальше, Гермиона остановилась перед лестницей. Драко был прав. Она не сможет спустить его. Одна. Без помощи других людей или палочки. — Вспомни беспалочковую магию, ты сможешь отлевитировать меня вниз. Сосредоточься и вперед. — Я попробую, — она с трудом сглотнула, вспоминая предыдущие провальные попытки отлевитировать его на тренировках, и представила, чем может обернуться её неудача в этот раз. Вздохнув, она подняла руки, сосредотачиваясь на Драко и переправляя всю энергию на то, чтобы его поднять. Носилки покачнулись и Малфой с облегчением выдохнул. Нахмурившись, девушка постаралась поднять их еще немного, и, когда ей это удалось, сдвинула руки немного вперед, заставляя носилки медленно заскользить по воздуху. — У тебя получилось. — У меня получилось, — эхом отозвалась она, когда аккуратно опустила носилки на траву возле здания, — У меня получилось. — Я знал это, — Малфой улыбнулся, но увидев взгляд Грейнджер нахмурился, — что? — Ты как-то сказал, что такая как я, — она запнулась и отвела взгляд, — грязнокровка, никогда не овладеет такой магией. — Эй, я тогда сказал не грязнокровка, а маглорожденная. — Что это меняет? — Многое, Грейнджер, многое.

* * *

— Зря стараешься, на-а-па-арница, — Малфой в своей излюбленной манере произнес последнее слово и с усмешкой посмотрел на Грейнджер, пару часов как бившуюся над заклинанием левитации, — такие как ты никогда не смогут овладеть беспалочковой магией. У вас слабый магический потенциал, слабее, чем у чистокровных или даже полукровок. — Еще раз повтори, Малфой, каких таких, — она резко развернулась и сделала шаг в его сторону, ткнув пальцем в грудь. — Маглорожденных, Грейнджер. И я говорю так не потому, что хочу тебя задеть или обидеть, а потому, что это правда. Та правда, которую никто не может до сих пор принять. Все эти магловские нововведения совершенно бессмысленны: носилки, жучки, телефоны — все это — из твоего мира, а в моем мире… — Совиная почта, напарник? — она горько усмехнулась и, бросив разочарованный взгляд, подошла к окну, обхватив себя руками, — Я принадлежу к обоим мирам и горжусь каждым из них. Маглы, Драко, очень умные люди. Да, у них отсутствуют магические силы, но они заменили это наукой, благодаря которой у нас нет голубиной почты, а есть телефоны, которые помогают связаться друг с другом с разных уголков планеты. Да, они не умеют трансгрессировать, но тем не менее они перемещаются друг к другу с разных уголков планеты. У них нет бытовых заклинаний, упрощающих жизнь, но они изобрели плиты, холодильники, микроволновые печи и посудомойки, которые справляются получше магии. И это лишь самая крошечная часть того, что они сделали… Но ты не поймешь. — Грейнджер, — парень глубоко вздохнул, пересек комнату и развернул девушку лицом к себе, держа ее за плечи, — Я не отрицаю вклад маглов в развитие науки. Я не презираю маглов. Я не считаю, что быть маглом это ужасно. Больше нет. Ты поняла меня? Я сказал, что хочешь ты этого или нет, но магический потенциал у тебя все равно слабее, только потому, что за моими плечами род Малфоев, наполненный выдающимися волшебниками, и такой же магической силой. У тебя за плечами нет такого наследия, и только это отличает тебя от меня, а меня от тебя, Грейнджер. И я не призываю тебя отказываться от того мира, хочешь — гордись им сколько влезет, пусть остаются в этом обществе чертовы идеи о том, что маглорожденные равны чистокровным, но это не так. Как бы Министерство, Дамблдор, да тот же Поттер не говорили, что магический потенциал равен — это не так. И с этим ничего не сделаешь. — Зачем ты мне это говоришь? Что, продержался месяц и не можешь обойтись без гадостей? Опять за старое? Твои слова о том, что я грязнокровка меня больше не ранят. — Я не говорил, что ты грязнокровка, Гермиона. Я назвал тебя маглорождённой. — А какая разница? — Разница есть и, если мне повезет, то ты поймешь, что я хотел сказать до того, как наши пути разойдутся.

* * *

— А я так и не поняла, что это значит, — она опустилась на землю и села по-турецки, пропуская между пальцев тонкую и длинную траву. — А о чем ты тогда подумала? — О том, что ты всегда будешь презирать маглов и грязнокровок. О том, что ты не изменился и тебе лишь бы причинить боль другим, втоптать их в землю. — Глупая. В тот раз я признался тебе, что считаю тебя равной себе. Не смотри на меня так, я понимаю, что звучит странно, но пойми, я всю свою жизнь жил с мыслью, что грязнокровки хуже, чем домовые эльфы, я не принимал их за людей, Грейнджер. На третьем курсе я понял, что отношусь к тебе совсем не так, как раньше, но отталкивал от себя эту назойливую мысль. Когда вы пришли в мэнор, я понял, что такой храбрости и силе воли могут позавидовать чистокровные, и тогда окончательно осознал, что кровь у нас одна и та же, что мы любим одинаково, страдаем одинаково, живем одинаково и больно нам одинаково. В тот момент я признался в этом самому себе, но мне не хватило храбрости признаться другим. А потом, когда ты так отчаянно обвиняла меня в предвзятости, я понял, что это момент, когда могу сказать тебе о своих мыслях. — Ты назвал меня маглорождённой. — Именно, Гермиона, маглорожденной, не грязнокровкой. Я признал в тебе магическую силу и твое право находится в моем мире, где я родился и вырос. — Мне до сих пор это кажется отвратительным. — Ты предвзята, даже больше, чем я в свое время, — он усмехнулся и протянул руку, переплетая пальцы. — А что насчет магического потенциала? — Я до сих пор придерживаюсь этой идеи. Ты билась с одним простейшим заклинанием месяцы, а я изучил его за неделю. Но признаюсь, моей теории нужны поправки, вы не совсем безнадёжны. — Я оставлю тебя умирать. — И я о тебе забочусь, Грейнджер.