Воображаемый

Я перестала бороться с этим. Я поняла, что ты не уйдешь. Я перестала кричать на тебя. Все равно ты не исчезнешь — Дорогая моя Елена, видишь, как грустно терять родственников. Хотя ты ведь знаешь об этом не понаслышке, — Ты стоишь во мраке комнаты. Я лежу на кровати. Нет сил пошевелиться, не могу ответить. А ты и не ждешь моего ответа и продолжаешь: — Я ведь был прав. Глупая погоня за лекарством погубила твоего брата. Не принесла ничего хорошего. Ты прав. Ничего хорошего. Совсем. Ты садишься на кровать и гладишь меня по голове. Я отворачиваюсь. — Уйди, прошу, уйди, — говорю я тебе каждый раз, когда ты приходишь, а ты отвечаешь все то же: — Никогда. — Детка, почему ты отворачиваешься. Я могу обидеться. Надоело. Я кричу, срывая голос: — Тебя нет! Ты воображаемый! Ты лишь усмехаешься и, качая головой, произносишь: — Тогда твое воображение сильно разыгралось. Ложишься рядом. Молчишь. Я тоже. Так странно. Я не чувствую ничего. Пустота внутри. Никто и никогда не заполнит ее. Потому что невозможно. У меня теперь зияющая дыра вместо сердца. Я вновь прошу уйти, ты опять выдаешь свое коронное: — Ты сама хочешь, чтобы я был здесь. Милая, я бы с радостью исчез, но не могу... — шепчешь ты. Я закрываю глаза в надежде уснуть. Надеюсь, проснувшись, я не обнаружу тебя в своей комнате и в своей жизни. Но мои надежды рушатся словно карточный домик. Ты здесь. Стоишь спиной ко мне. Похоже, что улыбаешься. Я молчу, делаю вид, что не замечаю. — Что не здороваешься, дорогая? Разве не соскучилась? — опять этот наиграно удивленный тон. Будто ты не знаешь, что я не хочу, что я не рада. Ты подходишь ко мне. Я попускаюсь на пол. От бессилия. От немощности. Ты криво улыбаешься с едва заметной усмешкой. Тебе нравится, когда я страдаю. Я же это знаю. Ты не исчезнешь ни завтра, ни через неделю, ни через месяц Никогда.