«Если слепой ведёт слепого, то оба они упадут в яму»
(Матф. 15:14)
В такой обстановке, когда у присутствующих начинает дёргаться глаз, особенно проявляются шейные вены от долгого и по большому счёту утомляющего обсуждения деталей, когда всякий человек обращается к заусенцам на пальцах и начинает ковырять их, причиняя себе ещё большие страдания, для всех них оказаться оставалось наименее привлекательным исходом дела. Однако иного и не стоило предвещать. Но всё же каждый из пяти членов следственной группы возлагал большие надежды на подкинутое им задание, пускай предшествующие его разрешению обстоятельства рисовались на горизонте весьма плачевными. При первом взгляде на состав преступления детектив Шиказаки позволила себе нервно усмехнуться. За свой вполне продолжительный жизненный путь, напрямую связанный с расследованием убийств, краж, изнасилований и других малоприятных человеческих эксцессов, ей редко приходилось рассматривать что-то настолько… легковесное. В графе непосредственных улик кривым прочерком подразумевался ноль, и только отчёт о жертве хоть каким-то образом скрашивал пустоту представленного ей материала. Молодой человек, обнаруженный мёртвым у себя дома по адресу ХХХ, работал в музее изобразительных искусств на должности экскурсовода по улице такой-то. По рассказам соседей слыл порядочным, всегда доброжелательным и вежливым, и, очевидно, ни коим образом к произошедшему не склонялся. Впрочем, жить в ожидании смерти было бы делом неблагодарным хотя бы потому, что тогда всякое действие того человека заранее подразумевалось, как мольба о спасении. А всем известно – люд глух к стенаниям страждущих. - По словам следователя Сона, который прибыл на место раньше вас, детектив, - сказал младший помощник Кан, совсем ещё юный парнишка, только выпустившийся из академии, но уже отлично проявивший себя на поприще хранителя порядка, - Вонища там стояла дикая. Такое ощущение, что там не одного прирезали, а десятерых, как минимум! Миюки Шиказаки, а именно так и звали главного детектива их отдела и по совместительству – руководящего всей это шумной процессией в виде нового убийства, нахмурила брови, и у неё сделалось такое выражение лица, при котором человека обычно называют «глубоко задумавшимся». Женщина была уже в летах, но по-прежнему старалась сохранять не только бойкость духа, но и тела, выбираясь на опасные вылазки вместе с дежурными группами всякий раз, когда её не обременяли новым следственным процессом. Миюки ещё раз взглянула на отчёт в своих руках, потом перевела взгляд на воодушевлённого помощника Кана и снова уставилась в полу-пустые бумаги. Её внимание постоянно ускользало от состава преступления и приковывалось к пугающе молчаливой графе улик, и она постоянно собирала все свои силы для того, чтобы отчаянно не бросить папку на стол и уткнуться в ладони. - Труп пролежал не больше тридцати часов, прежде чем соседи забеспокоились. Не больше тридцати! Это же насколько важным человеком был этот парень, раз о нём спохватились почти сразу же?! – Сонмин активно размахивал руками и шагал вдоль кабинета, крутясь и не успокаиваясь Его мимика и жесты источали столько энергии, сколько хватило бы, чтобы обеспечить электроэнергией несколько кварталов. – Мужчина, вызвавший медиков, кажется, даже упал в обморок, когда увидел тело. - Нет ничего странного в том, что тело так воняло, помощник Кан, - в их кабинет ворвался Ли Джихван, знаменитый на весь полицейский департамент Кореи судмедэксперт своими поразительными способностями в области не только медицинской, но и аналитической. Ещё будучи юным курсантом, ему уже предлагали выбрать профессию бихевиориста, поскольку его отчёты по предоставляемым для изучения делам N-ной давности пестрили подробным объяснением модели и психологического портрета преступников, которых ловили опытные следователи, и, к удивлению многих, оказывались безошибочны. Однако он всё же предпочёл анатомию тела анатомии поведения, но развитые в студенческие годы навыки впоследствии сделали своё дело – именно вклад Джихвана всегда предопределял судьбу задания. – Бедному парню срезали лицо до того, как убили, и он начал гнить ещё в процессе. К тому же – его квартира? Я в жизни не был в более убогом и захламлённом месте, чем его однушка, и это притом, заметь, что ни один из опрошенных соседей не высказал в его сторону претензий. - Ему не обязательно требовалось быть чистоплотным, чтобы очаровывать людей, Джихван-хён, - смущённо протянул Сонмин, раздосадованный придиркой эксперта Ли. – Да и дело ведь не в количестве времени, а в обеспокоенности людей – так быстро среагировать! - Я думаю, это из-за трупной вони, стоящей во всём подъезде, а не от большой любви они вызвали наряд, - сказал Джихван. Он устало опустился на диван, стоящий в углу их обширного помещения, и с сожалением взглянул на детектива Шиказаки. Никогда прежде ему не удавалось застать её такой молчаливой, когда дело касалось убийства кого-то, в частности, если убивали молодых людей. Смерть ещё не успевшего реализовать себя в жизни человека казалась ей особенно трагичной. Ведь что может быть хуже, нежели кража личности, человеческого наполнения? Убийство было для неё таким воровством, а убийца – вором, вкусившим прелести жизни, но не пожелавшим разделить их с другими; Миюки часто упоминала, что ненавидит лицемеров гораздо больше преступников, но никому не приходилось спрашивать, почему это фраза звучала лишь тогда, когда им подсовывали насильственную смерть. – Эй, детектив Шиказаки, не вешайте нос. Мы поймаем этого ублюдка в мгновение ока. На том месте такая разруха. Умей он летать, всё равно бы задел что-нибудь. У парня, по-моему, даже на воздух в квартире наслоена грязь. Миюки дёрнулась при упоминании своего имени и печально улыбнулась эксперту Ли. Ещё с полсекунды она сжимала в руках отчёт, а затем отложила его в сторону, хлопнув в ладоши, как если бы пыталась вернуть себе боевой настрой. - Мне не дали осмотреть место преступления, когда я приехала, но, чёрт, Сонмин, даже если бы там жил президент Мун, я бы всё равно вызвала медиков исключительно из-за запаха, - сказала она. Сонмин обиженно хмыкнул и скрестил руки на груди. Его внешний вид всегда вызывал у ней искреннее удовольствие, поэтому и сейчас детектив позволила себе лёгкую улыбку. – Что ты принёс, Ли? Я честно надеюсь, что это недостающие материалы дела, потому что мне кажется – там чего-то не хватает. Улик, например. - Ох, правда не хватает улик? – Джихван поражённо выдохнул и от растерянности даже выронил бумаги из рук. Он спешно проморгался и отрицательно помотал головой, - Прости, шеф, но тут только дополнительный отчёт команды медицинской группы и моё мнение относительно портрета преступника. Притихший было Сонмин вдруг снова засиял, как медный пятак, и заговорщически подмигнул эксперту. Джихван нервно сглотнул и перевёл взгляд на детектива. Каждый в отделе догадывался, что помощник Кан испытывал нездоровое влечение к психологического рода записям, поскольку всякий раз, когда ему удавалось добраться до отчётов Джихвана, он сам становился похожим на тех больных людей, которых вышеупомянутый эксперт анализировал и периодически ловил с командой. Было всё же неясно, в чём заключалась природа его наклонностей, но, очевидно, не склонный к феноменальному дедуктивному мышлению Кан Сонмин просто по-человечески тащился с почти литературного описания доктора Ли аспектов поведения убийц и прочих. - Без улик всё же, значит? Шихёк вот что, думает, мы раскроем это дело, высосав доказательства из пальца? – уныло вздохнула детектив Шиказаки. – Пускай! Джихван, начни как обычно. - Давайте, жгите, мистер Грэм*, - возбуждённо прошептал помощник Кан. Джихван окинул парня уничтожающим взглядом и поклялся себе более не оставлять следственные материалы на своём рабочем столе, в такой опасной близости от юного Сонмина. Прокашлявшись, он заговорил: - У человека, совершившего акт насилия такой тяжести, не было поводов и мотивов, чётко определяющих первопричину его действий. И всё же это организованное убийство, детально спланированное, скорее, даже выношенное – это его дитя, его первое творение, чистое и невинное. Он не преследовал цели похвастаться содеянным, в противном случае, он бы убил в центре города или около главной достопримечательности. Нет, он слишком сильно любил то, что сотворил, чтобы показывать его другим, буквально лелеял: стоит обратить внимание на то, что кожу именно срезали, а не порубили на куски или содрали. Он хотел сохранить образ, хотел отдать дань его красоте и увековечить её. Идея преступления – его холст, инструменты – кисти и краски, потому что он мнит себя творцом, художником, величайшим из всех. Посмотрите, какая тонкая работа, какая филигранная, никто не сможет превзойти меня, никто не сможет создать что-то такое же… идеальное. Искусство зиждется на мне, мои руки, мои глаза, мои губы – вы все говорите от моего имени. Именно эту мысль он вкладывает в каждое движение, жаждет донести её до того, кого убивает. Хочет показать ему, каким прекрасным он может стать. Но логичен вопрос – зачем избавляться от того, что так сильно желаешь почтить? Что хочешь заставить возлюбить себя? Преступник ставит жертву в позу праведника, пришедшего молиться и отмаливать, он подносит его руки к губам, он складывает их вместе, он подсказывает ему слова, в конце концов. Вера даёт человеку надежду. Он хочет показать, что это – единственное правильное решение на пути к освобождению. Он хочет показать, что он его… - Прощает, - изумлённо выдохнул Сонмин, подсознательно сведя ладони вместе и поднеся их ко рту. Дело привычки – проецировать. - Да, именно, он его прощает, - сказал Джихван, переведя дыхание, и коснулся лица. Он, может, и был известен, как стойкий парень, но кто только знал, что ему пришлось пережить, когда он увидел обезличенного мужчину, его пустые глазницы и окровавленный кусок мяса вместо головы. - То есть ты хочешь сказать, - начала детектив Шиказаки, - что нам нужен человек, который мнит себя Богом? - Нет, Миюки, - сказал переведший дух Ли Джихван, - нам нужно его отчаявшееся дитя. Неожиданно дверь в кабинет распахнулась и в помещение влетел запыханный, краснеющий и обеспокоенный следователь Сон. Он сделал глубокий вдох, обвёл всех троих взглядом и вымученно выдавил: - Мы не заметили сразу, детектив, как мы могли не заметить..? Мужчина, вызвавший мед. команду, после того, как очнулся, сказал, что никогда не видел большущей картины, висевшей прямо за убитым. А там, на холсте, там какая-то хреновина с двумя головами, и, клянусь, я вообще ничег- - Как зовут того мужчину? – детектив Шиказаки мигом оказалось у застывшего в дверном проёме следователя, схватила его за грудки и каким-то по-особенному больным голосом проговорила, - Как? - Его зовут Мира.