Страшное место
30 октября 2018 г. в 17:28
— Ну давай, расскажи, — Джим слегка толкает ее локтем в бок.
— Рассказать что?
Джейми кокетничает — на самом деле она прекрасно знает, о чем он спрашивает, просто ей нравится играть с ним словами. И Джим всегда поддерживает ее игру.
— Как она оказалась в твоей спальне. Уверен, история должна быть что надо.
История и правда захватывающая, но по ряду причин сейчас Джейми не может рассказать ее даже ему.
Вообще-то у нее в спальне много разных картин, но Джим сразу, как только входит, примечает именно эту. Останавливается перед ней, глубоко вдыхает, словно желает почувствовать запах, прикрывает глаза и с пониманием улыбается.
Прежде чем поравняться с ним, Джейми рассматривает его профиль, старается представить, как бы он выглядел в стиле Пикассо.
Пикассо — не ее художник, но Джим явно видит в его работах куда больше, чем многие другие.
Она знает это, потому что знает его.
— Так же, как и все, что мне приглянется, в конечном итоге оказывается в моей спальне... — она делает эту томную, многозначительную паузу и проводит рукой по его плечу — ткань костюма слишком дорогая даже на ощупь, и ей не терпится поскорее избавить его хотя бы от пиджака, но Джим не любит торопиться. — Я всегда получаю то, что хочу.
Из его груди вырывается глухой, довольный смешок.
— Это не ответ, — говорит он и плавно переводит взгляд от картины к ее ресницам.
— В сущности, все банально, — Джейми отмахивается, но искривленная заговорщицкая улыбка не сходит с ее губ. — Ты же в курсе, как это бывает: пришел, увидел, заплатил.
— Ну, в этом мы похожи: я тоже стараюсь не пачкать руки, если можно так выразиться.
Джим выглядит расслабленным и спокойным, но на самом деле он никогда не бывает спокойным. В нем всегда таится нечто натянутое, словно струна, вот-вот готовая лопнуть. Это привлекает Джейми, но она ни за что не хотела бы остаться наедине с этой струной в тот момент, когда она все-таки дойдет до предела.
— Помнится, мы договорились не лезть в дела друг друга. Почему бы просто не насладиться видом? — предлагает Джейми, не сводя с него глаз. — И компанией.
Джим кивает и пожимает плечами — соглашается, но не отказывает себе в удовольствии сказать напоследок:
— Уверен, ты и сама сумела бы украсть ее. — Он даже подается немного вперед, как если бы собирался поцеловать ее в левую щеку или прошептать что-то на ухо. — Мне ли не знать, на что порой толкает скука.
Джейми щурится с усмешкой, в которой он безошибочно прочтет куда больше, чем могут открыть ее слова.
— Сумела бы, — отвечает она, слегка повернув голову, но касаясь его лица лишь дыханием, а затем отстраняется и вновь обращает все свое внимание на картину.
Джим поступает так же.
— Это так похоже на все вокруг, — произносит он спустя… никто, в сущности, не считал какое время.
Потому что время замерло. Это непривычное чувство, когда ты един не только с самим собой, но и с человеком рядом, — Джейми иногда ощущает его рядом с Джимом.
— Что конкретно? — лениво уточняет она.
Джейми больше не играет — ее пленит его образ мысли, и ей любопытно, где проходит граница, после которой она уже не сможет его понять.
Пикассо — неплохой способ это выяснить.
— Вся эта… суета, — Джим морщится как будто от пренебрежения, но на его бледном лице сокрыто что-то еще. — Все эти праздные люди с претензией на серьезность, и капиталистическая нашлепка сверху.
Он фыркает и даже жмурится на мгновение.
— Но я восхищаюсь точностью изображения, — договаривает он и выпрямляет почти всегда сутулые плечи. — Как если бы создатель, кем бы он ни был, и я говорю не о художнике, решил, что люди — венец его творения.
Джейми внимает каждому его слову, но правда в том, что ей плевать и на создателя, и на Пикассо, и на все струны, которые Джим держит натянутыми.
Он здесь не ради картины. А она уже давно не чувствует ничего, кроме пресыщения.
И он знает это, потому что знает ее.
— Они как живые, — бросает Джейми на выдохе.
Джим лишь ведет бровью.
— Люди на картине, — поясняет, ни на йоту не сменив интонацию.
Он молчит еще немного и все же спрашивает едва слышно:
— Ты правда думаешь, что здесь есть хоть кто-то живой?
Под «здесь» он, конечно, подразумевает не только картину, но и эту комнату. Может, даже город или вообще всю никчемную планету.
— Хотела бы я залезть к тебе в голову, — произносит Джейми бесцветно и действительно серьезно.
— О дорогая, — Джим притягивает ее к себе, приобняв за бок и поймав на миг ее взгляд, — это страшное место.