Avvenire.

В ладони прах и пепел прошлых дней сжимать до боли продолжаю, Но всё о чем молил, чего хотел, сквозь пальцы безвозвратно утекает.

      Мы снова бежим.       Бежим, не оглядываясь назад, словно так мы сможем успокоить то волнение, что царит в наших душах. Я уже не помню, когда в последний раз мог спокойно прогуляться по улицам своего родного города, залезть в сад и сорвать абсолютно любое яблоко, привлекшее мой взгляд. Память словно поблекла и превратилась в крылья мотылька — такая же хрупкая и прозрачная. Стоит к ней только прикоснуться, так она превратится в пыль и развеется в воздухе.       Иногда я спрашивал у Кассаты, почему тот спас меня. Это всегда происходило ночью, когда жители нового города засыпали, а вместе с ними и Сыр. Пусть она и пытается скрыть боль от потери своей принцессы, что была ее Мастером, за своей улыбкой и глупыми шутками (причем, эти шутки затрагивают только меня! Несправедливо!), но ей тяжело. Несколько месяцев назад у нее было все, а сейчас она беглянка и пытается выжить вместе с нами.       Обещание, что мы дали в ту звездную ночь, стало нашим проклятьем.       Мы бежали из одного города в другой, надеясь скрыться от вездесущей стражи и хоть немного перевести свой дух, разобраться во всем. Мы пытались найти Виски, отомстить ему, но каждый раз ниточка, ведущая к нему, обрывалась самым неожиданным образом. И каждый раз я вспыхивал огнем ненависти, словно тоненькая спичка, потому что из-за него мы потеряли все, что нам было дорого!       Мастер... Вы позволили ему обмануть себя, желая вылечить свою тяжелобольную дочь. Что тут говорить! Я был Вашим Духом еды и позволил обмануть всех нас, а сейчас... Наша принцесса мертва, а Вы, ослепленный любовью к ней, перерезали свое горло, а нас с Кассатой провозгласили преступниками! Но в чем мы виноваты?       Я ведь помню, как нашел Кассату в церкви. Он выглядел таким слабым и беспомощным, что мое сердце беспокойно шевельнулось в груди. Я притащил его к Мастеру и тот с радостью принял его, а у меня в свою очередь появился защитник. Защитник, который пострадал из-за меня! Я много раз корил себя за это, но потом понял, что это глупо.

Застыл бессильно чёрно-белый мир, мертвы цветы под сапогами. Исход один: убил или убит, - в любом итоге дождь прольётся алый.

      Меня всегда поражало то, насколько жестоким может быть внешний мир. Но я относился ко всему этому с некой беззаботностью, считая, что у Мастера я всегда буду в безопасности. Спустя некоторое время я осознал, что основная задача Духов еды — защищать своего Мастера, чего я вообще не делал. Так. По-моему, вся моя исповедь складывается в одно и тоже.       Мой флаг... Мастер называл его символом мира, но почему он тогда превратился в косу? Я размышлял (да, Кассата, я не настолько глупый!) насчет этого на досуге и пришел к одному единственному выводу: мои эмоции контролируют состояние флага. Поэтому я и улыбаюсь. Поэтому я и стараюсь скрыть свои переживания, совсем как Сыр, за улыбкой и детским поведением.       Иногда я ловлю их взгляды на себе. И тогда я улыбаюсь им, мол, все хорошо, не стоит за меня переживать. Но с каждой такой улыбкой я отчетливо чувствую, как кулон в виде двух змей неприятно греет мою грудь. Я не уверен, что Кассата не знает об этом кулоне, но все равно пытаюсь его особо не доставать.       — Я нашла информацию о нем!       Я поднимаю голову и замечаю Сыр, что как-то незаметно для меня зашла в трактир и подошла к нашему столу. Наверно, из-за своих размышлений я настолько ушел в себя, что перестал замечать окружающих. Мельком смотрю на Кассату, но тот полностью был во внимании Сыра, так что мне не о чем было волноваться. Кстати! О чем она там говорит?..       — …они сказали, что с тех пор, как парк закрыли, там постоянно происходят странные вещи!       — Например? — интересуется Кассата, пока я нервно сжимая ткань своих штанов под столом.       — Странные монстры, странные звуки посреди ночи, люди заходят и никогда не возвращаются.       Я тихо фыркаю, привлекая к себе лишнее внимание и тут же стараясь перевести все в шутку:       — Сыр, ты слишком много читала готических романов, это явно сюжет из истории о призраках!       У нас завязывается небольшая перепалка, но я уже не участвую в ней. Мое сознание находится где-то на грани реальности, ведь одна эта фраза уже напоминает Виски. Он хотел сделать из меня Падшего. И сейчас эта картина повторяется, черт возьми! Так, надо успокоиться и взять в себя руки, а то заподозрят, а мне этого не надо.       — Вот именно! Тогда мы договорились! Идем! В парк аттракционов! — томно потянувшись, Сыр вышла из трактира, оставив нас с Кассатой наедине.       Тот сразу же заметил мое беспокойство. Конечно, ведь в тот день мы были рядом.       — Ты беспокоишься о Сыре? — немного помолчав, он продолжил. — Это не так, ты беспокоишься, что парень появился?       — Я выгляжу обеспокоенным? Ха-ха-ха... — нервно улыбаюсь, но Кассата все же замечает перемены в моем лице. — Я точно знаю, о чем ты думаешь... так что не выпендривайся. Не волнуйся, я здесь.       Когда ты в прошлый раз был рядом со мной, то лишился глаза! Я до сих пор помню, как ты смотрел на меня в тот момент. Помню твои слова, помню твою улыбку. Хэй, Кассата, тебе разве не было больно? Если было, то зачем нужно было мне улыбаться? Но нет. Я не позволю этому повториться, о чем и сообщаю. Он беспокоится обо мне. Это мило, но это я должен защищать их!       — Эй! Почему вы двое тянете время! Поехали! — с улицы слышится ужасно недовольный голос Сыра, из-за чего я мигом подпрыгиваю с места и спешу к выходу, Кассата — за мной, впрочем, сколько я себя помню, так было почти всегда.       — Мы идем, мы идем!       Теперь все будет по-другому, в этом я уверен!

Давно утрачен моей жизни цвет, тогда за что борюсь уже так много лет? В усталых лёгких лишь системы прах, нам на руинах не построить храм. Настало время для финала!