Женщины Одиссея

      Смуглая кожа, пленительный взгляд, руки, что тянутся к нему навстречу в спасительном жесте. Останься со мной, шепчут её объятия, и Одиссей, сын Лаэрта, сдаётся на милость богине.       Кошмарные сны не способны развеять ни жаркий огонь, ни страстные поцелуи, но он ищет утешения в её объятиях. Пусть смеются служанки, ни разу не видевшие мужчин, но если он забудется хоть на мгновение, то, быть может, он станет сильнее.       И проплывающий вдалеке корабль, что так манит своими парусами, пробудил в сердце Одиссея надежду. Но Калипсо так не считает, все, кто находятся на её острове обязаны ей служить. А для Одиссея выпала иная роль, быть её суженным/ любовником/ пленником. Тем, кто скрасит её одиночество, кому можно дарить любовь и быть любимой.       Вот только Одиссей жаждал вернуться к Пенелопе, и несмотря на все ухищрения, он не полюбил богиню. А она по нему проливала слёзы, вышивала его профиль из белых с золотом нитей и думала, что вот-вот немного, и он останется. Но в ложе её после ласк, после того, как бесновавшаяся боль успокоилась, думал он о доме, жене Пенелопе и сыне. И дыханьем горячим от губ Калипсо вернулось к нему настоящее. Пришлось, обнимать, целовать и по новой ночь завершать, чтобы на завтра вновь делать то же.       Но не мог отрицать Одиссей, как красивы длинные ноги богини, как чарующе голос баюкает его сломленный дух. Как искрятся глаза на закате, быть-то может, любовь? Нет, благодарность питает к Калипсо, но она по-другому глядит на него.       Но в пророческий день он объятья её отвергает, чтобы выстроить плот и отбыть на родную Итаку. И ни вечная молодость, ни долгая жизнь не соблазнила Одиссея, сына Лаэрта. В прощальный путь он взял её руки с перстнями и звонкими браслетами в свои и посмотрел на неё в последний раз.       И не было боли сильнее, чем горе разбитого сердца богини!