Втягивай

Первую сигарету Нарциссе вручает Вальбурга: всовывает в пальцы, закатывает глаза, требует «клади в рот» и поджигает. — Втягивай в легкие, — говорит она. И Нарцисса послушно пропускает в себя дым, давится и кашляет. Вальбурга смеётся хрипло, глухо и будто даже немного простуженно. — Ещё раз. Нарциссе настолько плохо, что она продолжает. И легче ей не становится, но Вальбурга усмехается и говорит, что станет. Той же ночью домовой эльф находит её мертвой, и Люциус берется организовывать похороны даже без просьб со стороны Нарциссы — ну, ещё бы. Она старательно выводит имена на пригласительных и не замечает красных глаз мужа и его убитого вида, словно бы в гроб ложиться как раз ему. Самой ей нисколько не жаль: Вальбурга спала с Люциусом много лет подряд. Но пачка подаренных сигарет жжётся в кармане мантии. *** Люциус все равно в пятницу приходит поздно, с чужой помадой на воротнике — на этот раз не красной, а бледно-розовой. И аромат, окутывающий его, не привычно терпкий, отдающий нотками грейпфрута, наоборот — легкий и цветочно-сладкий. Нарцисса встаёт с кровати и, пока Люциус разбирается с бумагами, достаёт ту самую пачку сигарет из тумбочки. Муж на неё даже не смотрит, листая бумаги. Она кладёт сигарету в рот, поджигает — палочка в руках дрожит, — втягивает дым и делает вид, что ничего не замечает. Помаду и растекающиеся по его шее засосы — особенно. — Ты разве куришь? — спрашивает Люциус, когда оборачивается к ней, почувствовав запах дыма. И хотя в глазах у него читается удивление, Нарцисса видит в них спокойное равнодушие. — Опять задержали? — спрашивает она вместо ответа. — Кто на этот раз? Люциус смотрит на неё устало, с болью и просьбой во взгляде. Но Нарцисса не чувствует сожаления — напротив, ей нравится. — Я был нужен министру, — запоздало кивает он. — Понятно, — она выдыхает дым в воздух, а потом снова затягивается. Лёгкие чешутся. Но когда Люциус выходит из душа, а пачка почти заканчивается, Нарцисса уже не кашляет. *** Из интереса на следующей неделе Нарцисса трижды достаёт мантии Люциуса из грязного белья — помада на воротнике оказывается разной. Но ему это не помогает: он даже не может заснуть, не выпив перед этим два бокала вина. И Нарцисса знает, они — отнюдь не первые. Ей нравится. Чужой затравленный взгляд и ощущение дыма в легких кружат голову. Она целует Люциуса и смеётся, откинувшись на подушки. Он смотрит на неё странно: чуть озадаченно, но в основном всё так же безразлично. — Зачем? — хочет спросить он, но не спрашивает. Нарцисса беспечно передергивает плечами, улыбается и тянется за сигаретой. *** Нарциссе не нравятся напыщенные, самовлюблённые мальчики с ухоженными волосами и лощёными руками — обожглась уже, хватит. Но Гилдерой Локхарт восторженно шепчет ей: — вы так красивы, — и протягивает свою книгу. Оттуда она читает лишь автограф «единственной женщине, которая могла бы сравниться со мной красотой» и смеётся в голос. У Локхарта мягкая кожа на руках, отсутствие заусенцев на ногтях, неподъёмное самолюбие и куча средств по уходу за волосами в ванной — и этим он до забавного напоминает Люциуса. Только улыбается ярче — ослепительно. И целоваться не умеет совсем — Нарциссе всё сильнее хочется поблагодарить Вальбургу за таланты мужа в этой области. Нарцисса обвивает ногами чужие бедра, зарывается пальцами в светлые волосы, руша идеальную укладку, на которую Локхарт потратил не меньше часа, и не получает удовольствия. Возвращаясь, она даже не пытается убрать засосы с шеи. Люциус не замечает. *** — Ты не останешься? — спрашивает Локхарт, поднимаясь с кровати, пока она мучается с застежкой на мантии. Он даже не пытается ей помочь, но подходит к зеркалу и встаёт рядом, глядя на их отражения в зеркале. Нарцисса думает, что он смазливее, и улыбается. — Меня ждут дома, — безусловно, её никто не ждёт. Нарцисса не уверена, что Люциус заметит её отсутствие, даже если придёт раньше двенадцати, а он не придёт. Они уже давно не спят вместе. — Твой муж? — спрашивает Локхарт, всё так же безотрывно глядя на себя в зеркале. — Мой сын, — Нарцисса отлично знает, что Драко давно спит. Она наконец справляется с мантией, подмигивает Локхарту в отражении, подхватывает сумочку и уклоняется от прощального поцелуя. — До встречи, — выплывая за дверь, почти пропевает она и машет Локхарту ручкой. Она говорит так каждый раз. И каждый раз думает, что следующей встречи уже не будет — с неё довольно. Так тянется больше года. *** Она обнаруживает, что беременна на третий год недо-отношений с Локхартом, и не знает точно, от кого: от него или от Люциуса. С мужем она вроде бы переспала после банкета на Рождество, когда была слишком пьяна, чтобы дойти в комнату самостоятельно. Во всяком случае, они с Люциусом проснулись голые в одной постели, и она не спрашивала его, переспали они или нет. А спустя месяц говорить об этом глупо. Писать Северусу и просить о зелье — тем более. Но ребёнка, чьим отцом может оказаться Гилдерой Локхарт, Нарцисса воспитывать не хочет, слишком много самолюбивых людей на их семью. Ей плевать, передаст ли Северус Люциусу ее просьбу; она знает, что передаст. Но он присылает зелье, и это — главное. Люциус заговаривает об этом только спустя неделю, и Нарциссе интересно, почему он ждал так долго. — Ненавидишь меня? — спрашивает он за завтраком. Нарцисса улыбается и делает глоток кофе. Люциус не знает о Локхарте; он думает, что ребёнок был от него. — Да, отчасти — да. Он кивает. И да, ему неважны её чувства — об этом даже спрашивать не нужно. *** Локхарт часто уезжает в путешествия, и Нарцисса облегченно вздыхает каждый раз, когда это происходит. Он шлёт ей свои фотографии и хвастается подвигами; Нарцисса сжигает его письма, даже не глядя. Она неплохо натренировалась за годы курения; теперь даже, как Вальбурга, может поджечь сигарету и без палочки. Его стремительно набирающие популярность книги она не читает тоже, хотя Ариадна Крэбб, ставшая преданной поклонницей Локхарта, дарит их ей на каждый праздник. А сам он, стоит новой книге выйти в свет, вручает Нарциссе подписанный экземпляр. Она хохочет с его автографов и продолжает игнорировать содержание следующих страниц. Для творчества Локхарта ею в библиотеке отведена целая полка, когда-нибудь Нарцисса её сожжет, но она всё откладывает. Если Локхарт спрашивает, читала ли она, она отвечает «конечно, ты прекрасно пишешь» и затыкает его поцелуем, а потом сбегает, пока он не начал её расспрашивать. И это ещё работает. Когда он сообщает ей о том, что его собираются награждать Орденом Мерлина, Нарцисса едва не давится смехом. Локхарт даже обижается и выдает ей пылкую тираду о том, что она ему завидует в то время, как ей стоило бы гордиться им и едва ли не молиться на него. Нарцисса не слушает — уже привыкла пропускать его слова мимо ушей, — закатывает глаза, выкуривает одну сигарету, давая ему время выговориться. Потом хватает его за лацканы мантии, притягивает к себе и целует. Она понятия не имеет, почему так и не не бросила его. Он всё ещё отвратительно целуется, и её от него тошнит. Он замолкает и поддаётся. *** Его сову Нарцисса узнает сразу же, как только за завтраком Драко впускает ее в форточку. Без лишних слов Нарцисса вскидывает палочку, произносит знакомое заклинание, и письмо в лапках вспыхивает и осыпается пеплом и горящими кусочками бумаги на газету Люциуса. Тот сначала стряхивает пепел на пол с брезгливым и гневным видом, а потом его взгляд падает на тлеющий клочок бумаги, упавший на стол. Нарцисса видит, как Люциус удивленно вскидывает брови, взяв его в руки, а потом без слов разворачивает к ней газету и прислоняет кусок с изображением лица к фотографии на первой полосе. Локхарт с орденом на груди, ослепительно улыбаясь, пожимает руку министра. — Ирма замучила меня письмами о нём. Я даже читать их уже не могу, — говорит она в ответ на немой вопрос мужа и поводит плечами, словно стряхивая с себя его взгляд. Люциус кивает — он не верит, нет, но молчит. Нарцисса улыбается. — Надо будет еще потренировать меткость на движущейся мишени, — и закуривает. *** После секса с Локхартом Нарцисса обычно курит в постели, даже не вставая. По сути, она курит почти всегда: пачка сигарет к концу дня оказывается пустой, словно бы действительно по волшебству. Локхарт морщится от запаха, но уже ничего не говорит, хотя раньше пел о том, как ему это не нравится. Нарцисса смеялась и выдыхала дым ему в лицо; он обещал расстаться с ней, но терпел. — Знаешь, сладкий, — говорит она, расслабленно потягиваясь на кровати. — Я тебя бросаю. — Что? — спрашивает он, словно не может поверить её словам — действительно, не может. Кто посмеет его такого замечательного бросить? Нарцисса улыбается и стряхивает пепел с сигареты на постель. — Ох, Гилдерой, солнце мое, я тебя наконец бросаю. *** В тот день Люциус впервые за последние года три приходит к ней в спальню и садится на кровать, вытянув ноги. Он смотрит на неё безотрывно несколько минут к ряду. И Нарцисса вопросительно изгибает брови, требуя пояснений. Люциус лишь нечитаемо усмехается в ответ и не отводит от неё пристального взгляда. На дне его глаз она видит тлеющие угли печали. — Знаешь, на кого ты сейчас похожа? — спрашивает он. Она безразлично кивает. — Знаю, — с пальцев на кончик сигареты срывается огонек. — На Вальбургу. Теперь уже согласливо кивает Люциус. И Нарцисса думает, что он её поцелует. Он её не целует.