Что бы ты изменил, Нил Уоттс?

      Казалось, ещё немного, и мир потонет.       Дорога медленно скользила вдаль, размываясь за довольно плотной стеной непроглядного ливня, что обрушился на мир в одно мгновение, расщепляя его на множество тёмных пятен, лишь изредка сменяемых островками, освещёнными неярким светом электрических фонарей. Виден был лишь маленький кусочек дороги впереди, и то за счёт фар, всё остальное же тонуло в беспроглядном мраке.       Это не сильно помогало.       Мало того, что в одно мгновение всё вокруг будто слетело с катушек, погрузившись под толщу ледяного ливня, так ещё и усталость давала о себе знать. Мир будто издевался над ними, проводя своеобразную проверку: на сколько же хватит их терпения и выносливости после и без того тяжёлого дня?       Обычно Нил ничего не имел против дождя, да и плохой погоды в принципе, но сейчас, единственное что его действительно заботило, это то, как бы не заснуть ненароком прямо здесь, за рулём, и не проскользить по мокрому асфальту прямиком в оградительный бордюр, на радость страховой компании. Эти ублюдки не покроют и половины расходов, а зная своё везение и исходя по опыту прошлых случаев — платить ему придётся прямиком из своего кармана.       Такие перспективы вовсе не прельщали мужчине. Самое забавное, что о цене человеческих жизней при таком развитие событий он и не подумал. Было ли причиной этому то, что в голове до сих пор творилась полнейшая каша, или же всё из-за того, что корпоративный дух давным-давно въелся в подкорку его мозга, воспитав из него послушную собачку? В общем-то, сейчас ему было наплевать, а мысли просто напросто путались, порой уходя совершенно в ненужное русло.       Рядом негромко сопела Ева, плотно закутавшись в своё осеннее пальто, и вздрагивая каждый раз, когда машина подпрыгивала на очередной кочке. Лицо её в такие моменты хмурилось, темные брови недовольно сходились на переносице, а бледные губы тихо, едва заметно шевелились. Даже во сне подбирала для Нила очередное проклятье? «- Нил, неужели нельзя поаккуратнее?» — утомленно и чуть недовольно спросила бы она. Нил мог бы отшутиться в привычной манере или ответить колким обратным замечанием. Но не стал бы.       Ева Розалин нуждалась в отдыхе, как никто другой. Женщина, что вот уже вторые сутки подряд не даёт себе и секунды на перерыв, как никогда была на пределе. Впрочем, на пределе сейчас были многие сотрудники «Зигмунда», но видно им с Евой повезло намного больше остальных. Не успели они переступить порог офиса после очередной изматывающей ночной смены, как Рокси проворно перехватила их в холле, не дав Нилу ни малейшей возможности добраться до кофейного автомата, и слёзно упрашивала взять одно из их срочных дел. Только получив вялое согласие, она как можно быстрее убежала к машине, пытаясь не выронить из рук кипу бумаг, чтобы вернуться назад к оставленному пациенту и Робу. Нил слышал об их непростом случае. Они отправились на него ещё прошлым утром, и вот уже день бились над тем, чтобы решить вставшие перед ними проблемы. Но вдаваться в детали он не стал. Им всем было попросту некогда.       Помнил только, как в то утро, лишь на пару минут переступил порог своего кабинета, чтобы забрать кое-какие детали от оборудования. Тогда, копаясь в ящиках своего стола, он, наверное, впервые после бессонной ночи смог спокойно посидеть хоть парочку минут. Если бы Ева тогда не окликнула его, чтобы он помог донести ей до офиса документы, то, честное слово, он отключился бы прямо там.       Сама Ева и вовсе не присела, хотя в ночь, до их первого вызова, почти не сомкнула глаз, заполняя и проверяя документы с их прошлых заданий. Нил в своей манере пытался помочь ей, примостившись на полу у офисного шкафа, но сам не заметил, как задремал. И самое странное, Ева даже не попыталась растолкать его, хотя Уоттс мог бы это себе с лёгкостью представить.       Тогда она сказала, что ему нужен был отдых, и что он только бы мешал её концентрации. А сама проработала всю ночь, разом покончив с целой кипой дел, попытавшись освободить им с Нилом целый выходной. Кто же знал, что один день — непозволительная роскошь для работников «Зигмунда».       В данный момент, пытаясь сфокусировать зрение на дороге, и не вилять из стороны в сторону, после дел, которые заняли у них сначала целую ночь, а потом и тот самый заветный выходной, Нил пытался найти дорогу к небольшому пансиону, где их вновь ждал пациент.       Самое интересное, что освободились под вечер не только они. Но чета МакМилланов и так брала на себе неприлично много заказов для их возраста, а Роб и Рокси, судя по рассказу дежурного, так и остались на стоянке офисного здания «Зигмунда», заснув в обнимку друг с другом в промозглой машине, под проливным дождём. Такой самоотдаче Нил готов был простить все заскоки этой странной парочки. И даже тот злополучный кофе, что так и не успел побывать в недрах его желудка и хоть немного зарядить его бодростью.       Сейчас кофе был бы кстати.       Но даже если бы по пути попалась самая крутая кофейная, с самым крутым и ароматным в мире кофе, как бы не был велик соблазн, Нил бы не рискнул и носа высунуть из машины в такую-то непогоду. Возможно это бы и взбодрило мужчину не хуже крепкого напитка, но бороться с возможной простудой было бы некогда, а ездить на вызовы больным — полнейшее самоубийство.       Нил горько усмехнулся своим мыслям. Довольно странно, но сейчас, о чём бы он не пытался подумать, всё сводилось не к тому.       Пытаясь хоть как-то отвлечься от навязчивого звона в ушах, он иногда косо поглядывал на мирно спящую Еву, но вместо ужасно уставшей, замёрзшей женщины, с покрасневшими глазами и хмурящимися бровями, он увидел другую Еву. Смугленькую девушку, что мирно сидела на лавочке, погрузившись в свои ученические конспекты. Девушка с шикарными тёмными, заплетёнными в длинную косу, волосами, глазами цвета жжёной карамели, что смотрели вокруг с неподдельным интересом и энтузиазмом, желанием помочь всем и каждому. Такой была Ева Розалин в свои восемнадцать, когда Нил впервые встретил её. Уверенная в себе, но ещё немного наивная будущая студентка кафедры медицинской психологии.       Вспоминая тот момент сейчас, Нил понимал, что по большей части, в свои восемнадцать лет, он представлял из себя довольно жалкое и ничтожное зрелище. Вытянутый, нескладный парнишка, с тёмно-русыми, вечно растрёпанными во все стороны волосами, вдобавок к сему ещё обладатель очков, с виду наверняка он был похож на типичного заучку-ботана. Да только ботаном он отнюдь не являлся, хоть частенько витал в своих мыслях и был увлечён тем, что ему действительно нравилось. Нил Уоттс, будущий студент технического университета IT-технологий, был тем ещё любителем найти неприятности на свою голову и усложнить себе жизнь. Нил Уоттс, что тогда тащил, казалось неподъёмное, в лице старого системного блока, вдобавок заваленного сверху несколькими десятками толстенных папок, просто пытался заработать себе как можно больше баллов, помогая одному из преподавателей его будущей кафедры. Даже несмотря на то, что погоня за этими баллами была совершенно лишним и не окупившимся занятием, парень всегда предпочитал перестраховаться. На всякий случай.       Именно в то злополучное утро, в том злополучном месте и в то злополучное время, какой-то идиот решил пронестись сломя голову мимо него по цветущей аллее, и задеть его своим идиотским плечом. Нил помнил, как опасно накренился системный блок в его влажных руках, как папки, покосившись, полетели на пыльный тротуар, а одна из них заехала Уоттсу прямиком по лицу, сбив с носа его очки. Именно тогда всё пошло наперекосяк. Тяжёлый железный блок выскользнул у него из рук, а сам парень, завалившись назад, резко потерял равновесие и упал на асфальт, больно прочертив своей пятой точкой по нагретому на солнце тротуару. Но тогда, это волновало его в самую последнюю очередь. Важнее было другой.       Системный блок, что мирно устроился на его ноге.       Он помнил — боль была жуткая. После этого ему пришлось в течении целого месяца ходить в гипсе, и в течении нескольких недель использовать костыли. Но всё это нечего, потому что рядом с ним тогда была девушка. Девушка, побросавшая все свои конспекты и поспешившая на помощь к незадачливому будущему техническому специалисту огромной корпорации, а ныне — просто Нилу, пареньку, что так отчаянно пытался пробиться к своей мечте. — Знаешь Нил, иногда я думаю, что та утренняя встреча была вовсе не случайна, — голос Евы тогда был юн и весел, а тёмные глаза смотрели на парня с лёгкой насмешкой. Это был конец лета, конец первого и начало второго курса. Расправившись со всеми университетскими делами и долгами, Ева и Нил сидели в том же парке, что и в их первую встречу, на той же самой скамейке, на которой Ева когда-то зубрила конспекты. — Как думаешь, может это была судьба? — Я бы скорее назвал это холодным расчётом, — Нил с улыбкой пожал плечами, наслаждаясь долгожданной свободой, возможностью наконец-то выбросить из головы все учебные мысли и просто расслабиться. — Не верю я в предопределённость, Ева. Мы сами строим свою жизнь, кирпичик за кирпичиком... По крайней мере, так мне приятнее думать.       Ева развела руками и рассмеялась. — То есть, уронить себе на ногу огромную разваливающуюся железяку, это и был твой холодный расчёт, Уоттс? Не слишком ли большие жертвы для тебя? — Это была вовсе не абы какая железяка! Я конечно гений, но даже в моём плане бывают оплошности, и неприятные моменты... А вообще, за хорошее всегда приходиться платить. — За хорошее значит… — на губах Евы снова расцвела улыбка, но она тут же фыркнула и закатила глаза. А жаль. Нил отдал бы свой последний цент ради того, чтобы то мгновение продлилось чуть дольше. Но он ни за что об этом не признается, особенно ей, Еве.       Какое-то время они просто сидели рядом, рука об руку, и молча наслаждались долгожданным спокойствием. Нил откинулся на спинку скамьи и через стёкла очков наблюдал за тем, как по лазурному небу носится лёгкая дымка, которую едва ли можно было назвать облаком. Это был первый ясный день после затянувшейся почти на целую неделю непогоды. Асфальт до сих пор поблёскивал на солнце из-за многочисленных маленьких лужиц, около которых сейчас, всего в паре метров от них, собралась группа неуклюжих небольших птичек. Нил не обращал на них внимания до тех пор, пока Ева не стала копошиться в своей сумке, не вытащила из неё небольшую слойку, и не стала рассыпать крошки около лавки. Птицы конечно же сразу вихрем налетели на долгожданное угощение, будто того и ждали.       Нил с интересом наблюдал за тем, с каким упоением Розалин прикармливает извечных попрошаек этой аллеи. — Знаешь Нил, я тут подумала… — кинув очередной кусочек сдобы, девушка, не отрываясь от своего занятия, посмотрела ему прямо в глаза, словно намекая на то, что парню лучше не пропускать её слова мимо ушей. — Я подумала и решила…       Снова пауза. Нил почувствовал, как ему всё больше приходится заставлять себя не ёрзать на месте от нетерпения и неудобства. — Я решила, что тоже хочу пройти практику в «Зигмунде».       Уоттс показалось что мир вокруг замер. Казалось во всей вселенной остались лишь они вдвоём, на этой самой лавке, в этот самый миг. Она... серьёзно? — Признаться честно, сначала, когда ты рассказал мне о них, сама концепция меня напугала, — ещё одна крошка упала на тротуар, а с лица Евы не сходила мягкая улыбка, — но, знаешь, подумав, я поняла, что это именно то, чему я бы хотела посвятить свою жизнь, понимаешь? Я всегда хотела помогать людям, но… Наверное, таких как я, тех, что будут копаться в человеческих мозгах и разбирать насущные проблемы и методы их решения… их много. Но тех, кто может подарить счастье человеку, находящемуся на пороге смерти, их единицы… Я хочу сказать, — Ева резко схватила Нила за руку, из-за чего тот невольно вздрогнул, — я хочу сказать, что хочу дарить людям надежду. Пусть маленькую и незначительную, пусть на столь короткое время, но… Может быть именно это короткое мгновение, полное иллюзий и обмана, может быть именно оно подарит им то, что жизнь никогда не смогла бы дать. Пусть это и ложь, фальшивка. Порой, нам же нужно во что-то верить, как думаешь?       Да.       И Нил по-прежнему помнил тот сияющий взгляд Евы.       Взгляд девочки, что искренне была готова отдать всю себя, лишь бы увидеть на чьих-то умирающих губах улыбку.       Взгляд женщины, уставший, порой наполненный таким равнодушием и смиренностью, что Нила пробирал озноб, но не смотря на этого, всё так же оттаивающий в те моменты, когда они исполняли последние желания их клиентов. В такие моменты на губах Евы появлялась та самая мягкая, секундная улыбка. Но на замену искрящимся глазам, пришёл взгляд полный боли, боли от того, что целый мир просто рассыпался перед ними в прах.       Что же было дальше? В принципе ничего непредсказуемого.       Нил, который ещё со времён первого курса был наслышан о «Зигмунде» и о их машине, только и грезил, что попасть на стажировку в их технических отдел, где сможет тщательнее изучить строение и работу столь инновационного и дорогого оборудования, которое хоть и на мгновение, но может переписывать человеческие воспоминания. Ева же, поначалу с неохотой прислушиваясь к рассказам своего друга, со временем сама вспыхнула идеей помогать людям в исполнении их последних желаний. И тогда, собравшись с силами, они вместе, после четвёртого курса, решили посвятить себя тому, что в итоге стало их дальнейшем призванием.       Но, в тот момент, когда Уоттса взяли на практику в технических отдел, перед этим потрепав бумажной волокитой и различными вступительными испытаниями, их пути с Евой разошлись. Их отправили чуть ли не в самые дальние друг от друга филиалы компании, почти не оставив ни времени, ни сил хоть изредка поддерживать друг с другом связь. Нагрузка была бешенной, да и первоначальные перспективы мало радовали парня, пылающего энтузиазмом на новые свершения. Мало кому понравится проводить целые дни напролёт, следя за генераторами, проверяя отчёты технического отдела, да слушая причитания старшего сотрудника, к которому он был приставлен для обучения. И всё-таки свои навыки Уоттс взял не с потолка. Он упорно трудился, иногда ночами пролистывая предоставленные отчёты, и держался лишь за счёт своей упёртости.       Ну и за счёт автомата с кофе, конечно.       Хотя, стоит заметить, в отделе его любили. Несмотря на всю свою несносность, Нил умел, когда это было нужно, найти подход к сотрудникам для достижения своих целей, а при надобности и скрыто отвадить от себя поскорее, прикрываясь за маской шутника и балагура, чтобы избавиться от ненужных глаз и заняться делом.       И чем больше он работал и читал записей, тем сильнее понимал, насколько больше может быть потенциал машины, которую когда-то он возводил в абсолют, и на сколько все остальные были в этом незаинтересованны. От некогда восторженного парнишки не осталось и следа, — на его место пришёл парень, который посвятил ночи, копаясь во внутренностях этой чудо-машины, чтобы помочь людям исполнять свои мечты. Чтобы снова, когда-нибудь, увидеть ту улыбку, когда он сделает невозможное. Когда пациентам не придётся надеяться на головы докторов. Когда они сами смогут воплощать в жизнь свои самые потаённые желания. А может быть и нечто большее…       Нила это забавило. Уставший, но жутко довольный после очередной бессонной ночи, он тогда возвращался домой, в свою небольшую и довольно пустую квартиру. Впервые за несколько лет ему захотелось позвонить Еве, поделиться всеми теми идеями, что роились у него в голове.       Именно тогда пришла боль. Резкая, но остро бьющая, она подкосила ноги парня, разрастаясь с неимоверной силой сначала в пределах головы, потом и по всему телу. В тот день он потерял сознание прямо на улице. В тот день он оказался в больнице под капельницей. Именно после того дня жизнь разделилась на «до» и «после». До, когда Нил был в погоне за своей мечтой, и после, когда эта самая мечта ежедневно маячила перед его глазами, словно подгоняя парня, непрестанно напоминая, что часики тикают.       Тик-так, Нил, тик-так.       Внешний мир помрачнел, обесцветился. Нет, неправда, он всегда был такой. Просто раньше он жил, и освещал его своими идеями и желаниями. Сейчас же он лишь существовал, а мир, некогда наполненный красками, сузился в небольшой коридор, по которому он неустанно двигался к своей цели, а когда надо — полз.       И, конечно же, он прекрасно помнил тот самый момент, когда его перевели из небольшого филиала, который за пять лет стал ему как родной, в главный офис «Зигмунда». И к его удивлению это был не технический отдел, а ядро корпорации — отдел, занимающийся непосредственно переписыванием памяти пациентов. Уоттс, несмотря на то, что больше отдавал предпочтение именно технической стороне жизни корпорации, всё же не понаслышке знал и об этой её части. Тем более, что здесь ему сразу понравилось, — огромный просторный холл, свободные офисные этажи, а главное, это довольно большой и просторный кабинет, что не шёл ни в какое сравнение с тем маленьким закутком, в котором он провёл последние три года. А ещё здесь не было никаких генераторов. Не жизнь, а сказка. — Доктор Уоттс, ваш напарник только что прибыл в свой кабинет. — Мужчина с косичкой, которого Нил запомнил, как «Боба», приоткрыл дверь его пока ещё пустого кабинета, и кивком головы показал на противоположную дверь кабинета. — Она ждёт вас. — Ага, идууу...       Нил кивнул, выходя из своего убежища, на секунду остановившись рядом с новообретённым коллегой: — И, слушай, хватит мне «выкать», мы же теперь считай напарники, в конце концов, разве нет, Боб? — Я Роб, вообще-то. « — Да какая разница?»       Вслух Нил так ничего и не ответил, лишь безразлично пожал плечами. Ладно, значит его ждёт напарник. Девушка. Это уже хорошо.       Только вот этой девушкой неожиданно оказалась никто иная как Розалин, та самая Розалин из его воспоминаний. С первого взгляда казалось, что она совсем не изменилась: всё тоже прекрасное лицо, цвета молочного шоколада, тёмные проникновенные глаза, и длинные волосы, уже не заплетённые в тёмную косу, а волнами спускающиеся до пояса по плечам. На ней был новенький фирменный халат, а в руках лишь небольшая сумочка. Уоттс помнил, как он заселялся в кабинет сегодня утром, множество сумок с документами и с различной техникой и комплектацией до сих пор валялись где не попадя.       Да, с первого взгляда, Ева совершенно не изменилась. Увидев Нила, на её лице расцвела всё та же нежная улыбка, а в глазах засияли крупицы радости и давних воспоминаний. Но со временем он стал понимать, что за всем этим скрывается что-то ещё, нечто другое. Накопившийся опыт, зрелость, понимание того, чем действительно им предстоит заниматься в дальнейшем, и чем им придётся ради этого пожертвовать.       А пожертвовать им придётся всем.       И если Нил был готов к этому и назад пути уже больше не было, то смотреть как увядает Ева ему было невыносимо. Лишившись личной жизни и свободного времени, сотрудники «Зигмунда» отдавали всех себя своей работе. Изменил бы Нил свою жизнь, уничтожив даже малейшее упоминание о корпорации, тем самым освободившись от нависшей над ним тени? Нет, у него была цель.       Изменил бы он жизнь Евы, желая никогда не встретиться с той, чтобы дать ей прожить настоящую жизнь и быть счастливой? Ева бы этого не хотела. Как бы усталость не давила на неё, она бы всё равно покачала головой, назвала его придурком, и запретила бы даже заикаться о такой чуши. А может быть и вовсе дала бы по голове за такие мысли.       Такой уж была Ева Розалин.       Нил вздрогнул, чувствуя, как педаль газа уходит у него из-под ног, в тот момент, когда холодная рука коснулась его плеча. Ему стоило недюжинных усилий удержать руль, и выровнять заскользивший на мокром асфальте автомобиль. Ева смотрела на него, развернувшись и всё также кутаясь в своё пальто. А потом резко засмеялась.       Тогда Нил не выдержал: — Ева, какого лешего ты творишь?! Если бы не мои чудесные навыки вождения, мы бы сейчас были ровно как те лужицы… Ты вообще меня слышишь? — А если бы не мои чудесные навыки пробуждения, ты бы уже давно заснул, и стали бы мы уже не лужицами, а чем-то поинтереснее. — Ну и что здесь смешного? — Останови машину, Нил.       Доктор Уоттс замер, продолжая следить за дорогой, но время от времени кидая на напарницу непонимающие взгляды. — Останови же эту чёртову колымагу, Нил Уоттс, или я сделаю это сама.       Мужчина послушно съехал на край дороги, не заглушая мотора, снял очки, протерев пальцами глаза, и со вздохом уткнулся лицом в руль, больше не в силах сказать и слова.       В голове всё ещё шумело, усталость навалилась такая, что невозможно было пошевелить и мышцей. Ему действительно нужна была передышка. Уже чудом было то, что он проехал половину пути, не угробив при этом их чёртовы жизни. Боль разрасталась равномерно по всему телу, отчего Нил поначалу скинул всё лишь на общее состояние не отдохнувшего организма, но вскоре понял, что это было нечто большее.       Это начиналось снова.       В такие моменты ему отчаянно хотелось чтобы все вокруг исчезли. Исчез весь мир, все люди, корпорация «Зигмунд» и даже Ева. Особенно Ева.       Тик-так, Нил, тик-так.       В тот момент, когда голова взорвалась такой болью, что мужчина не в силах был и сдвинуться и с места, и он только и мог, что закусить губу, дабы не выдать своё отчаянное положение, чьи-то руки нежно притянули его голову к себе, зарывшись пальцами в его волосах, и прижав его как можно ближе к груди. Не чьи-то, нет, руки Евы он бы не спутал ни с чьими другими. — Так не пойдёт, Нил, тебе нужен отдых, — тихий голос прорывался до его сознания, перекрываясь усилившимся звоном в ушах. — Я не хочу тащить твоё бренное тело до пансиона на своих двоих, а тем более работать с тобой в таком состоянии. Давай так, сейчас я перелезу на водительское место и довезу нас, а ты немного вздремнёшь, ладно?       Нил не ответил. Не мог. Не мог нормально вздохнуть, не усилив резкую боль, не мог кивнуть, подтвердив вариант своей напарницы, не мог взять таблетки, чтобы наконец заглушить эту боль.       Не при ней.       Он слышал, как женщина лишь устало вздохнула, не выпуская его из объятий, продолжая перебирать руками его волосы. Её теплое дыхание щекотало макушку, пробираясь даже через пульсирующую боль. — Ну ладно, значит настало время задушевных разговоров, знаю, ты такое любишь, — в голосе Евы слышалась лёгкая насмешка. Неужели решила поиздеваться над ним? — Хм ...Скажи, если бы ты мог хоть что-то изменить в своей жизни, по-настоящему, исправить какую-либо ошибку… Что бы ты изменил, Нил Уоттс?       Вопрос-то был не в бровь, а в глаз. И мужчина знал, что на него ответить, знал, несмотря на то, что его сейчас разрывало изнутри. И не только болезнь. — Я бы хотел никогда не встречать тебя, Ева Розалин.       Он почувствовал на своих губах кривоватую улыбку, вот только Ева увидеть её никак не могла.       Он хотел, чтобы доктор Розалин была счастлива.       Нет, не так. Просто Ева. Девушка что когда-то стремилась помогать всем и каждому, а сейчас держала его в своих руках, на дороге к очередному пациенту.       Он и «Зигмунд» тянули её на дно. Парень, у которого, как оказалось, нет будущего и компания, пожирающая без остатка её жизнь. Она заслуживала большего.       Нил успел уловить лишь раздражённое бормотание, после чего рука Розалин легонько стукнула его по голове. Если бы сейчас голову Нила не разрывало на части, тот он бы даже не почувствовал этого. — Пресвятые тыковки, Нил, ты хоть день можешь прожить не включая придурка?       Нил засмеялся, тихо и хрипло. — Отстань от меня, Ева, я тут между прочим пытаюсь поудобнее устроиться и вздремнуть на твоей груди, а ты мне мешаешь. — Чтоб тебя, Уоттс!       Вновь отстранившись от него, Ева нахмурившись отвернулась к окну, больше не проронив ни слова. Даже не предложив снова сесть за руль. Но Нилу этого было и ненужно.       Пока напарница бормотала очередные проклятия, совершенно не обращая на него внимания, мужчина сумел достать из кармана халата таблетку, и закинуть её в рот, пытаясь оставить эту маленькую махинацию незамеченной.       Когда боль отступила, Нил сразу почувствовал небольшой и такой долгожданный прилив сил, хоть усталость всё ещё осталась. Включив радио, он стал подпевать знакомые куплеты, специально повышая время от времени голос, чтобы хоть как-то спровоцировать Еву. Та не отвечала. И ему это совершенно не нравилось. — Ой, да ладно тебе, с каких пор ты стала такой обидчивой? — Обидчивой? Хм, дай-ка подумать... Возможно с тех самых пор, как ты начал глотать таблетки лошадиными дозами, пытаясь скрыть это от меня? Или с тех самых пор, как ты закрылся в своём кабинете, впуская туда лишь Рокси, да Роба время от времени… — Неужели ревнуешь? — Нил пытался сохранить остатки оптимизма, но чувствовал, как опасно раскинулась рядом с ним пропасть, в которую заглядывать ему совершенно не хотелось. — И с тех самых пор, как ты вбил с свою никчёмную башку очередную дурь, прикрываясь за маской дурачка, — Ева наконец повернулась к нему лицом, сузив глаза, — и можешь не прятать свои дурацкие таблетки в кармане халата. Я не слепая, и не тупая. — Слушай, Ева… — Слушать что? Очередные твои отговорки? — он видел как медленно закипала его напарница, видел как давно она хранила и взращивала в себе все эти слова. И в этом был виноват только он. — Перестань увиливать, Нил! Хоть раз скажи мне, что с тобой происходит! Почему ты избегаешь меня? Почему не хочешь поделиться со мной тем, что тебя гложет?! Думаешь, я ничего не замечаю? Тогда, уверена, что открою тебе страшную тайну, — это вовсе не так. И далеко ты с подобным отношением не уйдёшь, Уоттс. — Я в любом случае далеко не уйду, Ева, — пропасти, которую он так боялся, рядом с ним больше не было. Он падал, пытаясь ухватится хоть за что-то, найти хоть одну спасительную нить, которые Ева так заботливо взяла и обрезала в один миг. Он падал, больше не пытаясь сопротивляться. — Но ты, ты ещё можешь… — Что? — глаза Евы на секунду сверкнули непониманием, но она лишь качнула головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. — Нет, Нил, не говори этого, не смей… Ты точно… — Шутил? Нет, Ева. Я говорил правду. Как бы ты её не восприняла, — и он снова повторил её, бесцветным голосом. — Я бы хотел никогда не встречать тебя, Ева Розалин. Ева снова затихла, а когда вновь заговорила, голос её был тихий, наполненный немым отчаянием: — Не смей так говорить, Нил. Я рада что встретила тебя, я рада тому, что я делаю. Я рада что узнала от тебя о «Зигмунде». Так что не смей больше произносить этих слов. Ты слышишь? Нил равнодушно кивнул. — Нил, ты слышишь меня? Прекращай! — Я слышу тебя, Ева. И я больше никогда не скажу тебе этих слов. Розалин зло покачала головой, сложив руки на груди. — Я убью тебя, Уоттс. Как только выполним задание и приедем в «Зигмунд», я заставлю тебя рассказать мне всё. Заставлю Роба и Рокси рассказать мне всю правду. Переверну весь твой чёртов кабинет верх дном, но найду каждый винтик твоей тайны. А если понадобится, переверну твою квартиру. Я тебя предупредила… — Не нравится мне твой зловещий тон, Ева… Но женщина больше не произнесла ни слова. Нилу стоило бы беспокоиться о её словах, но было уже поздно. Когда-нибудь ему бы пришлось выложить на стол все карты. Когда-нибудь ему бы пришлось переступить через себя и сделать это. Почему бы не сделать это сейчас? Разницы уже не было. А пока они просто едут по пустой трассе, под звуки нескончаемого ливня, и под тихое завывание ветра. Сейчас — дело. А потом Уоттс раскроет все свои карты. И на сколько удачный будет расклад, теперь зависит не только от него.