Рождественские хлопушки

      

Декабрь 2259 года

                    — Да уж, такое не каждый день увидишь.              Иванова проследила за взглядом Гарибальди и едва сдержала улыбку. На голове Ленньера еле держалась бумажная корона, кончики его гребня безмятежно возвышались над яркими зубцами. Рядом с ним оглушительно хохотал Лондо, явно довольный делом своих рук. Сказать, что они были друзьями, было бы очень смело, но между молодым минбарцем и центаврианским послом была определенная симпатия. Один из самых невероятных союзов, но станция как будто была создана для подобных вещей.              — Все, что нам сейчас нужно — это омела, — продолжил Гарибальди. Иванова посмотрела на него скептически.              — Для Лондо и Ленньера? Не думаю, что они настолько близки.              Гарибальди быстро улыбнулся.              — Да нет. Я имел в виду, вообще.              И он махнул рукой.              Иванова осмотрела собравшихся, потом снова повернулась к Гарибальди и улыбнулась краем рта, а в глазах ее промелькнула искра сарказма.              — Никогда бы не подумала, что ты такой романтик. Так кто же ты? Рождественский Купидон?              Гарибальди поднял брови.              — Ты шутишь? Послушай, ничего не имею против романтики, но я, скорее, думал о тех забавных вещах, что часто происходят под омелой… Ведь никогда не знаешь, когда и какие компрометирующие или, скажем так, деликатные фотографии могут тебе пригодиться.              Иванова мягко засмеялась.              — А, вот теперь это похоже на того Гарибальди, которого я знаю.              Он ухмыльнулся:              — Единственный и неповторимый.              Он снова принялся беспорядочно глядеть по сторонам, а потом уставился в угол комнаты.              — И, говоря о неповторимости: вот это точно не такое зрелище.              Иванова знала, о чем он говорит, еще до того, как увидела. И, конечно же, они были там. Капитан и Деленн стояли близко друг к другу, негромко беседуя. Их дружба возникла мгновенно, и в последние дни они проводили вместе все больше времени. Гарибальди отошел, и Иванова прислонилась к балюстраде, с бокалом в руке и в философском настроении. Лондо все еще наслаждался, мучая Ленньера, и минбарец выглядел так, будто призвал все свое искусство медитации, чтобы предотвратить крупный дипломатический инцидент. Но было очевидно, что Шеридан и Деленн, уединившись в своем мирном уголке, ни на что не обращали внимания. На любом дипломатическом приеме почти всегда можно было ожидать, что если ты найдешь одного из этой парочки, то и другой окажется поблизости. У Ивановой была теория о том, что если завязать им глаза и оставить дезориентированными на разных концах станции, их притянет друг к другу в течение часа.              Вероятность, что эта теория когда-нибудь будет проверена, была небольшой, но она все равно ее придерживалась.              Увидев, что Гарибальди занят беседой с милым молодым пилотом, с темными кудрями и ямочками на щеках, Иванова двинулась дальше, вглубь толпы, собираясь исполнить обязанности командующего офицера станции, раз уж Шеридан так беспечно ими пренебрегал. Впрочем, не то чтобы кто-то из собравшихся возражал или вообще что-то заметил — все были слишком увлечены собственной радостью, чтобы беспокоиться о чем-то еще. Иванова улыбнулась, а Деленн, как раз в тот момент повернувшая голову – видимо, в разговоре возникла небольшая пауза, – улыбнулась ей в ответ, а потом вернулась к беседе с капитаном.                     

***

                    Деленн уже была на нескольких вечеринках на станции, которые не являлись строго дипломатическими, и хотя там по-прежнему соблюдали внешний лоск приличий и протокол, разница была очень заметной. «У людей очень шумные торжества», — подумала она, а этот прием отличался особенным весельем, требующим всеобщего участия.              Вечер действительно получался приятным, хотя не обошлось и без тревожных моментов. Раздался громкий треск, похожий на выстрел, заставивший ее вздрогнуть. Он повторялся снова и снова, Деленн вздрагивала и удивлялась, что никто больше не разделяет ее беспокойства.              — Вы в порядке?              Она посмотрела на лицо Шеридана; оно, наконец, выражало беспокойство, хоть и иного толка.              — Да…              Деленн заставила себя собраться и вздернула подбородок.              — Да, я в порядке. Просто пытаюсь понять, что это за шум?              Он машинально посмотрел по сторонам, пытаясь увидеть то, о чем она говорила.              — Какой шум?              Деленн покачала головой.              — Неважно. Просто на мгновение мне показалось, что… ох, вот. Снова!              — А… — Шеридан шумно выдохнул и прищурился. Она и не осознавала, насколько напряженным он был последние несколько минут, но теперь снова расслабился; его лицо смягчилось, когда он посмотрел на нее. — Это просто люди тянут крекеры.              — Крекеры? Они что, тянут еду?              Он снова нахмурился.              — О, нет, это не те крекеры. Мы так называем рождественские хлопушки. Это… — он посмотрел на затейливо украшенную елку. — Это вот такие штуки.              Шеридан наклонился, потянулся вниз и поднял яркий цилиндр с закрученными концами.              — Я бы не советовал вам пробовать их на вкус.              Деленн уставилась на хлопушку со смесью торжественности и любопытства, которую Шеридан всегда находил завораживающей. Он кашлянул.              — Смотрите, можно взять эту штуку за концы и тянуть, пока она не порвется на две части, и тот, у кого окажется большая по размеру половинка, получает то, что внутри.              Она кивнула.              — Понятно. Это один из ваших ритуалов для этого праздника?              — Хм… да, я полагаю.              Она наклонила голову.              — И в чем его предназначение?              — Э-э-э-э… — Шеридан уставился на яркую хлопушку, но та ничего не подсказала. — Понятия не имею. Простите. Во всем, что касается земных обычаев и культуры, я явно не самый лучший учитель.              — Я бы так не сказала, — ее голос был мягким.              Они осмотрели еще одну хлопушку, а потом Шеридан протянул ее Деленн.              — Хотите попробовать? Я даже оставлю вам приз, каким бы он ни был.              Ее глаза лукаво сверкнули.              — В таком случае, я не могу отказаться.              Деленн крепко ухватилась за свой конец хлопушки и на этот раз даже не вздрогнула, когда та порвалась с положенным треском. Она уставилась на кусочки рваного картона и бумаги в своей руке.              — Я считаю, что у нас равные по размеру части.              — Похоже на то. Так что вы выиграли?              Деленн осмотрела свою половинку.              — Тут какая-то бумага.              Внутри была шляпка для вечеринок из ярко-розовой оберточной бумаги и еще один листок, на котором что-то было напечатано красным шрифтом. Шеридан забрал его у нее, прочитал содержимое, еле сдержал стон и быстро сунул в карман.              — Земной юмор, — сказал он ей. — И не особо удачный. Так что там еще?              Что-то сверкающее выкатилось ей на ладонь. Тонкий серебряный браслет, украшенный каким-то подобием самоцвета. «Милая вещица», — подумала Деленн. Она заметила, что земные женщины очень любят подобные украшения. Она подцепила его пальцем правой руки и держала, пока свет, отразившийся на его гранях, не блеснул красным.              Шеридан наблюдал за грациозными движениями ее рук и пальцев. «Она заслуживает лучшего украшения, чем это», — подумал он и вдруг ощутил, что стоит на краю опасной пропасти и не знает, имеет ли вообще право заходить так далеко. Это было странное чувство, более сильное, чем все, что он ощущал раньше, глядя на нее, с самой первой их встречи. Впоследствии, оглядываясь на этот момент, он мог бы сказать, что как будто нашел свою недостающую половинку.              Шеридан поймал ее взгляд и заметил, что она улыбается.              — Полагаю, нам нужна еще одна хлопушка, ведь несправедливо, если приз будет только у меня одной.              Он кашлянул.              — Все в порядке. Думаю, что на сегодня у нас было достаточно впечатлений.