"Just two weeks"

POV Найл Ужасное утро! Ужасный день! Ужасно все! Самому не верится, что настал тот момент, когда и я недоволен. Номер мы покинули, как только солнце успело взойти. С приближением дня отлета наш график уплотнили настолько, что, наверное, чихнуть лишний раз нельзя! Сейчас мы пытаемся передохнУть после интервью для какого-то журнала, хотя, гораздо скорее у нас получится передОхнуть… Черт, я начинаю сомневаться в выборе профессии. Вчера я лег не так уж поздно, но глаза будто облили кислотой. Они не просто слипались, они жутко болели! Поэтому единственным плюсом было то, что никаких съемок на сегодня не назначено… пока. Ребята чувствовали себя не лучше. Мешки под глазами, потрепанный и помятый вид как свидетельство вчерашней веселой ночи. Луи спал в сидячем положении, облокотившись на стол, да, его батарейки тоже иногда садятся; Лиам, находясь в положении - голова на столе, рука - вытянута, читал новости; Гарри сидел в стороне, скрестив руки на груди. Спал он или нет, я не могу сказать: за темными очками глаз не было видно. Гарри всегда надевал очки, когда хотел спрятаться от окружающих. Мы практически не разговаривали, за исключением утреннего приветствия. Пусть он старается сохранить спокойствие хотя бы внешне, но все мы видим, что не все в порядке. Из-за чего? Да, все тоже... Зейн сидел рядом со мной, облокотившись на спинку стула, и закинув голову вверх. Глаза его рассматривали незамысловатый узор потолка какой-то редакционной компании (или что там у них). Я знаю, о чем он думает в данную минуту, ведь его лицо изредка освещает детская улыбка. Только слепой не заметит, каким счастливым он становится, когда Мария рядом. Это чувство настолько непонятное, что моя голова отказывается верить: Зейн счастлив, потому что влюблен, а Гарри несчастлив, потому что… влюблен. Все очень странно… или несправедливо? Это похоже на чувство, когда пересматриваешь фильм с плохим концом: знаешь, чем все закончится, но втайне все равно надеешься на чудо. Мне правда искренне жаль парней, и мне тяжело смотреть на их лица, когда разговор заходит на тему последующих концертов в других странах. Кажется, будто они прячут эту мысль в самом дальнем углу сознания, постепенно забывая о ней, но все рушится, когда мы смотрим наш график, расписанный на год вперед… При самом сильном желании остаться здесь или же вернуться домой не позволят ни одному из нас. Только со стороны кажется, что известные люди обладают чрезмерной свободой в действиях, но нет… Мы туго и надолго повязаны контрактами, благодаря которым из нас получают как можно больше денег. Нас отчитывают за малейшие проступки, за не так вставленное в интервью слово, даже за личную жизнь, которой у известных парней вовсе быть не должно (но, порой, и на чувствах пытаются заработать). - В Москве двадцать девять градусов по Цельсию, - устало процедил Лиам, очевидно, наткнувшись на прогноз погоды. Луи слегка повернул голову в его сторону. - Сейчас бы в Майями, - не открывая глаз, заговорил Томмо. Да, там было круто! На минуту каждый вновь окунулся в то жаркое солнце и теплое море. - Почему с нами нет Марии? Разве переводчик не должен сопровождать нас? – задумчиво спросил Зейн, посмотрев на меня. Я пожал плечами, но тут же вспомнил: - Маша занимается проверкой готового для печати текста с предыдущего интервью, - сказал я, - Мало ли что могут напечатать… - Хмм… ведь у них все продумано, - Лиам одобрительно кивнул головой. - Во сколько мы освободимся? – Гарри включился в беседу, все-таки не спал. - Думаю, не раньше десяти, - Лиам, порой мне кажется, что он знает все. - Что? – переспросил Зейн, - Десяти вечера? Луи уныло застонал, расслышав столь плохие новости. - У нас еще два интервью, автограф-сессия, - продолжал Лиам, в этот момент Зейн вновь откинулся на спинку стула, отчаянно закрывая лицо руками, - и встреча с фанатами. - Только я сомневаюсь, что мы закончим к десяти? – Лу развел руками, чем выразил безысходность нашего положения, и опять опустил голову на стол, стараясь больше не тратить такие драгоценные минуты. Гарри поднялся со стула, и, ничего не сказав, вышел из кабинета. Никто не обратил на это внимания, никто, кроме меня. Не знаю почему, но мне казалось, что с ним нужно поговорить. Так как Лиам, который обычно проводит такие беседы, был не в форме, то роль чертова психолога пришлось взять на себя. Через минуту я уже закрывал за собой дверь кабинета, надеясь, что Хазза не успел уйти далеко. Пройдя в холл этого этажа, я увидел Гарри, который облокотившись на подоконник, смотрел в открытое окно. Это было бы отличным кадром в фильме: нежный аромат его туалетной воды разнесся по всему коридору, кудрявые локоны развевает ветер… все-таки есть доля правды в фанфиках! - Вот ты где! – я уверенными шагами направился в его сторону. Наверное, голова его была забита мыслями, потому что мое довольно-таки не тихое приветствие заставило Гарри вздрогнуть. - Журналист уже пришел? – спросил он и начал поправлять волосы. Ненавижу эту его привычку! - Нет, - я высунул голову на улицу и увидел огромную толпу фанатов, которая тут же принялась визжать - И как они нас находят? Гарри тоже высунул голову, снимая очки. Визг усилился в два раза. - Может, в нас встроены специальные датчики, а мы даже не подозреваем? – Гарри улыбнулся и помахал девчонкам рукой, мне пришлось сделать то же. - Я думаю, Анна сказала неправду, - да, я просто мастер по части таких разговоров, - Ну… насчет… - Я знаю, - он грустно улыбнулся, - Но, к сожалению, это уже не имеет значения, - Стайлс перестал махать, и теперь просто опустил голову, - Мы улетаем через два дня, а я так и не знаю, как она ко мне относится, - Гарри посмотрел на меня. Я не назову этот взгляд самым грустным-печальным-обреченным, который я когда-либо видел, но что-то все равно заставило меня вздохнуть. Если бы это был СЛЭШ, то автор обязательно бы вставил в этом месте страстный поцелуй, но так как мы не главные герои фанфика с рейтингом NC-17, и я ненавижу СЛЭШ, то я просто положил свою руку на плечо Хаззе. Это жизнь, и Гарри Стайлс – мой друг. Да, мы известны, и да, мы богаты, но это не значит, что мы перестали быть людьми, которым свойственно чувствовать.