Туман над рекой

Я проснулась с первыми птицами. Солнце лениво выползало из-за горизонта, дед ещё спал в своей комнате, а мне хотелось прогуляться и, накинув на плечи бабушкину шаль, я вышла из дома. Я была одета в легкую длинную белую ночную сорочку, которую сама сшила, когда была моложе и амбициознее. Я хотела стать модельером и стремилась сделать всё, чтобы люди из больших городов приняли меня. Но для них я всегда оставалась индианкой. Краснокожей. Даже если мои волосы и не были иссиня-черными. Я всё равно была там чужой. Я вздохнула и постаралась не думать о плохом. Я решила остаться здесь и начать новую жизнь. Я решила сделать всё, чтобы мой дед был счастлив. Чтобы не думал больше о своей боли, чтобы он наслаждался жизнью. Как и я сама. Я тяжело вздохнула. Мои шаги утопали в зелёном ковре травы и шуршащих листьев. Солнце уже полностью вышло и осветило собой мир. Стало тепло и я, остановившись под раскидистым деревом, которым на днях любовалась с террасы, присела под ним и поплотнее укуталась в шаль. Подогнув колени и обхватив их руками, я опустила голову и стала смотреть на воду. Почему-то было грустно и хотелось плакать. А я ведь не плакала с детства. Последний раз это было тогда, когда соседские мальчишки дразнили меня и однажды чуть не избили. Камень тогда пролетел в миллиметре от моего виска, шелохнув мои волосы. И тогда я расплакалась. От испуга и от того, что дети были так жестоки ко мне. Да, моя мать была белой. Да, она была не сиу, но это не давало им права избивать меня или угрожать, что они частенько проделывали. Я закрыла глаза и попыталась отрешиться от плохих воспоминаний. И вспомнила о нём. Его глаза всегда светились такой добротой, что в первый раз когда я его увидела, во мне словно что-то перевернулось. В них было обожание и огонь. Он хотел меня. И это было настоящее чувство. Я это поняла сразу. Я помню всё. Абсолютно. Как будто бы и не проходило десяти лет. Как будто я и не расставалась со своим прошлым. Эти воспоминания согрели мою душу и мне стало легче. Правильно, нужно вспоминать только о хорошем. Иначе нельзя. Потому что мои мысли всегда приобретают своё материальное воплощение. Поэтому я всегда очень осторожна, даже в мыслях. Или может особенно в них. Тем временем солнце уже начало припекать и я направилась обратно, потому что услышала как дед начал возиться на кухне. Пора было возвращаться. Шкворчание сковородки приятно ласкало слух. Дед был мастером по части готовки и я всегда с восхищением смотрела на то, как он работает. Он был поваром. Он был механиком. Он был художником и музыкантом. А ещё он герой войны. Его награды, сваленные в большой ящик, пылились где-то в подвале и он не любил о них говорить. А выбросить было жалко, поэтому я редко их видела. Если только в детстве. Когда я лазила в его подвале и перерывала все ящики, то находила поистине великолепные сокровища. Однажды я нашла старое масивное обручальное кольцо, выполненное в виде змеи, которая означает мудрость. Вместо глаз у неё были два маленьких зелёных драгоценных камня. Я до сих пор не знаю, что это за камень. Отец говорил, что видел однажды, как дед одевал это кольцо и змея словно оживала, поблёскивая на его пальце. Дед не говорил о нём. Лишь однажды он упомянул, что это кольцо досталось ему в качестве трофея на войне. А где, от кого и когда это было – ни слова. - Яичницу будешь? – Дед выдернул меня из моих воспоминаний. - Давай. – Я улыбнулась. «Яичницей» он называл нечто, что могло называться абсолютно как угодно, но только не яичница. Он мешал всё, что попадалось под руку, будь то апельсин или томатный кетчуп. Однажды он сделал её с ореховым маслом и я потом долго не могла понять, что именно мне в ней понравилось. А ведь я просто обожаю ореховое масло. И дед это знал. Обычно, к моему приезду, он закупался всем необходимым, то есть, всем тем, что я любила с детства, но в этот раз я нагрянула, не позвонив, и почти впервые увидела, чем он сам питается. Скудные запасы сахара, картошки и немного овощей – вот и вся его еда. Я вдруг заметила, что он осунулся и цвет его лица стал серым. Глаза, хотя и сверкали добротой и любовью, но были уставшие, руки уже хуже слушались его, но он не подавал вида. Постояв немного на крыльце, и понаблюдав за тем, как он заливает сковородку маслом, я заметила, как что-то сверкнуло на его руке. Моё сердце сжалось, а глаза удивлённо раскрылись. - Дед… - я трясущимися руками взяла его руку. – Что это? Откуда оно у тебя? - Что именно? – Он непонимающе посмотрел на свою руку. В следующее мгновение его доброжелательность улетучилась и он отпрянул от меня. – Ничего. На его пальце был тот самый перстень, который я в детстве нашла. Но, в тоже время, он стал каким-то другим. В следующую секунду мой мозг пронзила догадка – глаза у змеи были не зелёные, а кроваво-красные! - Дед, объясни, почему в детстве, когда я нашла этот перстень, глаза этой змеи были зелёными, а сейчас они совсем другого цвета? – Я сложила руки на груди и с непонятным волнением посмотрела на него. Ведь такого же не бывает! - Я точно помню, что глаза были изумрудно зелёные! Дед странно на меня посмотрел и отшутился: - Ты просто ошиблась, Лиса. Ты забыла. В детстве всё кажется другим. – Его голос и его взгляд никак не вязались с этими словами и я зацепилась за это. - Ты говоришь как-то совсем не убедительно. Похоже, ты и сам не знаешь, почему именно. Или, наоборот, прекрасно себе это представляешь. Дед отложил сковородку и глубоко вздохнул, прежде чем сказать мне: - Не лезь в это, Сара. Ты не поймёшь. – Он называл меня по имени только в одном случае, когда говорил об очень серьёзных вещах. - Почему же? – Во мне уже взыграла гордость и я не могла остановиться. Мне почему-то казалось невероятно важным услышать от него ответ. - Потому что. – Отрубил он и смутился. Он никогда не грубил мне и сейчас он был раздражен и мог сорваться, я это чувствовала. И это чувство было для меня в новинку. - Извини, Лиса. – Уже более мягко сказал он. – Но ты не должна забивать себе голову всей этой ерундой. На его лице появилась слабая усталая улыбка. Он выглядел измождённым и очень-очень уставшим, но дальше продолжать разговор не хотел и я вынуждена была оставить его в покое. Но, тем не менее, мысли о кольце, которое внезапно изменилось, преследовали меня в течение всего дня. И только под вечер я смогла хоть что-то выяснить. Дед отъехал в магазин, настояв на том, что он сам купит продуктов и чтобы я оставалась в доме и «не мешалась под ногами, когда мужчина добывает в дом еду». Меня уговаривать не нужно. Я пожала плечами, поцеловала его в щёку и закрыла за ним дверь. Если бы я только знала, что это будет последний раз, когда я видела его в живых! Я бы непременно остановила бы его, уговорила бы, связала, если нужно. Но он уехал и дальше случилось то, что случилось. Закрыв за ним дверь, я спустилась в подвал и стала искать тот самый ящик, где раньше лежало кольцо. Я перерыла весь подвал, но нашла только маленькую красную коробочку с углублением для кольца. И всё. Больше ничего не было. Хотя я смутно помнила, что в ящике должны были быть ещё какие-то амулеты. Мой дед был когда-то шаманом и танцевал пляску солнца, говорил с духами и делал ещё много всего, о чём я могла только догадываться. Все амулеты пропали. Куда он мог их перепрятать? Я застыла среди кучи старого тряпья и стала лихорадочно вспоминать все тайники в доме. Будучи ребёнком, я облазила этот дом вдоль и поперёк и знала каждый его уголок. Но с тех пор прошло много лет и здесь многое могло измениться. Собрав все вещи и распихав их по своим местам, я пошла по всему дому, обыскивая все тайники, которые когда-то сама же и создавала. Пусто! Ни единой зацепки. Я почувствовала раздражение и поняла, что в доме их нет. Нужно было искать в другом месте. Только вот вопрос – где именно?