***
Леонардо парил в пустоте. Не было ни неба, ни земли, никаких холмов, лишь серая дымка вокруг, из-за которой нельзя было рассмотреть хоть что-то. Лео помнил всё, что случилось. Ниндзя прекрасно понимал, что не мог выжить после такого удара, но, решившись опустить глаза, с изумлением обнаружил, что нет никакой раны. — Ты получил то, о чём просил, Леонардо. Цена жизни — жизнь, — появление Кандзоэн уже не удивило. Даже не вздрогнув, ниндзя поклонился ей. — Благодарю за то, что подарили мне возможность спасти брата, — искренне улыбнулся, выпрямившись. — Неужели не будешь протестовать и требовать, чтобы всё вернули назад? -пытливым взглядом окинула его богиня. — Раф жив, а больше мне ничего не надо, — покачал головой Лео, и его улыбка потеплела при мысли о брате и семье. — Ты не первый, получивший такую возможность. Конечно, такой шанс получают немногие, но ещё меньше тех, кто сумел им воспользоваться. Большинство, когда понимали, что их собственная жизнь оборвётся, начинали молить и требовать вернуть всё назад. Подумай хорошенько, дороги назад не будет, не изменишь ли ты решение? — Кандзэон смотрела на Леонардо, а тот видел перед глазами Рафаэля, прикрывавшего от удара не сакуру, а его, Лео, не задумываясь о собственной безопасности. — Я уже подумал и решения не поменяю, — твёрдо проговорил Леонардо. В ответ на его слова на лице богини расцвела улыбка, искренняя, радостная. Кивнув ему, она хлопнула в ладоши и Лео услышал голос Рафа. Далёкий, едва слышный, но это точно был он. Леонардо, как ни вслушивался, не мог разобрать, ни словечка. — Вот теперь испытание завершено. Ты с честью прошёл его, Лео, а теперь иди. Брат зовёт тебя, — взмах руки, и Леонардо рухнул вниз, в ту самую дымку. Сколько продолжалось падение, он не знал, в какой-то момент ниндзя просто отключился. А пришёл в себя от того, что его немилосердно трясли, отвешивая оплеухи. — А ну-ка открывай глаза, идиот! Ты чего удумал?! Да я ж тебя с того света достану и лично придушу! Нашёлся мне тут герой, я тебя просил об этом, ты меня спрашивал?! Кому сказал, открывай глаза, засранец панцирный. Я тебе умру, герой недоделанный! — Рафаэль, сидя на кровати, будил брата как умел. Рассудив, что раз пилюли Дона не помогли… В конце концов, Леонардо всегда утверждал, что его упрямство мёртвого поднимет, а тут же живой. Вернувшийся Донателло, опешивший было от таких радикальных методов выведения больного из комы, кинулся оттаскивать Рафа от Лео, пока оба ещё дышали. Сплинтер перехватил Микеланджело, прибежавшего на гвалт и кинувшегося обнимать Рафаэля. Неизвестно, чем бы всё закончились, если бы не шёпот Леонардо. Эффект от него был тот ещё: Майки замер с открытым ртом, Дон отпустил Рафаэля, разжав руки от неожиданности, чем тот не преминул воспользоваться, покрепче усевшись на кровать старшего. Только Мастер сумел сохранить внешнее спокойствие и невозмутимость. — Лео, ну ты и… — Раф покосился на отца и умолк, уткнувшись старшему в плечо, неловко обнимая. Это потом он утверждал, что просто голова закружилась, а пока обнимал, словно опасался, что Леонардо умыкнут у него из-под носа. — Всё уже кончилось, — Лео потянулся было рукой к Рафаэлю, чуть смущённо, когда осознал, что пальцы сжаты в кулак. С усилием разжав их, Леонардо округлившимися глазами посмотрел на смятый цветок сакуры. Первым опомнился Мастер, всё же, они и не такое видели за свою жизнь. Выгнав Микеланджело, он дал Дону заняться лечением братьев, предварительно лично препроводив Рафа к его постели. А Рафаэль и не думал сопротивляться, напротив, он уснул с чувством выполненного долга, едва улёгся. Лео последовал его примеру. Лишь Донателло остался сидеть, растерянно разглядывая цветок. Махнув рукой на всё, умник в итоге плюнул на логику. Главное, что два его брата живы, а уж на ноги он их поставит. Про то, что богиня Кандзэон стала той, кому с тех пор Дон не уставал возносить благодарности, Донателло не рассказывал никому и никогда.Часть 4
30 января 2019 г. в 23:22
Раф очнулся, не понимая, где находится.Тело, которое до этого абсолютно не ощущалось, начало оживать, давая знать о себе. Проводки, паутиной опутавшие всё тело, руки горящие, словно плетью по ним прошлись, бинты, стягивающие грудь и не дающие сделать нормальный вдох. И жуткая боль. Везде. Перед глазами всё кружилось и расплывалось, а любая попытка пошевелиться отзывалась тошнотой и новыми вспышками боли. В горле пересохло и чашка прохладной воды казалась желаннее всех сокровищ мира. С невероятным трудом сфокусировав взгляд, Рафаэль полежал немного, разглядывая знакомый потолок с замысловатой вязью трещин и вслушиваясь в писк медицинских аппаратов, назначения которых Раф не знал и знать не хотел. Лабораторию Донателло Рафаэль признал, не первый раз в ней валялся. А раз он в лаборатории Донни, то и сам умник где-то поблизости.
Повернув голову в поисках брата, Раф тут же пожалел об опрометчивом поступке: в виски будто вонзили раскалённый стальной прут. Вырвавшийся стон, едва слышный, тем не менее, был замечен. Над ним тут же склонился Дон.
— Раф, ты… Ты меня слышишь? Сколько пальцев я показываю? Что болит? — не умолкая ни на секунду, Донателло задавал вопросы, попутно проверяя реакцию зрачков, пульс.
— Не суетись, — Рафаэль поморщился от того, что голос всё так же сиплый и едва слышный ему не подчинялся.
Потрёпанный вид братца Раф тоже оценил, отметив тёмные круги под запавшими глазами, то, как потирает пальцами переносицу, жмурясь устало. Пока Дон помогал ему напиться, Раф во всю рассматривал умника. А чем больше рассматривал, тем больше ему не нравилось увиденное. К тому же, очень уж странно сам Донателло смотрел на то, как Рафаэль жадно глотал воду, как будто стал свидетелем чего-то немыслимого. Под таким взглядом Раф чувствовал себя лабораторной мышью. Устало отодвинувшись от стакана с живительной влагой, досадуя на слабость, поймал взгляд брата.
— Донни, что случилось? — после воды стало легче говорить, вот только умник не спешил отвечать на вопрос, теребя ленты маски. Наконец, Дон вымученно улыбнулся.
— Не волнуйся. Думаю, теперь с тобой всё будет хорошо, — толика изумления, примешанная к радости в голосе вкупе с виноватым, больным взглядом никак не вязались с теми потугами Донателло изобразить счастье и беззаботность.
Сил на расспросы не было. По крайней мере, сейчас. Пообещав себе, что непременно всё-всё выяснит, как только немного передохнёт, Рафаэль закрыл глаза и провалился в сон. Дон, убедившись, что брат действительно просто спит, сел на стул, сгорбившись и спрятав лицо в ладонях. Умник, сбитый с толку и совершенно растерянный, ничего не понимал. Раф пришёл в себя и все показатели говорят о том, что ему гораздо лучше, и это с такой-то раной! А Леонардо вполне себе цел и, судя по всем анализам здоров, но в коме. Нет, конечно, Донни не желал зла Рафу, просто надеялся, что если поймёт, в чём секрет исцеления Рафаэля, то и Лео сможет вытащить.
Раф, не подозревая о терзаниях Дона, спал, но его разбудили голоса. Узнав Мастера Сплинтера и Донателло, Рафаэль уже хотел окликнуть их, но услышанное заставило замереть и вслушиваться в каждое слово, затаив дыхание.
— Раф приходил в себя, и он, кажется, идет на поправку, — Донни умолк.
— А Леонардо? — в тихом голосе Мастера прозвучала надежда. Видно Сплинтер тоже держался с трудом, раз не смог скрыть эмоции.
— Лео стало хуже. Я не знаю, как ему помочь. Я стараюсь, но что бы ни делал — всё не то! — голос умника сорвался.
Рафаэль сжал зубы до боли: Дон не Майки, рыдать по пустякам не станет. Так что с Леонардо? Почему всегда спокойный и рассудительный Донателло не выдержал? Лео… Лавина воспоминаний смяла, засыпала, выбивая из реальности. Раф, как сквозь толщу воды услышал, что Мастер ушёл к себе.
— Донни, — голос, всё ещё хриплый, но кто на это будет обращать внимание теперь!
— Я здесь, Раф. Пить хочешь? — Донателло тут же взял себя в руки и подошёл к брату.
— Дон, я знаю, что с Лео, — Рафаэль надеялся, что его рассказ сможет натолкнуть умника на идею как помочь Леонардо, потому и торопился ему всё объяснить.
Повествование выходило путанным, сбивчивым. Раф временами запинался, хватая ртом воздух и жмурясь, но не замолчал, пока не выложил всё. То и дело порываясь сесть, он даже не замечал, как Донни мягко, но настойчиво придерживает его за плечи, не давая подняться. Высказав свою версию событий, Рафаэль уставился на Донателло, в надежде, что тот выдаст решение проблемы и Лео вот-вот будет с ними. Дон действительно подумал немного и заговорил. Правда, версия умника Рафа не устроила. Донни считал, что всё это Рафаэлю приснилось, пока лежал в отключке.
Тон Донателло, мягкий, успокаивающий, бесил Рафа до трясучки, но доказать он ничего не мог. Видя, что брат совсем разошёлся, Дон, боясь, что тот навредит себе этой вспышкой, вынужден был принять версию Рафаэля хотя бы как вероятную. Пообещав, что позовёт Мастера Сплинтера, разбиравшегося в таких вещах, умник вышел из лаборатории. Но Раф видел, что брат так и не поверил. Скорее, надеялся, что Мастер сможет разубедить и успокоить. Пыхтя от обиды и злости, он стукнул кулаком по кровати.
Перед глазами мелькали яркие картинки: сакура, Дух, холмы, Леонардо… Неужели сон? Стиснув зубы, Рафаэль решительно откинул одеяло. Сдёргивая мешающиеся электроды, отбрасывая проводки и, не переставая шипеть от боли, он с трудом сел. Постель старшего была всего в нескольких шагах. С его места было видно безжизненное, восковое лицо брата.
— Я иду, Лео. Подожди, уже иду, — всего-то несколько шагов сделать, что сложного? Но не в том случае, если мир кружится, так и норовя выскользнуть из-под ног, а сами ноги, будто из желе сделаны. Согнувшись, придерживая одной рукой бинты на груди, а другой цепляясь за стену, Раф поплёлся вперёд.