Думаешь, любовь заканчивается по ту сторону гробовой доски?

      Лил дождь, холодные частые капли проникали за тонкий ворот, старательно охлаждая разгоряченную кожу. Они стекали по спутанным темно-каштановым волосам, скатываясь на подставленные ладони, а с них падали на уже давно мокрую и измятую траву. Но девочка, сидящая среди светло-салатовых растений то ли, не замечала, то ли игнорировала тот факт, что одежда давно требовала сушки, а она сама нуждалась в горячем чае. В невидящем взгляде отражался гроб, который кто-то неизвестный, чужой, опускал в землю, чтобы вскоре навеки закрыть его слоем почвы.       Ладони не дрожали, не дрожало и тело, а по щекам не прокатилось ни одной слезы. Она превратилась в статую, будучи на грани отчаяния и безразличия. Она тот странный ребенок, который так и не научился выражать ни единой эмоции, ведь каждая эмоция требовала ненужных усилий, а потому даже сейчас она была не в состоянии изобразить хоть долю грусти, которая съедала ее целиком, оставляя в душе лишь пустое место.       А дождь все лил, он не усиливался, продолжая капать равномерно, словно тиканье часов, которые были так недобры к матери, как когда-то к отцу. Неужели на роду лежит проклятие, ведь оба родителя умерли в возрасте двадцати пяти лет. Что их убило так никто и не узнал, никто не понял, а двенадцатилетняя Сара осталась совершенно одна.       Только зачем? Ведь теперь незачем жить, нет ради кого стараться и улыбаться, делать вид, что смешно. Хочется просто уйти, уйти куда-то далеко, туда, где не будет очередных тетушек и дядюшек, которые неожиданно вспомнили о несчастной племяннице. Пусть разбирают все, пусть разбирают все, ей это не нужно.       Дождавшись, когда все покинут кладбище, даже не попробовав вернуть девочку в реальность, Сара поднялась, поправляя на своем пышном черном платье кружева.       Надо было просто спрыгнуть откуда-то... например, с расщелины, которая находилась рядом с кладбищем и в которое скидывали тех, кто был не способен оплатить собственные же похороны.       Как именно она до туда добралась, Сара не помнила, ноги сами привели ее к тому месту, где земля резко обрывалась и терялась где-то глубоко. Она не стала глядеть вниз, закрыла глаза и шагнула.       ...Но от чего-то боли не было, а ноги приземлись в мягкий махровый ковер, утопая в его ворсе. Нос защекотали разнообразные запахи, из которых Сара с легкостью отличила запах свежей выпечки и в то же мгновение чихнула. Лишь после этого она приоткрыла глаза, выдавила смущенную улыбку и обернулась, в изумлении застыв.       И было чему удивляться, видимо девочка сумела помешать обеду неких существ, ибо трое, сидящих за столом никак не походили на человеческие образы. Точнее один, конечно, походил, но волосы самых разных оттенков, ярко-розовая шляпа с большими полями, к которой каким-то невообразимым способом были прикреплены нити с мелкими безделушками никак не вязались с образом нормального чинного и состоятельного человека. А в том, что состоятельного Сара была уверена, ибо стена, около которой как раз он и сидел, была украшена самыми разнообразными картинами, авторов которых Сара не знала, но прекрасно понимала, что картины — это дорогое удовольствие. — Кажется, мне уже давно нет смысла удивляться, — отрывая Сару от изучения шляпы, прозвучал голос того, кто был явно не человек. Ну, а как ещё объяснить загнутые вперед рога? Единственное разумное объяснение было настолько абсурдным, что верить в него не хотелось. Но ответ напрашивался сам собой. Это фавн. Странный фавн с темно-золотыми бубенцами в бороде, но тем не менее фавн. — У нас опять некие неполадки? — уточнил он, повернув голову к человеку. — Впервые за долгое время согласен с ним, — задумчиво проронил сидящий по другую сторону второй фавн. — Кобзарь... совсем забываю, — он улыбнулся, но не виновато, как полагалось при таких обстоятельствах, а нагло, чуть прищурившись. — Отец, не объяснишь, что за неполадки случились на этот раз?       Названный странным именем хлопнул в ладони, резко поднялся, отвесив легкие удары обоим. — Эмпирей, Каликс, где ваши манеры? Чему я вас учил? — после вышел из-за стола, встав напротив вздрогнувшей Сары. — Рад представится, — он поднял наверх шляпу, несколько неуклюже поклонился, вызвав легкую улыбку девочки, которая понимала, что, когда смешно надо улыбаться. — Мое имя Волшебный Кобзарь. А этих двух невнимательных моих сыновей Эмпиреем и Каликсом, — Кобзарь показал вначале на того, чьи бубенцы были золотыми, а затем на того, чьи бубенцы были серебряными. — А как зовут вас, прелестная леди? — подняв голову, он вернул шляпу на место и склонил голову, ожидая ответа. — Сара... Сара Вейн, — чуть дрогнувшим голосом произнесла девочка, только сейчас понявшая, что с внешним обликом все очень и очень плохо. — Простите, но... что это за место? — Сара... Какое красивое имя... что ж, я думаю, что для начала вам необходимо обогреться, видимо, вы попали под сильный дождь, — светлая улыбка коснулась его лица, оставив неизгладимое впечатление в душе собеседницы. — Прошу вас, — он указал на несколько кресел, расположившихся полукругом вокруг камина, от которого так и веяло долгожданным теплом, а потому Сара даже не успела заметить, как устроилась в одном из них, протянув подрагивающие руки к языкам пламени.       Она не заметила, как Кобзарь довольно кивнул и покинул комнату, оставив юную гостью на попечение Эмпирея и Каликса, которые, впрочем, не растерялись, заняв два кресла так, чтобы Сара находилась посередине. Несколько минут они смотрели молча, давая девочке привести хоть в какой-то порядок мысли, но первым не выдержал Каликс. — Мы приносим свое прощение, мы были удивлены и обескуражены, ведь не так просто попасть в наш дом и тут вы... Не так ли, братец? — оглянувшейся на фавна Саре показалось на доли секунды, что последние слова были полны неприязни, но думать об этом не хотелось, а потому девочка быстро выбросила ненужные мысли из головы. — Именно так, Каликс, — кивнул Эмпирей. — Впрочем просто так сюда в любом случае не попасть. Вы хотели умереть, не так ли? Что же такого произошло с вами, что для вас это показалось единственным выходом? — Эмпирей! — Что? — он склонил голову набок, становясь чуть более похожим на Кобзаря. — Немного такта в твоих речах всегда не хватало, — Каликс устало выдохнул, опуская голову, словно сдаваясь в надеждах перевоспитать своего брата. — Какая сейчас-то разница? Да и видимо Сару это нисколько не волнует. Видишь хоть каплю боли на лице? — он выжидающе поглядел на собеседника, но так и не дождавшись от него ответа, довольно кивнул. — Итак, Сара, расскажете? — Мне правда не больно, — стараясь подбодрить Каликса тихо начала свой рассказ Сара. — Я не знаю внутреннюю боль. И да, расскажу, Эмпирей, от чего же не рассказать? — уловив в глазах фавна ожидание, она поспешила добавить, радуясь своей догадливости. — Но затем вы мне ответите на пару вопросов. Согласны? Хорошо. Три года назад, когда моему отцу исполнилось двадцать пять при неизвестных обстоятельствах он погиб. Просто ушел спать и не вернулся. Врачи или кто-то еще не помог разобраться в том, что случилось на самом деле. Матушка долго не могла прийти в себя. И вот, на днях, когда ей исполняется так же двадцать пять лет... она... умирает, — слова давались с удивительной легкостью, но Сара не обращала на это внимание, впрочем, как и на менявшиеся лица братьев. Она просто рассказывала свою историю, глядя на огонь. — Никто не знает с чем это связано и что послужило причиной. Таким образом я осталась совершенно одна. Дом, который должен принадлежать мне, отберут тетушки и дядюшки, а меня... меня найдут куда пристроить. Я из богатой семьи, с прекрасной родословной, что еще требуется для того, чтобы найти обеспеченного жениха? Ничего. Только вот мне ничего из этого не нужно. Дом, свадьба, семья... какая мелочь. У меня нет того, ради кого я могла бы жить. Так зачем мне жить? Простившись с матерью, я пошла к расщелине, намереваясь закончить свою жизнь. А вместо этого попадаю сюда... — глубокий вздох и до Сары доходит один странный момент, она оборачивается в поисках человека, но в зале их всего трое. — Где Кобзарь? — Не знаем, — хором выдали братья, но тут же смерили друг дружку мрачными взглядами. — У него видимо образовались какие-то дела, — продолжал уже Эмпирей. — Отец редко бывает дома. — Впрочем, обещаем, что на данный момент он ищет способ вернуть тебя туда, откуда ты пришла, — улыбнулся Каликс. — То есть... тебе некого любить, так? — Да. Именно так. А без такой мелочи, как единственное чувство, которое мне подвластно во всех своих гранях, жизнь становится бессмысленна, — кивнула Сара, решив, что все-таки ей не врут и ее в скором времени отпустят туда, к темноте. — А как же игры, друзья, ровесники? — не унимался Каликс, надеясь, что хоть что-то заставит Сару вздрогнуть. — Мне с ними скучно. Но знаете, — прерывая расспросы, запротестовала девочка. — Я отвечаю уже на третий вопрос, в то время как вы пообещали ответить на мои. А это неправильно. Итак, вопрос первый, кто вы? — А как сама считаешь? — Фавны. Но все не может быть настолько абсурдно, либо я впала в лихорадку и мне всего лишь мерещиться все происходящее. — Нет, Эмпирей, ты не будешь как-то реагировать на эту фразу, — прервал уже собирающегося говорить, Каликс. — Да, мы... фавны. С этим надо просто смириться. Страха и удивления вы видимо не принимаете? — дождавшись кивка, он продолжил как ни в чем не бывало. — А Кобзарь наш приемный отец. — Уточняю. Я старший из братьев, Каликс младший. — Разница всего в несколько минут. — Но она же есть. — Прекрасно, — прервав уже было начавшиеся пререкания, пробормотала Сара. — Спасибо за этот ответ, но вы же не предполагали, что все так просто закончится? Что это за место? — Замок Ищи-не-найдешь. Правда не думаю, что это название тебе хоть что-то скажет, — в мгновение успокаиваясь усмехнулся Эмпирей. — Где он находится? — В мире Полуночи, — продолжил уже Каликс. — Замечательно. С моим психическим состоянием все совсем плохо. Так плохо, что я даже предположить не могла... еще какой-то мир новый. Превосходно, — Сара резко встала. — Но допрос на этом не закончится. Вы такие разные, как солнце и луна... Но вы братья. Почему? — Почему? — Почему вы настолько разные? Я никогда не видела близких, да таких разных родственников. — Видимо мало взору вашему представлялось семей, — ничуть не смутившись, ответил Эмпирей. — Но больше не представится, ведь выбрали вы смерть. Так что... запомните, прекрасная Сара, что совсем не близкие родственные узы делают друзьями, наоборот бывает так, что семья лишь полчище врагов. — Только в вашем случае все иначе, вы не перестали любить отца и мать, несмотря на гробовую доску, что разделяет вас от них. Так уверены ли вы, что любовь заканчивается с гробовой доской? Наивно так полагать. Наивно хоронить чувства, — Сара резко оглянулась, услышав голос Кобзаря. Он вошел, но на лице его не было улыбки, а глаза смотрели с грустью. — Впрочем, вы уже похоронили себя. А я никто иной, как Смерть. Вы в замке Смерти, Сара. Но от чего-то не боитесь, а надеетесь узнать причину, по которой погибли ваши родители. Только я не скажу вам ее, профессиональная тайна. Но дам возможность отыскать и отомстить убийцам, — он дотронулся до волос Сары, которая стояла неподвижно, пытаясь решить бояться или благодарить этих странных существ, которым она смогла рассказать все то, что мучило ее. — В будущем вы еще встретитесь с Эмпиреем и Каликсом, вспомните многое, может сможете добраться до их истинных эмоций. А пока... спите, — он улыбнулся, отходя от Сары.       Пальцы Кобзаря дотронулись до струн кобзы, которая прежде стояла у кресел. Заиграла мелодия. Она убаюкивала, успокаивала. Сара оглянулась, чтобы запечатлеть в памяти двух фавнов и бубенцы. Последнее, что она видела было золото и серебро слившееся воедино.