Говорят...

Говорят, если долго не можешь забыть человека, значит ты ему еще нужен...

Эту неизвестно кем придуманную мудрость Юлия Соколова прочувствовала, что называется, на себе. Девушка, конечно, никогда не верила в подобные сказки, но, видимо, судьба умеет шутить. Пять лет назад она ушла, нет, буквально сбежала с любимой и такой дорогой работы. Хотелось чего-то нового, свежего, хотелось драйва и энергии, хотелось продвижения по службе в конце-концов. Хотя кого она обманывает? Прежде всего хотелось выбросить из жизни того человека, который, по ее мнению, совершенно ей не подходил, вот только понять этого не мог. И вечно лез куда не следует! Или может она его тоже любила, поэтому и хотела забыть, понимая всю невозможность их отношений? В любом случае, основной причиной ухода из Федеральной Экспертной Службы капитана Соколовой стал ее напарник, горячо любимый и так же горячо ненавистный майор Лисицын. И уж совсем не упоминание вскользь полковником Рогозиной о новой работе, за которое Юля и ухватилась. Родную и такую уютную квартиру в Москве пришлось оставить и переехать в серую и пустую в одном из сотни домов-колодцев в Петербурге. А спустя некоторое время, когда все было обустроено вновь, сменить место жительства и ненадолго прописаться в теплом Краснодаре. А потом и в Самаре, и в Новосибирске, и... да где только девушку не помотало! Вот только время шло, со скоростью звука сменялись города, со скоростью света сменялись ухажеры, но выбросить из головы тот образ все не получалось. Он преследовал ее, был навязчивой идеей, образом, который пеленой возникал перед ней всегда, когда она смотрела на всех возможный претендентов на ее руку и сердце. Она всегда невольно сравнивала их с ним: этот недостаточно сильный, а этот шутить не умеет, а уж про ухаживания третьего и речи не шло - он ухаживал в сотню раз лучше. А может ей так только казалось? Юля уже давно ощущала себя параноиком, психом, потому что перестать думать о Лисицыне она не смогла бы, наверное, даже под дулом пистолета. Да даже на особо опасных заданиях в ее голове мелькала мысль о том, как бы повел себя Костя. Это одновременно и нервировало, и вгоняло в недоумение, и, как ни странно, грело душу. Может она все-таки нужна ему?.. Она иногда звонила Галине Николаевне и интересовалась, чем живет живет ее родная контора, но никогда не спрашивала о ком-то определенном, о нём уж тем более. Всегда были какие-то размытые дежурные фразочки. На четвертый год стало совсем невыносимо. Но Юля держалась. Мужественно и сильно, опять пытаясь что-то кому-то доказать. Хотя надо было лишь признать, что без него никак. Редкие разговоры с полковником уже не спасали, теперь Юля разговаривала и с Белой, и с Тихоновым, чем была очень недовольна Амелина. Зато она знала все слухи, о которых и не спрашивала. Ребята, будто чувствуя, почему звонит Соколова, специально никогда не трогали Лисицына, который с той поры, когда Юли не стало в ФЭС, стал сам не свой, причем не в самую лучшую сторону. Но она держалась. Последней каплей стал новый напарник, невероятно сильный похожий на товарища майора. Когда она назвала его не своим именем, ей в первую очередь хотелось убить себя за слабость, а уж потом бросаться извиняться. Вечером она разревелась, признав наконец, что скучает по нему. Галина Николаевна, так не вовремя позвонившая и вскользь бросившая о толпах уходящих сотрудников, кажется, даже не была удивлена сдавленной просьбе Соколовой вернуть ее. Она ведь всегда понимает больше, чем думают многие. И поэтому стала поспешно хлопотать о скорейшем переводе уже майора Соколовой в родную Москву, к родному коллективу, к родному (хоть и непризнаваемо!) Лисицыну. И вот Юля дома. В своей шумной и загазованной, но все такой же привычной Москве. Едва выйдя из аэропорта, она наконец-то вдохнула полной грудью. Взяла такси (хоть Круглов очень настаивал прислать за ней кого-нибудь) и поехала в квартиру, которая пустовала все эти пять с лишним лет. Девушка ощущала какое-то непонятное чувство, смесь счастья и предвкушения. Она любовалась предзакатным солнцем и слышала шум деревьев, веселые голоса, но чаще клаксоны автомобилей и дикий рев моторов. Да, она скучала. Ее не сильно волновало радио у водителя такси, но в какой-то момент звякнула смс-ка от Галины Николаевны, поздравлявшей с прилетом, и Юля отвлеклась от созерцания любимого города, уловив из динамиков чей-то громкий голос: -... я просто убежден, что людей, которые просто так не забываются, забывать как раз таки нельзя! Ведь если они остаются в нашей памяти, значит мы им еще нужны!.. Мужчина еще долго спорил со своим оппонентом, но Соколову это уже не сильно беспокоило. "...значит мы еще нужны" - звучало эхом в голове девушки. Она тихонько усмехнулась. Судьба ей что ли знаки шлет? Юля не сильно верила в это все, но сейчас почему-то хотелось. Пять лет! Пять лет она пыталась делать вид, что этот человек остался в прошлом. И сейчас, по возвращению, когда майор все-таки признала, что забыть его так и не получилось, было бы очень смешно и, пожалуй, больно узнать, что ей нашли замену. Только при одной мысли об этом хотелось кричать, реветь навзрыд, крушить все вокруг и вернуться обратно в Питер. Но Соколова лишь глубоко вздохнула и опять уставилась в окно автомобиля. "Завтра, все завтра. Завтра смена, там и посмотрим, что и куда..." - решила она. "Завтра" началось с трупа и почти что с опоздания, поэтому Юле пришлось сразу ехать на место. Ее напарником сегодня был Игорек Шустов, и девушка не знала, радоваться этому или нет. С одной стороны, это ее лучший друг в прошлом и, она была уверена, он очень будет рад ее видеть. С другой, будет очень много вопросов. Она не готова. Еще хотелось поскорее разобраться с Лисицыным. Пластырь надо срывать резко, чтоб не так больно было, а ее совершенно не устраивали упаднические мысли по поводу товарища майора. А пока работа, такая любимая и неповторимая. Вон как раз и знакомый джип остановился у калитки и Игорь спешит по дорожке в дом. Да, майор Соколова по такому графику определенно соскучилась. Сколько они работали? Двое, трое суток? Зато ни одной лишней мысли. Но только дело раскрыто, а до конца смены еще пару часов. Шустов уже куда-то умотал, поэтому чай в буфете она осталась пить одна. И опять мысли, черт бы их побрал. Только в этот раз они витьевато переплелись еще и с делом, и в голове был откровенный хаос. Она не увидела - почувствовала на себе чей-то взгляд. Тяжелый, но теплый и уютный, как одеяло обволакивающий ее. Юля почему-то знала, кому он принадлежит. И точно, оборачиваясь, она видит Костю. Такого смешного в этом рыбацком костюме и с удочками, но бесконечно родного. Все-таки все было не зря. Она счастлива просто видеть его, что уж говорить про остальное. Улыбается. А Лисицын просто продолжает смотреть на нее, кажется, даже не моргая. "Да я это, я!" - кричит она мысленно, отчаявшись. Понимая, что игра в гляделки затянется еще надолго, сама делает первый шаг. А затем еще и еще, пока не останавливается перед Костей в полуметре. - Костя... - тихо произносит она, проводя рукой по щеке и чувствуя тепло кожи. Все такой же, ни капли не изменился, только постарел немного. Он вдруг сгребает ее в охапку. Рваный выход: - Господи, Юля! Вернулась все таки... Она впервые не хочет вырываться. Ей просто так хорошо и уютно с ним. Она утыкается ему в шею. - Знаешь, Кость, говорят, что если долго не можешь забыть человека, значит ты ему еще нужен. - Знаю, теперь знаю.