Осенний журавль в небе

— Осенний журавль в небе, — произнес Кенсин. — Аист, — поправил Синген. В следующее мгновение они уставились друг на друга, и в глазах обоих явственно читалась паника. В сеттинге игры не было предусмотрено птиц — по крайней мере, точно не аистов и точно не свободно мотающихся по небу. — Он не из нашей сказки, — сказал Такэда хрипло. Если бы они были мудры и опытны, то знали бы, что с неведомой летающей фигней, непонятно откуда взявшейся в пространстве игры, лучше не связываться. Лучше отвести взгляд и сделать вид, что ее здесь вообще нет. Но это были давние времена, когда даже старшее поколение было еще молодо и неопытно, а младшего поколения еще вообще не было в проекте (то есть, в проекте-то как раз было, но об этом пока знали только те, кто этот проект вели). А потому Кенсин с Сингеном похватали луки и обстреляли птицу, побежав следом за ней с гиканьем и улюлюканьем. Стрелы не причинили птице вреда — что понятно, ведь она была не из этого сеттинга, а, значил, не побиваема этим оружием — но вид двух размахивающих руками идиотов внизу ее напугал, и она, закричав дурным голосом, суматошно улепетнула за край экрана, оставив на пиксельном небе инверсионный след. А дело в том, что птица-то была не пустая. В клюве она несла какой-то сверток, что увлеченные охотой Синген и Кенсин не сразу заметили. Когда аист закричал, сверток выпал, и Кенсин с Сингеном пустились наперегонки к тому месту, где он упал: еще бы — сокровище из другого мира! Первым добежал Кенсин. На лице его, когда он увидел нечто, уроненное птицей, возникло странное выражение — но потом он поднял найденное на руки и расцвел внезапной улыбкой. — Ах! Ну разве он не прелесть? Тут добежал и Такэда и своими глазами увидел, что аист и впрямь привнес в игру ценность великую и, не побоюсь этого слова, общечеловеческую — но, увы, не измеряемую в денежном эквиваленте. На руках Кенсин держал спеленутого младенца. При виде этой картины что-то в мозгу у могучего воина перещелкнуло, под ложечкой заныло и Синген дважды сглотнул, глядя на Кенсина, склонившегося над кружевным свертком — правильно так склонившегося, отметил машинально Тигр из Каи, словно всю жизнь учился младенцев держать, вот не даром они все подозревали, что программером у Кенсина тетка! — чувство, явно ему сеттингом не предписаное, а потому новое и волнительное. Через мгновение волшебство спало — и Синген и Кенсин снова уставились друг на друга. Градус паники в их глазах значительно возрос. — Делать-то что? Что делать будем? — от волнения Кенсин заговорил с несвойственной ему резкостью. — Ну… Надо его как-то выставить отсюда! — сказал Синген первое, что пришло в голов. — Куда?! Как?! И вправду, подумал Такэда. И потом, птичка же его явно куда-то несла. Там недосчитаются. Ох они нам и вломят, если узнают. — А что — мы его тут оставим? — А что — у нас есть варианты? — И что мы с ним делать будем? Кенсин сверкнул глазами так, словно хотел заморозить Такэду без помощи оружия. Синген почесал затылок мохнатого шлема. — А остальным мы что скажем? Откуда мы его взяли? Паника в глазах Кенсина приблизилась к опасной отметке. Синген почувствовал себя обязанным прийти на помощь. — Ладно… Что-нибудь придумаем. Я… Я скажу, что я его отец! — Отец?! Я тебя умоляю — какой из тебя отец?! — А какая из тебя… тьфу. Какой из тебя… Разговор зашел в тупик. В наступившей тишине младенец проснулся и требовательно заорал. Такэда подскочил. — Кенсин! Ради бога, чего он хочет? — Думаю, молока. Нам нужно молоко. У кого есть молоко? — У Симадзу. — У Симадзу?! — Кокосовое… — Птица, говорите. — даймё Симадзу задумчиво огладил подбородок. В эти поры он еще не обзавелся ни воспитанником, ни салагами — а потому еще не был «Дед», а просто. — Птица, — подтвердил Такэда, начиная нервничать. Кенсин, самозабвенно нянчившийся с находкой, вливая в маленький ротик жидкость из разрезанного кокоса, кивнул в подтверждение. Это мало помогало — в присутствии такого земного и такого здравомысленного даймё Симадзу история с аистом с каждым повторением выглядела все абсурднее. — Ладно, пусть будет птица, — сказал Симадзу миролюбиво. — Хорошо, такова ваша версия, лорд Синген. А что скажете вы, Кенсин-доно? Откуда у вас ваш мальчик? — Это мой мальчик! — рявкнул Такэда. Он был собственник, и в компании больше трех это срабатывало вперед мозгов. — Я — его отец! — Вот это уже лучше, — кивнул Симадзу. — А кто его мать, лорд Синген? Такэда подавился наливкой. Кенсин почему-то залился краской — но благоразумно промолчал. Симадзу долил ребенку молока, Кенсину — воды и Такэде — водки. — Ладно. Ну, а теперь, если хотите моей помощи — бросьте ваши сказки и говорите, что было на самом деле. Синген и Кенсин снова в панике переглянулись и как-то незаметно крепче прижались друг к другу. Дайме Симадзу налил, выпил, утерся и недобро посмотрел на гостей. — Мы — компьютерные программы. Мы — размножаться не можем. У нас это сценарием не предусмотрено. А потому вопрос — КАК здесь завелся… завелось это? С нехорошим прищуром Симадзу наклонился к Такэде и Кенсину через стол. — У нас был апдейт программы, да? — Не думаю, что дело в апдейте. Все вздрогнули и обернулись на голос. Отказывается, в тени под пальмой как-то невзначай материализовался Мацунага — как будто всегда там стоял. — Апдейт прошел бы везде одновременно, и мы бы это почувствовали. — Мацунага задумчиво повертел в руке травинку. — Нет. Не думаю. Думаю, нам надо поискать другое объяснение. А именно… мы имеем дело с вирусом, незаконно проникшим в тело игры. Они, как правило, именно так и выглядят — мило и безобидно. Кенсин сунул ребенка в руки Такэде и схватился за меч. Не успел: между ним и Мицунагой вдруг возникла сияющая Маэда Мацу с праздничным тортом. — Синген, Кенсин! Говорят, вас можно поздравить? Информация в тридцатидвухбитной среде распространяется с колоссальной скоростью. Понедельник после первого релиза стал тяжелым днем для разработчиков Sengoku basara. Неизвестные злоумышленники взломали сервер и внедрили в программу цепочку кодов, приведшую к тому, что в сеттинге игры возник новый персонаж — орущий младенец в пеленках, работающий на незадействованном ранее ресурсе «кокосовое молоко». Изучение новых кодов, лихорадочная расшифровка логов и все прочее, что делается в таких случаях, не дали ровно никакой информации ни о том, откуда он взялся, ни о том, как от него избавится. После краткого заседания правления было, как всегда в таких случаях, принято мудрое решение «Если проблему нельзя решить, ее нужно возглавить». В авральном режиме была завершена разработка нового поколения персонажей, в рядах которых должен был затеряться незаконный пришелец из внешнего мира. Чтобы он выглядел среди них естественно и убедительно, его тоже проапгрейтили до нужного уровня. Мозгов Юкимуре это не прибавило, зато унаследованная после падения с аиста противоударность никуда не делась. Между тем, пока молодое поколение обживало игровое пространство, Кенсин как-то между делом пригрел у себя пышногрудую блондинку — и тут Такэда впервые пожалел о том, что оставил Юкимурку себе и даже краткое время подумывал о бартере. Впрочем, не блондинками едиными: Юкимура все-таки был «парень со звезды», в смысле с аиста — в отличие от всей остальной молодежи, появившейся тут по банальному перепрограммированию, и Такэда возлагал на питомца большие надежды. Зато, глядя на Кенсина, гоняющего чаи с Касугой, Синген окончательно утвердился во мнении о женском авторстве Уэсуги: только женскому коллективу могла прийти в голову мысль снабдить Кенсина вместо синоби подружкой для застольных сплетен. На смертном одре Синген признался Юкимуре, что он — его отец. А что он мог еще сказать? Когда Юкимура в подростковом возрасте стал интересоваться своим происхождением, Синген рассказал ему правду — аист принес. Юкимура дулся на него неделю — кажется, ему уже рассказали, откуда берутся дети. (Такэда подозревал в этой диверсии Симадзу: Мацунага бы не стал, монаху-Кенсину не хватило бы осведомленности — а вот дед был ушлый и вечно учил детей плохому, да вот хотя бы на на дедова воспитанника посмотреть). — А кто моя мать? Об этом Такэда не думал. Он твердо знал, что он Юкимурин отец — ну хорошо, он и немножечко Кенсин! — но никогда не задумывался, кого сочинить Юкимуре в матери. Потому в решающий момент он придумал какую-то ложь, но не смог сделать ее убедительной. Юкимура тогда промолчал, но сам вспомнил, как когда-то подслушал разговор Наставника и Кенсина: это мой ребенок, рычал Такэда, а Кенсин шипел в ответ — и мой тоже, а потом подумал, что ведь Кенсин никогда не причинял ему вреда и, сражаясь с Наставником, никогда не трогал его, Юкимуру. Из этого Юкимура сделал далеко идущие выводы, и не нашлось никого, кто мог был его переубедить. Но что мог еще сказать ему Синген? Правду? Что он — вирус, принесенный в программу случайно залетевшей птицей? Однако и легенда об аисте каким-то образом просочилась в народ и стала иметь там хождение. На том самом холме, где когда-то Синген с Кенсином увидели аиста, потом часто видели Юкимуру с Датэ — они сидели, рука в руке, и в жадном ожидании всматривались в небеса. Впрочем, возможно, они встречались на холме за чем-то совсем другим.