Суровые студенческие будни

С Намиром было легко. Когда казалось, что весь мир против меня, и что ни одна живая душа не питает ко мне хоть какой-то приязни, я кидала ему зов на планшетку с вопросом «Не хочешь погулять?» Спустя пару минут он уже стоял под дверями моей общаги. Постоянно ныл, что я отрываю его от еды, сна, важных дел, но упрямо продолжал появляться в те моменты, когда мне было хуже всего. Иногда мне даже казалось, что Мир — всего лишь галлюцинация, которую вижу только я. Ну и Ляля, но за её душевное здоровье уже давно никто не мог поручиться. Когда я перестала доверять свои чувства своим друзьям и семье? Когда на их место вскочил Намир, старый, давно позабытый друг, который идеально вписался в опустевшую нишу? Заполнил эту часть моей жизни, не оставляя шансов другим. Да другим и не нужны были эти шансы. Всё началось с Дио, наверное. Если бы не он, я бы не пережила то лето перед первым курсом, осталась бы лежать в какой-нибудь канаве, опустевшая физически и морально. Профессор вытащил меня из этой дыры, оставив на месте гниющей части собственной истории чистую рану. Я должна была залечить её сама, должна была разобраться со всем, что мучило меня тогда. Но не смогла. Не потому ли, что Дио тоже стал частью того лета, и вырезать его я никак не могла? Намира я встретила средь бела дня в Царском Парке. Знала, что он когда-то перебрался сюда с семьёй, но всё равно удивилась. И обрадовалась. Потому что старый друг был символом счастливого детства, солнечных деньков, первой любви. И ещё я почему-то знала, что он меня выслушает. В конце-концов, по эмпатии у меня стояла твёрдая пятерка. И он слушал. Мы гуляли по городу, открывая новые места и таинственные закоулки, и я болтала обо всём на свете. Читала стихи — громко, с выражением, зная, что он оценит, рассказывала всё, что думаю о жизни. Иногда он вплетал в мою речь саркастичные замечания, иногда смеялся, но чаще слушал. А я чувствовала, что нашла идеального собеседника. Намир всегда вытаскивал меня из передряг и никогда не терял чувства юмора. Когда меня обокрали, и я с абсолютным спокойствием рассказала ему об этом, первым, что услышала в ответ, было: «Судя по тону, у тебя украли всё, кроме оптимизма». Иногда я рыдала, и тогда он ничего не делал, просто шёл рядом и смотрел куда-то вперёд, а когда я просила «скажи что-нибудь хорошее», всегда находил нужные слова. Покупал мне мороженое, а я ему — холодный лимонад, говорил глупые вещи, смеялся почти со всего, что со мной случалось. И никогда не оставлял меня одну. Я знала — стоит только кинуть клич, попросить, и он, не требуя объяснений, появится в меня на пороге. С хмурой миной и жалобами на то, что всегда я пишу в неудачные моменты. Скорчит вредную рожу, вытянет меня за шкирку из комнаты и заберёт гулять по городу. Девчонки мне почему-то завидовали. Мол, он будет хорошим парнем/мужем/отцом — нужное подчеркнуть. Я, конечно, задумывалась на эту тему, но ненадолго. Мне было двадцать лет, мне не нужен был никто из вышеперечисленных. Мне нужен был друг, который выслушает, который не станет говорить, что все мои проблемы — выдумка, который никогда и ни в чём меня не обвинит. Намир им был.