Children... Hypocrisy, That's what I give, you can take it from me If you don't, ya won't live too see One last act of tragedy!
Детские крики разорвали тишину ночи, которая обычно дарила людям несколько часов спокойного и умиротворенного сна. Дверь резко распахнулась, и из комнаты вылетела маленькая девочка, раскрасневшаяся и опухшая от слез. Ее худенькое тело еле заметно проскользнуло вдоль коридора, чуть освещаемого бледным сиянием луны из огромных окон без занавес. Она не проронила ни слова, лишь ее глаза кричали об ужасе, что переживало сейчас это крохотное существо. Из комнаты, которую она покинула, все еще доносились чьи-то вопли и возгласы, но со временем они стали утихать. Малышка подбежала к проводному старенькому белому телефону и невероятно быстро набрала своими тоненькими пальчиками «02», всхлипывая, прижала трубку к ушку и нетерпеливо стала дожидаться ответа, все время оборачиваясь по сторонам. Тишина снова повисла в здании, пропитывая детским страхом свежий воздух и пробираясь неприятным звоном в маленькую наивную головку. — Здравствуйте, это детский дом на улице NN, пожалуйста, помогите… — Этот еле слышный дрожащий голосок, наполненный сдавленным ужасом, который малышка так хотела унять, собирая всю свою силу и ответственность, был резко прерван, а в ответ кто-то лишь недоуменно воскликнул: «Алло. Алло! Кто это?» После этого раздались гудки. Огромный человек, держа девочку за руку, поднял ее так высоко, чтобы смочь посмотреть ей прямо в глаза. Однако малышка лишь безмолвно завопила, зажмурившись и извиваясь всем телом, а потом резко застыла, когда почувствовала, как что-то теплое соскользнуло по ее руке. Она приоткрыла один глаз: из ладони незнакомца сочились ручейки липкой темной крови, которая мгновенно запачкала ее белую кружевную ночнушку. Человек, не выпуская ее руку, подошел к окну, чтобы девчушка смогла его рассмотреть. На лице мужчины красовался едва заживший порез, покрытый запекшейся кровью и уродливо располовинивший левую щеку, зацепив немного ярко-желтый воспаленный глаз, горевший каким-то очень оживленным огнем. Рот был искривлен в оскале, который демонстрировал острые хищные клыки. Для девочки же мир давно утонул… Утонул в топкой крови ее друзей, с которыми она мирно спала буквально пятнадцать минут назад. Ее пустые глаза, выражающие лишь безысходность ситуации, больше никак не реагировали на незнакомца, а слезы стали высыхать на бледных щеках. Она молча висела, не вырывая кисть своей руки, и ждала, когда ее секунды жизни оборвутся…No mother's heart can make me humble No life lost can make me stumble Our empire will never crumble!
Мужчина опустил ее на землю, и, когда ножки ее смогли достать до пола, малышка неустойчиво встала, не отводя от него взгляда. Паника, которую она испытывала, настолько сильно пленила ее тоненькое тело, что руки превратились в неподъемные булыжники, бездейственно свисающие, а ноги отказывали в спасительном побеге. — Ты мне нравишься. — Грубый голос нарушил тишину. — Такая послушная… В ту же секунду мужчина приставил остро заточенный нож к шее девчушки, но не стал надавливать, замерев и наблюдая за реакцией жертвы. — Не удивляйся, это были бы самые ужасные часы, если бы я использовал огнестрельное оружие. Некоторые люди бывают такими неделикатными и неаккуратными! — Он наивно полагал, что это маленькое существо слышит его. На самом деле, девочка была словно глуха и слепа к происходящему. — Мне же не хватает терпения… — мужчина уже хотел было приложить силу к ножу, что лишило бы ребенка жизни, но он резко остановился, когда услышал хриплый, дрожащий голос. — Зачем? Взрослый победоносно зарычал, поднимая глаза к полной луне, слабый свет которой еле-еле пробивался через толстое стекло прямо в темный коридор. — Ради славы… — очень тихо ответил тот, словно обращаясь не к жертве, а к чему-то высшему. — Что? — малышка не поверила его словам, немного оживившись и стараясь поймать его взгляд. — Ради славы! — крайне серьезно и уверенно вскричал мужчина, быстро обернувшись к ребенку и схватив его за плечи. — Ты не понимаешь, — быстро затараторил он, словно зацикленный или одержимый какой-то навязчивой идеей, — Не понимаешь! Обо мне будут говорить, вспоминать. Ведь это я совершил великое зло, уничтожив тридцать четыре души. И это никогда не… — Забудется? Человек ошарашенно и восторженно окинул девочку взглядом. — Ты маленький гений! — он крепко прижал ее к себе, — Только ты сейчас понимаешь меня. Малышка не оказывала никакого сопротивления, словно кукла с огромными стеклянными пустыми глазами. В ее голове не проносилось ни одной мысли, а голос был довольно спокойный, пусть и дрожащий. — Я войду в историю, как самый безжалостный детоубийца. Меня будут знать, меня будут бояться, меня… — Будут уважать? — снова абсолютно бесчувственно продолжила безумную мысль девочка, чем еще больше порадовала одержимого. — Верно, дитя мое… — он дрожащей рукой провел по бледному, худенькому, словно безжизненному личику и, серьезно задумавшись, медленно добавил, выделяя интонацией каждое слово: — Я сохраню тебе жизнь, милая. Ты будешь рассказывать обо мне всем, кого встретишь. Но не было больше жизни в ее теле; нечего рассказывать, ведь в памяти ничего не задерживалось. Единственное, что время от времени прокручивалось в детском разуме, так это воспитательница, что отчаянно прижимала к груди голову плачущего мальчика, желая спасти его ценой своей жизни. Вспоминала, как ее подруги с воплем кинулись под кровать, но их вытащили потом за ноги силой. Вспоминала, как она бежала по темному коридору, не оборачиваясь и ничего не видя перед собой. Бежала с единственной целью — дозвониться. — Ты уже стала частью истории. — Снова послышался голос мужчины. — Мы вместе будем купаться в лучах славы… Девочка вдруг подняла голову, так как на улице что-то мелькнуло, бросив на секунду яркий свет в окно. — Что?! — с диким ревом налетел человек, схватив ребенка, — Что это? — Видимо, я дозвонилась тогда… Одержимый недослушал, небрежно кинув девчушку, и, закрыв лицо руками, стал бормотать что-то себе под нос. Малышка, поднявшись на колени, смогла разобрать лишь: «Не так рано. Я хотел увидеть людей, которые посмотрят на мое творение. Я хотел увидеть газеты, где мое имя будет на главной странице. Не так рано, господи!»Nobody RUNS! Nobody RUNS or makes it out alive!
Через несколько минут его снова охватило былое безумие, и он довольно громко рассмеялся, прокричав: «Что ж, так оно и быть!» Человек стал разливать, не жалея, керосин на пол, отражающий лунный свет, на картины, спрятанные под темным толстым полотном, на белые тумбочки и скамейки. Последние капли попали на девочку, что невольно вскрикнула и отпрянула назад. Он метался, словно полностью потерявший рассудок, из угла в угол, нервно поглядывая на улицу из огромного панорамного окна и быстро зашторивая его. В дверь уже не одну минуту настойчиво стучали, после чего ее выбили.Honour is yours, UNDERGROUND! Though we love you we lay you down!
Полицейские, что ответили на зов малышки, замерли, увидев, как мужчина стоит, криво ухмыляясь, в луже какой-то жидкости, схватив одной рукой ребенка, а в другой держа зажженную спичку. — Это все ради славы! В ту же секунду женщина, что была в униформе, невольно вскрикнула: «Мы опоздали!»We did it for the glory! The glory… Only the glory! We lived and died a story! It's a story! All for the glory!
Пламя быстро охватило здание и людей, находившихся в нем. Всепожирающий огонь не пожалел ни спасителей, ни преступника, ни девочку, чьи отчаянные крики громче всех доносились изнутри.We did it for the glory! (RUN!) The glory… (RUN!) For the glory!