Снежный танец

Солнце только начало подниматься, а Юкико уже собралась сбежать из своей тюрьмы. Запихнув книжку за пазуху, она решила спрятать её в более доступном месте. «Снова этот клятов забор». Обратно она перелезла гораздо быстрее, чем туда. Спрыгнув на пол, она подцепила свои сандалии тонкими пальцами и поспешила к ближайшему окну. Слуги просыпаются с первыми лучами, ей же надо выбраться отсюда гораздо быстрее. Припрятав свой «секрет» под стеллажом со сказками, она кинулась к окну. Окно поддалось со скрипом. Выпрыгнув наружу, она побежала по коридору в свою комнату. На удивление, ни одна половица не скрипнула под её весом, будто бы они тоже хотели сохранить её маленький секрет. Ближе к обеду Юкико вышла из своей комнаты. На вид она была свежа и полна энергии. Направляясь в столовую, она решила зайти за сестрой, ведь по словам служанки, которая заходила к ней недавно, Юкидзи не выходила из своей комнаты. Юкико вежливо постучала и отворила сёдзи. Сестра уже одевалась, но её вид настораживал. Мешки под глазами, уставший взгляд, которым она окинула Юкико, так и говорил, что сестра очень плохо спала. Затворив за собой сёдзи, Юкико начала разговор. — Юкидзи, что произошло? Ты такая бледная и уставшая, будто бы вместо сна поля вспахивала, — словив руку сестры, спросила девочка. — Кошмары мучают, — ответила та, массажируя глаза. Юкико упала на футон и похлопала по нему рукой, давая знак, чтобы сестра тоже села. Юкидзи аккуратно присела и передала гребень сестре, чтобы та расчесала ей волосы. — Ты можешь мне рассказать, Юки, — прошептала Юкико. Юки, так она называла сестрицу, оставаясь с ней тет-а-тет. Та же называла беловласку Юко. — Я знаю, просто мне снилась ты, — руки блондинки напряглись. — Мне снилось, что мы находимся на снежном плато, а ты такая ледяная, снежная, — всхлипывает Юкидзи, — а потом ты превращаешься в метель и бросаешь меня одну. Холодные руки притянули девочку в свои объятья. — Запомни, Юки, я никогда тебя не брошу одну, а если судьба захочет по-другому и так случится, я всегда буду рядом, даже если ты видеть меня не сможешь, — прошептала сестре на ухо Юкико. Юкидзи лишь уткнулась ей носом в подобие груди. Часом позже Юкидзи выглядела так же, как и всегда — отдавала теплотой, лучезарно улыбалась, завораживая слуг красотой. — Матушка, добрый день! — поздоровалась Юкико низко поклонившись. — Добрый, девочки! — улыбнулась старушка. «А ведь она стареет, я вижу на её лице усталость, люди все стареют. А я не смогу. Печально это всё. Я буду хоронить матушку, отца… Юкидзи. А потом и её детей. Самое печальное, когда родители хоронят своих детей. Я видела это когда-то в своем мире. Моя одноклассница погибла. Её убило током, когда она пыталась заработать денег маме на подарок. Печальная история. Очень. Весь класс плакал, провожая её в последний путь. Её отец жил в другой семье. У неё были только мать и тётушка. Мать так и не смогла жить после смерти единственной дочери и вскоре спилась. Сгорела. Вот так и я буду хоронить своих сводных племянников, а потом и их детей. И так по цепочке, ведь век ёкаев бесконечен». Голос матушки перевал её мысли. — Юкико, тебе приготовить твои любимые блинчики? — лучезарно спросила старушка. — Конечно, и Юкидзи тоже будет. Так ведь? — обратилась она к сестре. — Да, только если есть вишенки, можете их положить? — спросила черноволосая девочка. Старушка засмеялась. — Конечно, могу, не помню ни одного лета, чтобы ты не лопала вишни! Неужели так нравится? — спросила она. Юкидзи залилась краской. Беловласка же села за стол с отрешенным видом. Если бы её раньше спросили, ещё тогда, когда она жила на Земле, то она бы сказала, что жизнь для неё пустой звук, не нужна ей. Она не знает, для чего живёт. А сейчас она получила всё: добрую матушку, заботливого отца, розовощёкую сестрицу, приют для сердца и души. И снова жизнь вынуждает её потерять всё заново. Заберёт то, что стало дорого. Ведь она будет жить не один век, скитаясь по этим землям. Одна надежда на собственное потомство, но с человеком ничего не выйдет, только боль от потерь. Тут она вспоминает Томоэ и Акуру — они же ёкаи — и качает головой, прогоняя такие мысли. Они не одни на свете, но ей придется с ними встретиться. — Юкико, лапушка, тебя что-то беспокоит? — окликает её матушка, заставляя вынырнуть из раздумий. Девочка всматривается в её добрые, полные теплоты глаза. — Нет, матушка, всё в порядке, — шепчет Юкико, отводя глаза. Не умеет она врать. На это женщина только хмыкает. Пока Юкидзи уплетала вторую порцию блинов с вишнями, Юкико кусок в горло не лез, но из-за уважения к матушке она съела всё и уже протирала рот салфеткой. — Спасибо, было вкусно, как и всегда! — поблагодарила старушку она и отвела взгляд к окну, всматриваясь в горизонт. «Скоро, совсем скоро я покину этот дом. Но сперва я помогу Юкидзи». Пообедав, Юкидзи помчалась на свои любимые танцы, в то время как Юкико осталась со старушкой помогать ей. — Юкико, может скажешь, что случилось? Я же вижу, тебя что-то мучает, — серьёзным тоном спросила она. Юкико, перемывая посуду, напряглась как струна. — Если я скажу, то ты в любом случае не поймёшь меня, — хмуро ответила она. — Отчего же? — спросила старушка, начищая морковь. — Сложно это всё, ма, сложно. Не для твоего слабого сердца, — вздохнула девочка. Старушка только хмыкнула. — Будешь держать в себе — лопнешь по швам, — усмехнулась старушка. — Кто лопнет по швам, так это Юкидзи, если не перестанет есть твою выпечку и блины, а мне лопнуть не страшно, — усмехнулась беловласка. Повисло молчание. — Я не об этом, — прошептала старушка, на что девочка только кивнула, давая понять, что поняла, о чём она говорила. Время проходило в молчании. Каждый думал о чём-то своём, пока матушка снова не завела разговор. — Ты чего-то боишься? — спросила женщина. Девочка, как и в прошлый раз, только кивнула. — Чего же? — ухмыльнулась старушка. — Потерять всё, если открою душу, — тихо ответили ей. — Хорошо, что боишься, но нужно доверять. Мне ты точно можешь доверить всё, я заберу это с собой, — проговорила старушка с тоской в голосе. От этих слов нос у Юкико начало щипать, а глаза застилались туманом. — Хорошо, давай сегодня вечером сходим прогуляться за ворота? — предложила ей девочка. Брови у старушки взлетели вверх, ведь вечерами опасно выходить за ворота. Уже вечером, накинув черные плащи, они дошли до ворот. Стража спокойно их выпустила, ведь черные плащи носили слуги. Две фигуры завернули в сторону реки. — Юкико, ты уверена? Ведь в лесу бродят дикие звери, — прошептала старушка. Девочка остановилась. — Ты веришь мне, ма? Если считаешь это очередной глупостью, то мы тотчас вернёмся обратно, — со сталью, не присущей ребёнку, проговорила она. Женщина только сглотнула и взяла «своё» чадо за руку. Шли они меньше пятнадцати минут и вышли к берегу реки, которую так хорошо скрывали деревья. Девочка сняла свой плащ и постелила на землю, предлагая старушке сесть, от чего та не отказалась. — Так что ты так скрываешь, Юкико, раз, чтобы поговорить, привела меня в лес? Кажется мне, что это намного страшнее, чем первая любовь, — тихо засмеялась женщина. — Ты права, мам, — серьёзно проговорила девочка, отчего лицо старушки приобрело такие же черты. Девочка присела напротив и посмотрела матушке в глаза. — Что ты думаешь о ёкаях? — тихо спросила она. Старушка нахмурилась. — Они нападали на деревни и убивали людей. Даже сейчас такое иногда случается, поэтому я считаю, что в лесу не безопасно, — ответила она ей. Девочка дёрнула уголком рта. — Считаешь, что все они злые твари? — спросила снова Юки. — Не знаю, — пожала плечами старушка. Девочка подползла на четвереньках к ближайшему цветку. — Только прошу, не кричи, — сказала она и дотронулась пальцем до цветка, который вмиг заледенел…