Бессонная ночь

Фентон уже привык запираться в своей комнате, приходя поздно с работы с тяжелой сумкой наперевес. Она набита множеством чертежей, документами, предметами для черчения и тем прочим хламом, который забивается по углам и карманам, и о котором быстро забываешь. Обычно в такие моменты у него нет никакого желания что-либо делать, взъерошенные волосы больше напоминают гнездо, а не гладко уложенные пряди, какими они были утром; взгляд блуждает из одной точки в другую, но не может сфокусироваться ни на чем. М'ма всегда качает головой, бормочет что-то невнятное, вспоминая, что эта интернатура никак не оплачивается, и наливает ему уже седьмую за день чашку кофе. Он привык, что по вечерам она потом смотрит по телевизору свой любимый сериал, даже если знала серию уже наизусть: это своеобразная отдушина после тяжелого рабочего дня, и никто не мог помешать проводить вечера так, как комфортно именно ей. Поэтому он и запирался, чтобы не слышать эти громкие восклицания, сомнительные охи и вздохи, которые настолько сильно мешали ему работать, что было легче закрыть себя в четырех стенах, чем кричать на весь их дом с тонкими стенами, чтобы она убавила звук. Заперев за собой дверь, он на секунду прислоняется к ней спиной, тяжело вздыхает и мысленно готовится к продолжению трудового дня. Он уставал, но все равно брал большой объем работы на дом, не успевая доделывать все к крайним срокам. Подводная лаборатория Скруджа МакДака хоть и казалась на первый взгляд восьмым чудом света, таким эстетически приятным для прибывания местом, где вместо крови по твоим венам циркулируют идеи, одна за другой, постепенно превращающееся на глазах в произведения инженерного искусства, где по соседству с тобой, прямо возле клюва, за плотным куполом мирно проплывают рыбы, Фентон буквально за один день понял, что рыбы и вся эта эстетика “восьмого чуда света” - лишь яркая обманка, скрывающая истинное положение вещей. Атмосфера. Все дело было, к сожалению или счастью, только в ней. Она на него давила похлеще самой работы и, в некоторые особо плохие времена, пропадало совершенно любое желание что-либо делать, а это для него сродни смертному приговору. Тяжелую плотную атмосферу, окутывающую густой завесой уныния, создавал не столько, как можно подумать, плохой коллектив, - он, наоборот, был дружным - сколько его начальник - Винт Разболтайло. - Одарённый ученый! - с восторгом говорил Фентон в самом начале, а влажные глаза ярко и наивно блестели. - Мой начальник сам Винт Разболтайло, это же словно сказка! Но, как он узнал за всё тот же первый день, одарённый ученый имел такой одарённый характер, от которого нервно стучали зубы, руки тряслись и не могли спокойно держать карандаш - они заплетались между собой и постоянно его роняли, и это отдавалось таким эхом по помещению, что по спине мигом пробегала толпа мурашек. А еще в туалете, его нынешнем рабочем месте, перегорела лампочка, и когда-нибудь потом, честное слово, он ее заменит. Но сейчас ведь есть дела намного поважнее - новая деталь для Гизмо-дака, он буквально всю дорогу домой думал только о ней, и уже не терпелось как можно скорее приступить к столь желанному делу! Фентон с трудом, но находил себе в доме подходящее место для своих важных дел, и это была его идиллия: работай в свое удовольствие, пускай ночью, пускай с шумом телевизора на фоне, но над душой не стоит Разболтайло и не планирует накричать прямо в уши, лампочка над его рабочем местом не мигает в предсмертной агонии, а отдает теплым мягким светом, при этом хорошо освещая нужные участки, и инструменты не планируют выпрыгивать из рук в ответственный момент. Ему многое не нравилось, но он держал язык за зубами, не считая это чем-то важным, потому что самое главное - то, что он делал именно те вещи, что любил, и именно поэтому его постоянно можно застать за каким-нибудь проектом. Кто-то скажет, что он старается подлизываться, однако это был лишь энтузиазм и та острая необходимость действий, о которой многие либо пренебрежительно высказываются, либо завидуют о ее наличии. Крякшелл по своей натуре та утка, которая обставит свое рабочее пространство сотней бесполезных вещей, но они будут создавать свой “особенный” настрой. Попросту говоря, творческий беспорядок, хаос - все это его концентрирует, расслабляет, и, упаси Утка, если на столе останется хоть небольшой квадрат свободного места. Сначала он будет нервно на него коситься, стучать зубами, пока, не стиснув клюв, разложит там один из многочисленных чертежей, подперев скручивающимся обратно в трубочку края какими-нибудь первыми попавшимися под руку книгами - пособием по механике или комиксом по “Черному плащу”, который он уже сколько времени не может дочитать... Стол в его комнате был старым, по углам стертый, но он до сих пор не утратил своей функциональности. Никто уже и не помнит его чистым и пустым: вместо этого там постоянно стояли кружки с кофе, оставлявшие темные круги на лакированном дереве, лежала половина книжного стеллажа, неразобранная посылка от друга из другого города, ноутбук, еще одна посылка, теперь уже из интернет-магазина - все мыслимое и даже немыслимое, и, главное, всё это должно было, по его мнению, обязательно пригодиться. Фентон откинулся на стуле с изогнутой спинкой и включил на телефоне музыку, - один из десятка составленных на все случаи жизни плейлистов - оставил на время непрочитанным сообщение от Хьюи, обещав ответить на него чуть-чуть попозже, и окунулся с головой в свою идиллию, и никто, даже шум телевизора, не может помешать ему заниматься своим новым проектом. И так изо дня в день, каждую ночь он игнорирует резь в глазах, отяжелевшие под конец работы конечности, словно они налиты свинцом, и работает, старается сделать и себя, и все, окружающее его, лучше. Ведь всего лишь несколько бессонных ночей ничего не стоят по сравнению с улыбками на лицах, правда? *** И, когда малиновый рассвет постепенно залезает в каждое окно, можно увидеть, что Крякшелл лежит на своем столе, положив голову на скрещенные руки, и мирно дремлет, ужасно утомленный, но счастливый.