Тень грядущего

Прикрывая дверь в тир, Хотчнер услышал одинокие выстрелы и чуть поморщился от досады. Очередная сдача нормативов должна была начаться через пару недель, и он очень рассчитывал, что в тире никого нет. Будущих агентов обучали стрелять в Академии, а сюда изредка спускались немного попрактиковаться те, кто по долгу службы редко прибегал к оружию. Даже Рид, уж на что у него были проблемы с меткостью, не любил сюда приходить. Хотчнер коротко улыбнулся воспоминанию, как натаскивал юного гения. Обучал его правильно держать пистолет, чтобы он не отстрелил себе или коллеге что-нибудь важное. Не сказать, чтобы Хотчнер сильно преуспел, но теперь Рид хотя бы попадает в цель и не напоминает обезьяну с гранатой. Грохнуло ещё три выстрела и следом раздалось натужное гудение. Из любопытства Хотчнер подошёл к стрелку. Лицо показалось знакомым. Точно, агент Коул из отдела кибербезопасности, с которым Хотчнер давеча говорил о стрельбе. Вот уж кому огнестрельное оружие без надобности. Все эти вчерашние хакеры, способные стуча по клавишам парализовать жизнь небольшого города забавы ради. К ним даже с нормативами не приставали. По-крайней мере, Хотчнер не был уверен, что Гарсии когда-нибудь доводилось стрелять, зато точно знал – клавиатурой и мышью аналитик способна завалить кого угодно. - О, здравствуйте! – Коул заметил его и тепло улыбнулся. – Вот, следую вашему совету. Дыры в бумажной мишени молча, но красноречиво подтверждали его слова. - Похвально. Только для чего вам меткость в стрельбе? У вас, как я понимаю, главное оружие – голова. - Это верно, но я всё-таки агент, - Коул продолжал улыбаться. Его синие глаза заискрились, стоило ему услышать похвалу. – Романтика Бюро и Джеймс Бонд ещё не покинули меня. Потихоньку присматриваюсь к недорогим "Астон Мартин". Несмотря на дурное настроение, Хотчнер не сдержался и улыбнулся в ответ. Когда-то он и сам был романтиком. Жаль, того времени и пыла уже не вернуть. Скажи спасибо, что не подцепил профессиональный цинизм или того хуже – равнодушие. По пустому помещению гулко прокатились мощные аккорды мелодии смартфона. Женский голос запел о небесах и, кажется, гадалках. - Простите, - Коул вытащил телефон и прервал рингтон. – Коул, - он прикрыл динамик рукой. – Жаль, но надо бежать. Искренне рад был вновь увидеться. Теперь он один. Можно пострелять и подумать. Как показал горький опыт – легче не станет. Однако освободит голову, чтобы подумать и попробовать свести воедино все имеющиеся факты. Хотчнер вытянул из кобуры Глок. Эта модель нравилась ему ещё с тех времён, когда он служил в полицейском спецназе. Выстрел. Джеймс Дуглас – жёсткий адвокат, специализирующийся на налоговых разбирательствах. Истинный Император! Алекс Тейлор – преподаватель в школе. Обоих без сознания, но живых и не искалеченных нашли на пустыре. Что Дуглас, что Тейлор в голос твердили: нападавшего они не видели. Преступник с ними не разговаривал, только показал записку: "Он всё сделал правильно". - У этого кретина наверняка есть сообщник, - устало возмущался Дуглас. – Когда возьмёте обоих, я засужу ублюдка!.. Выстрел. Субъект – молодой, пребывающий в плену своей фантазии мужчина. Однако он собран, хладнокровен и не позволяет вымыслу, своей слепой мании взять верх над повседневностью. Он умён, образован и подкован в технологиях. И он – гомосексуал. Вряд ли родные и коллеги в курсе его сексуальной ориентации. Жёсткий почерк, каким была написана записка, говорит не только о стремлении доминировать, но и о твёрдом мужском воспитании. Субъект аккуратен в мелочах и дисциплинирован, значит, его отец был властным и довлел над сыном. А ведь даже теперь, когда и однополым союзом никого не удивишь, многие гомосексуалы всё равно предпочитают скрывать свои пристрастия из опасения, что родственники (тем паче, отцы) не поймут их. И тем более, что его поймёт объект страсти, до недавнего времени носивший обручальное кольцо и много лет проживший с женщиной. Выстрел. Откуда он мог узнать о нём? Где мог увидеть? Хотчнер тысячу раз задавал себе этот вопрос. Вокруг него много людей – агенты, работники прокуратуры, судебные служащие, родственники потерпевших, свидетели… Да бога ради, столь сильная фантазия могла развиться, даже если субъект смотрел пресс-конференцию, в каких Хотчнер по долгу службы регулярно участвовал. Имя и должность объекта вожделения неизвестный мог прочесть внизу экрана, а накопать или купить информацию нынче не представляет никакого труда. Ответить на тягостный вопрос: почему он? – Хотчнер уже не пытался. Рид прав – объяснить любовь нельзя. Какой-то гомосексуал втрескался по самые уши в вечно хмурого и жёсткого Аарона Хотчнера. Хотя, возможно, всё куда проще. Люди зачастую подбирают партнёра исходя из образа родителя, к которому были ближе. И неважно, что тот человек мог быть космически далёк от идеала. Переть против "родительского сценария" – сложная, практически невыполнимая задача. Выстрел. Вчера Хотчнер пересёкся с Штраусс в лифте, и та смерила его тяжёлым усталым взглядом. Очевидно, её в жесткой и, возможно, извращённой форме отымел заместитель директора, а того сам директор. Всё потому, что ушлые журналисты уже сложили два и два и начали раскручивать скандал. К счастью, подробностей никто не знал. В противном случае, Хотчнера непременно, пусть временно, но отстранили бы от работы. Или хуже того, начальство прикрылось бы своим агентом, спустив на него свору адских псов из прессы и родственников жертв. Выстрел. Сегодня среда… В ночь на четверг Хотчнер почти не спал. Лёжа в постели, он прокручивал в голове возможные варианты развития событий. Представлялось сомнительным, что неизвестный попытается убить его. Ведь он желал признания и принятия, чего от трупа уж точно не добьёшься. Но Росси прав – однажды субъекту наскучит просто говорить. Он в курсе, что его звонки слушаются и пишутся. Значит, до сокровенных интимных разговоров он не опустится. Как все пылко влюблённые он почти наверняка смущается открыто заявлять о своих желаниях, иначе давно бы их озвучил. Не садист, не сексуальный преступник… Так кто же он? В таких случаях Гидеон всегда советовал коллегам мыслить за рамками. Команда уже попыталась втиснуть преступника в узкий профиль эротического преследователя и потерпела поражение. Ведь что такое эротическое преследование? Когда психопат, уверенный в своей силе и безнаказанности начинает преследовать жертву, заведомо слабее себя. Он отпускает сальные шуточки, делает непристойные предложения, изводит звонками и достаёт в социальных сетях. Создаёт для своей жертвы невыносимые условия, итог которых либо согласие на секс, либо побег. Жертвы преследователей редко пытаются защититься. Те немногие скандалы и разбирательства, подробности которых так любит смаковать жёлтая пресса, обычно связаны с громкими именами. Верхушка айсберга. Но в их случае поведение неизвестного слабо тянуло на действия психопата. Слов нет, манипуляция имела место, но уж больно эмоциональной она была. Субъект мучился сам и мучил того, кого преследовал. Да и не тянул Хотчнер на типичную жертву. Он был сильным и уверенным в себе мужчиной. Даже теперь, когда его обложили аж два преследователя! Он их не боялся! После того, что сотворил с ним Фойет, страх оставил Хотчнера. Пережив подобное, некоторые ломаются. Другие становятся сильнее и бесстрашнее. И тем страннее выбор неизвестного – стойкий, полный решимости найти ублюдка агент. Окажись жертвой Рид – всё встало бы на место. Завтра (Хотчнер взглянул на часы), точнее уже сегодня четверг. Нужно продумать, о чём он станет говорить, когда субъект позвонит. Ему определённо стоит быть осторожнее и лишний раз не провоцировать начальство. Ещё одна выходка, вроде той, что случилась в понедельник, и Штраусс его по стенке размажет! Необходимо аккуратно выбирать выражения и одновременно умудриться вытянуть у субъекта хоть что-то, что подскажет, в каком направлении агентам искать. Мыслить за рамками не так-то просто, особенно, когда неизвестный то и дело пытался затянуть Хотчнера в свои грязные фантазии. Ей-богу, хоть тариф устанавливай! Словом, поддаваться нельзя. Нужно оставаться спокойным и собранным… И тут мозг решительно взбунтовался против чинимого над ним насилия и вырубил в доме свет. В том смысле, что измотанный Хотчнер просто отключился. Рухнул в сон, как в пропасть, из которой с трудом выкарабкался, когда затрещал будильник. Будто в тумане, Хотчнер принял душ. Едва не порезался во время бритья. Кофе он пил с закрытыми глазами, как и завязывал узел галстука. За столько лет службы в Бюро пальцы выучили хитрый процесс и действовали на автопилоте. Даже странно представлять, что однажды наступит день, когда он поймёт, что в этом более нет необходимости. Откровенно говоря, Хотчнер чувствовал себя загнанным жокеем конём. Ещё чуть, чуть и пуля станет благословением. Как ни парадоксально, его встряхнули привычные утренние пробки. А может, как раз всё правильно. Когда слева, сквозь приоткрытое окно в уши долбит пауэр-металл, а сзади какой-то нервный торопыга то и дело сигналит, будто это поможет, поневоле проснёшься. Прикупив для надёжности двойной эспрессо, вялый и слегка заторможенный Хотчнер столкнулся в холле Гувер Билдинг с Росси. Тот скептически взглянул на коллегу, который, судя по прикрытым глазам, мыслями оставался в постели и просыпаться, похоже, не собирался. - Ты хоть спал? Они шагнули в лифт. - Немного. - Эй, придержите лифт! Хотчнер протянул руку и прикрыл ладонью индикатор. С тихим шелестом двери разошлись. - Ох, спасибо, - в кабину ввалился встрёпанный Коул. Узнал Хотчнера и радостно улыбнулся. – Доброе утро. Невпопад кивнув ему, Хотчнер и Росси отодвинулись в другой угол. - Я тоже полночи пытался понять, с кем мы имеем дело, - косясь на Коула, зашептал Хотчнеру Дэвид. – Ничего не сходится. - Мы столкнулись с чем-то новым, - допивая изрядно остывший кофе, согласился тот. – Потому и не можем втиснуть его в стандартный профиль. Всё, что у нас есть – мотив, да и он не такой, каким обычно руководствуется типичный эротический преследователь. - Те либо домогаются, либо вообще не контактируют с жертвой. Ограничиваются подглядыванием и мелким воровством. У тебя ничего не пропадало? - Кроме должности? Нет. И голым по квартире я не разгуливаю, - рассеянно буркнул Хотчнер и только теперь спохватился, что проговорился. - В смысле, кроме должности? – Росси округлил глаза. - Штраусс намекнула, что мне недолго осталось ходить в начальниках группы. Не рассказывай остальным, - Хотчнер тяжело вздохнул. – У нас есть работа, и нет времени на переживания о моей карьере. – Он пропустил Росси и вслед за ним покинул лифт. В спину ему нёсся нежный голос, поющий о картах – рингтон смартфона Коула. – Если мы не найдём того, кто меня преследует, может статься, что и переживать будет уже не о чем. Слов, чтобы возразить последней мрачной фразе, у Росси не нашлось.