Палево так палево!

      — Я хотел бы поинтересоваться, как это называется с вашей точки зрения? — Александр Евгениевич Светлов сдвинул очки с переносицы и обвёл собравшихся во второй переговорной яростным взглядом поверх стёкол.       — Это называется ПМС, — еле слышно шепнул Воин Палачу, оказавшемуся его соседом слева. Тот в ответ укоризненно пнул его под столом, но при этом сам еле подавил улыбку.       От пинка Воин хрюкнул и тут же заткнулся. Взгляд откровенно посеревших глаз Светлова (а они меняли цвет с голубого только в минуты крайнего душевного дисбаланса) впился в него так, что демон и не понял, чего от него ждут: то ли чтобы рухнул, картинно хватаясь за сердце с дымящейся в нём дырочкой, то ли чтобы застыл ледяным изваянием. На всякий случай, подумав, он с притворным смущением потупился и поковырял стол указательным пальцем.       — Это называется — бардак, разброд и шатания! — вытянувшись в струнку, отчеканил Летов во имя спасения своего непосредственного начальства.       — А также — нарушение положения о секретности в отсутствие вербовки сотрудников, согласно соответствующим пунктам в третьем разделе устава Агентства, — мелодичным голосом напомнила Королева, поправляя бледно-золотые локоны, собранные в и без того безупречную причёску.       — Спасибо, Нуарейн, — вздохнул Светлов и с благодарностью посмотрел на былую протеже. — Хоть кто-то здесь помнит, что мы, вообще-то, серьёзная организация. И нам, вообще-то, надо работать. А не заниматься подобными… шалостями!       Новый яростный взгляд достался хрустальной люстре под потолком, с которой тут же свесилась черноволосая голова, подметая концами прядей стол и бумаги на нём.       — Ну а что сразу я?! — возмутилась голова. — Что я могу? Если бы она только один раз пришла, можно было бы списать на случайность. Но второй — это уже закономерность!       — И поэтому ты не нашла ничего лучше, чем под покровом невидимости пожать ей руку, — обречённо подытожил специалист по связям с общественностью. — Тень, ты когда-нибудь доведёшь меня до инфаркта. Или седины. И слезь хоть на шкаф, будь добра. Рабочее совещание по нестандартной ситуации, в конце концов.       — Не руку, а локоть, — фыркнула Тень, но послушно переместилась — правда, не на шкаф, а на колени к Воину. Светлов закатил глаза, но смолчал. — А седина у тебя незаметна будет, и так блондин. И инфаркт тебе не грозит, потому что нет у тебя сердца, нет! Они там, бедолаги, столько лет уже бодаются. А вы им ещё и палки в колёса ставите!       — Её Светлость крайне недовольна происходящим и желает избежать прецедента, — мягко напомнил Палач названой сестре, аккуратно отодвигая стул чуть дальше, чтобы её непослушные волосы не лезли ему в лицо.       Воин крепко обхватил супругу за талию и широко ухмыльнулся:       — Вот поэтому я и говорю…       Александр Евгениевич вздохнул и страдальчески потёр виски.       Ситуация воистину сложилась весьма занимательная. Дело было в том, что несколько лет назад стихийно собравшаяся компания простых смертных, не имеющих отношения ни к Агентству «Альтаир», ни к эмиссариату, ни к пришельцам с иных Граней, ни к наличествующим в мире магическим или просто нелюдским орденам, организациям и прочим сильным и не очень мира сего, начала абсолютно беспардонно… играть в Агентство! Нет, никаких пародий и подражаний, никаких новоявленных детективных контор с тем же названием. Всё было гораздо хуже.       — Они называют это «дэнж», — докладывала тогда Птаха, случайно заставшая сию мистерию на бульваре Новаторов близ станции метро «Проспект Ветеранов». — Даже в костюмы не переодеваются, просто стоят и… играют в нас! Только кубик иногда кидают. Я ещё слышу: имена знакомые, события… Дай, думаю, задержусь.       И задержавшаяся попить пивка на лавочке сисоп сделала поистине страшное для глав Агентства открытие: всё совпадало. То есть, не всё, конечно: были и недочёты, и перевирания событий, и явная выдумка порой скользила быстрой рыбкой, лавируя меж дат, имён и названий, соответствующих реальному положению вещей. Но в целом — костяк был точен.       Агентство было раскрыто. В рядах сотрудников завёлся крот.       Вернее, такой была первая реакция от паникующей верхушки. А потом стали выясняться любопытные моменты.       Например, в процессе игры озвучивалась информация, которую кто-то из рядового звена «Альтаира» знать просто не мог, будь он хоть средним, хоть старшим оперативником. Иное не знал даже кто-то из глав отделов, но на тот момент ещё Его Высочество подтвердил: всё так. Могло прозвучать то, что ещё только замышлялось, но не было воплощено. А порой, как бы парадоксально это ни звучало, игроки вообще воссоздавали картины будущего. Которое потом частично сбывалось. Этот факт подтверждали и штатные прорицатели.       Панику отложили. Наблюдение за странной группой людей и анализ её поведения препоручили Первому отделу. Была установлена слежка.       Шло время. Заводила всей компании, явившийся инициатором сего действа, уехал в Воронеж, а сама команда игроков переключилась на другие сюжеты. В Агентстве вздохнули с облегчением. И только Воин, помнивший, из-под какого города в своё время возвращался его сын, недовольно крутил носом и бормотал: «Не к добру это всё, помяните моё слово».       И стало по слову его!       Упомянутый заводила принялся писать книгу. В верхах взвыли, но было поздно. Наступил август двенадцатого года, всё закрутилось, завертелось, Светлов словил проклятье, Воин погрузился в депрессию, долгое время всем было не до того, и о странных молодых людях попросту забыли.       А потом наступил откат. И каково же было удивление теперь уже Её Светлости и прочего командного состава, когда вернувшийся в Питер творец (а он был именно из творцов, тут уже не оставалось никаких сомнений) упорно продолжал описывать в своём произведении события, произошедшие до отката. Несмотря на то, что жил и здравствовал уже после.       Жрица разводила руками: подобный вариант творческого провидения явно не был в её компетенции. Палач хладнокровно пожимал плечами: ликвидация творцов была под строжайшим запретом, за исключением угрозы конкретно Грани. А Агентство — это далеко не вся Грань, да и угрозы особой не было — при должным образом выбранной тактике…       — Забыли мы про них, как же, — нервно шипел Александр Евгениевич, меряя шагами кабинет и растеряв на миг всю свою велеречивость. — Я чую руку Тихе. Кто как не она? Воин, свяжись со своими детьми! Что с первым, что со вторым. Надо же, в конце концов, понять, что происходит!       Воин поднимал на него чистый безмятежный взор, выпускал колечко дыма и наставительно заявлял:       — Права не имею, товарищ старший по званию! Пока мы не дойдём до нужной точки, ни Чтец, ни Вит не должны знать, что мы знаем, что они знают…       И был абсолютно прав. Хотя — кто может знать о том, что может знать Чтец о том, что кто-то может знать?..       В любом случае, кое-какие меры в затормаживании пера лихого летописца всё же были приняты — и оказались достаточно успешны. Причём, весьма долгосрочно успешны, так что начальство «Альтаира» снова вздохнуло с облегчением: по крайней мере, критичная информация раньше времени не попадёт к кому не надо. Работа растянулась на годы, и события второго тома повествовали о том времени, что уже сбылось. И даже новая команда, собранная для игры по «миру “Альтаира”», как теперь это называлось, не вызвала особой паники в рядах трудящихся. Тем более что теперь оная команда собиралась не на бульваре, а в квартире, и не было риска подслушивания со стороны случайного нежелательного прохожего — как это вышло с Птахой. И вроде бы всё шло своим чередом…       Но.       Одна из первых игроков, ставшая супругой писателя и активно влившаяся в творческий процесс, в один прекрасный день явилась в Камский садик — прямо под окна замаскированного центрального филиала Агентства. И явилась не просто так, а знаючи.       — Как она вообще тут оказалась? — тоскливо морщил лоб Александр Евгениевич, наблюдая за любопытствующей особой, сующей нос куда ни попадя, чуть ли не в личный садик Жрицы. — Мы же специально запутали для них наш адрес…       — Вот потому и оказалась, что запутали, — довольно смеялась в ответ Тень, выглядывая из-за его плеча. — Решила разобраться окончательно. Вся в меня! Не зря же за меня пишет.       И действительно, благодаря наведённому затемнению мозгов, центральный филиал Агентства на страницах первой книги кочевал с Тринадцатой линии Васильевского острова на Двенадцатую, а номер дома по несуществующему адресу варьировался, порой, в пределах одной главы.       Для присмотра за излишне дотошной исследовательницей был выслан один из старших оперативников Третьего отдела. Опытный агент вернулся почти сразу же, чуть ли не со слезами отчаяния на глазах:       — Я же всё по начальственным указаниям, образ согласован: пуховик с капюшоном, усы, очки, рация на груди — ни дать ни взять геодезист или другой работник муниципалитета! И вот уже прохожу мимо объекта — а рация возьми да и сработай! Вы бы видели, как эта дамочка на меня уставилась…       По здравом размышлении премии его лишать не стали. Если это Судьба… то чаще всего это неизбежно!       Вот и теперь, через полтора месяца после первого случая, неугомонная жена писателя-разоблачителя вернулась — и Тень не смогла не воспользоваться моментом и не поздороваться со своей «альтер-эго». Пусть и так, что у любого психически здорового, по современным понятиям, человека начали бы закрадываться либо сомнения в реальности происходящего, либо подозрения по поводу собственной нормальности. Но поскольку было давно известно, что все творцы несколько отличаются от общепринятого понятия «норма», а два сапога в этой семье являлись определённо парой, под стать друг другу…       Её Светлость была, мягко говоря, недовольна. И недовольство её усиливалось тем, что в личном составе центрального филиала возникли сочувствующие отчаянной парочке. Заключались ставки, возник целый тотализатор, и даже в местной стенгазете появилась колонка о летописце Агентства и его жене-музе. Колонка эта пополнялась всякий раз, как вышеупомянутые личности открывали миру новые подробности из жизни «Альтаира», изменённые или не очень.       «Суета вокруг дивана» затронула и верхушку: Воин с Тенью и та же Птаха откровенно болели за своих «библиографов» в пику Светлову и Королеве, которые изначально и объявили тех потенциально опасными для Агентства. Палач мудро держал нейтралитет, чтобы не ссориться ни с сестрой, ни с женой. Жрица, подумав, последовала его примеру, хотя на женских посиделках шёпотом признавалась Тени, что ждёт, как и когда в повествовании начнут подробнее описывать её душевные метания. А Лиза из Шестого отдела вообще пожала плечами, сказала, что они все маются дурью, и ушла дальше закапываться с головой в исследования Рубежа. Присутствовать на совещании она отказалась.       — Давайте постараемся не отвлекаться, дамы и господа, — с нотками безнадёжности в голосе попросил Светлов и сплёл пальцы под подбородком. — Её Светлость прекрасно понимает, что тебя, Тень, как она выразилась, «песочить» бесполезно. Но необходимо принять определённое и окончательное решение. Это же не единичный случай.       — Между прочим! — оживился Воин, баюкая пригревшуюся на коленях жену, похожую сейчас на пурпурно-чёрную кошку. — Прямо перед совещанием мне звонила Анна. Которая госпожа Шварц. Жаловалась, что всякий раз, когда её кровососы собираются в бизнес-центре «Сенатор», то, как назло — мимо проходит кто-то из наших объектов, смотрит на закрытые вуалью этажи выше третьего и многозначительно улыбается. У упырей уже паранойя! Думают, может, исключить «Сенатор» из списка мест проведения встреч. Сандер, я клянусь камнем своей души, отдельно проверил: реально чистые случайности, эта парочка тем путём за зарплатой к одному из работодателей ходит.       — Точно! — хлопнула себя по коленям Птаха, тряхнув кудряшками. — Они ещё и антикварную лавочку спалили, где Айзек сидит, когда бывает проездом в Питере. По тексту ещё нигде не ввели, но моя прослушка засекла, когда они мимо проходили. Мыслитель, скажи!       Мыслитель, невысокий светловолосый мужчина, нынешний глава Первого отдела, чуть застенчиво улыбнулся:       — Судя по прогнозам моих аналитиков, один из них, а то и оба по очереди этим летом поедут отдыхать на базу, которая находится недалеко от Разъезда генерала Омельченко. А там недалеко до той самой военной базы, где Серый Волк… и того пригорка, где тогда ещё ваши машины… ну, вы помните.       — Мало того что прототипом квартиры, в которой жил Вит, потом всё Братство, а затем и Ольха, он объявил своё собственное место обитания на Дачном проспекте, — поморщился Александр Евгениевич, — так теперь ещё и это. Кстати, Воин, как к этому относится твой младший сын?       — Мой прекрасный пасынок-эмиссар разделяет наше мнение, — расплылась в улыбке Тень, отвечая вместо мужа. — И тоже, как и Лиза, говорит, что мы все маемся дурью. Алехандро, ну вот что происходит, а? Как мы защищаемся? Чары-заклятья-сглазы… Тщательно культивируемая лень и отсутствие вдохновения, усиленная прокрастинация, чувство ненужности и тщетности собственного творчества! Приступы паники по поводу безрадостного будущего…       — Учитывая ситуацию в стране, «бархатным» с этим и трудиться не приходится, — негромко фыркнула Королева, и Тень укоризненно ткнула в неё пальцем:       — Уж чья бы корова мычала! Кто ему обеспечил отсутствие фидбэка от читателей и невостребованность, типа «слишком сложно и не для ЦА»? Скажешь, не ты? Я всё знаю, я подсматривала!       — Учитывая нынешний читательский и издательский контингент, это тоже было не особо сложно, — парировала та с тонкой улыбкой. — Брось, дорогая. Всего одно маленькое заклятье, а дальше всё покатилось, как снежный ком. Абсолютно самостоятельно.       — Вообще-то, это вредно для душевного здоровья, — тихо сказала доселе молчавшая Жрица, поправляя и без того идеальный, как снежинка, воротник белого халата. — Это я как медик сказала вам тогда и повторю сейчас. Творческое бессилие суть яд. А то количество творческих кризисов, что мы им и, как следствие, они сами себе устроили за эти годы…       В переговорной воцарилось молчание. Стало слышно, как жужжит между стёклами обалдевшая зелёная муха. Палач молча щёлкнул пальцами — и та испарилась, а принявший её облик домовой-ассенизатор возник где-то в перекрытиях и, потирая поясницу, мягко потопотал куда-нибудь подальше. Ну их, это начальство! Подслушивать — это интересно и для тотализатора полезно, но рисково, ой рисково! И так уже много чего узнал, для досужих сплетен хватит.       Александр Евгениевич негромко кашлянул, смахнул несуществующую пылинку с рукава бежевого пиджака и размял переносицу. В него и Королеву упёрлось слишком много обвиняющих пар глаз — не только Воина с Тенью. Слишком уж явно в комнате прозвучало эхо невысказанных слов: «гибель творца». А ведь она необязательно бывает физической…       — Мыслитель, — наконец обратился Светлов к главе Первого отдела, возвращаясь к деловому тону. — Что по прогнозам на дальнейшее содержание сего… труда?       — Вторая часть книги о кризисе в Нью-Йорке остаётся без изменений, — развёл руками тот. — Но мы его уже успешно разрешили. Как и кризис в Новороссийске. Кстати, я подтверждаю: в полном согласии с предыдущими докладами, по книге филиал Ольхи будет располагаться не там, а в Геленджике.       — Ну, хоть что-то, — вздохнул специалист по связям с общественностью и поправил очки. — Птаха, ты следишь за Японией. Нам в курсе?       — В курсе и читает, — подтвердила бывшая связистка Братства. — Ему нравится. Тем более что линия Востока — это и про него тоже.       — И пр-ро моих р-р-ребят, — промурлыкала Тень, поудобнее обнимая Воина за шею и тыкаясь носом в батарею его серёжек. — Они тоже в восторге. Слепой говорит, это помогает ему понимать души тех, кто рождён на созданных творцами Гранях. Про него тоже написали, поди ж ты!       — А я, — мягко улыбнулся Палач, — вновь подниму очень неудобный для нас всех вопрос: не вышло ли так, что мы все здесь находимся именно потому, что нас написали? Да, с нашей многотысячелетней историей это кажется невозможным, но… вспомните откат. Разве совсем недавно это точно так же не казалось нам всем невозможным? Однако, если есть слово «да» и слово «нет», почему бы не быть другим словам?       Королева задумчиво опустила глаза, машинально глядя в своё карманное круглое зеркальце из чёрного металла. И никто, даже сидящий рядом с ней Летов не мог знать, что именно она там видит.       — Хорошо. Я сдаюсь. — Александр Евгениевич решительно хлопнул ладонью по пухлой пачке документов и папок. — Вопреки сложившемуся мнению, у меня тоже есть совесть. И сердце, да, дорогая моя подруга, сердце тоже, как бы ты ни обвиняла меня в его отсутствии. Я подам резолюцию и все наши соображения Её Светлости. В конце концов, мы готовимся к серьёзным переменам, не так ли? Следовательно, пора прекращать придерживаться привычных нам стандартов.       — Пусть даже его издадут, — кивнула Королева, закрывая зеркальце. — Пусть даже переведут. Пусть даже он станет известен по всему миру — если, конечно, ему позволят закончить книгу его собственные лень и неуверенность, к которым я уже не имею никакого отношения. В конце концов… в наших силах сделать так, чтобы никто не поверил в правдивость описываемых событий. Тем более изменённых. Ведь это всего лишь городское фэнтези…       Расходились уже не в молчании, а перекидываясь шутками и прибаутками. Светлов — немыслимое дело! — попросил у Воина глоток из его фляги и отправился на ковёр к Её Светлости. Королева, подумав, поцеловала Палача в щёку и направилась следом — в качестве группы поддержки.       — Пошла рубаха рваться! — Тень довольно потёрла руки. — Теперь наконец-то можно будет действовать с точностью до наоборот! Не зажимать, а поощрять, не скрывать, а пропагандировать!       — Погоди радоваться, — осадил её Палач. — Во-первых, это — долгий и непростой процесс. А поддержки у них воистину — раз, два и обчёлся. А во-вторых… наш добрый друг Алехандро должен сперва уговорить Её Светлость.       — Уговорит, — фыркнул Воин, хлопаясь с супругой ладошками. — Его там подкрепление поджидает ещё и у входа. Я подогнал Айзека, Бэрринга и нашу голосистую Птичку. Ну и… сагитировал мужа нашей начальницы всея Агентства, разумеется! Вшестером они её уломают.       Троица расхохоталась — и их смех, несущийся из окон филиала, но не слышный никому из обычных петербуржцев, всколыхнул зелёную листву Камского садика. А где-то на берегу моря, в величественном белокаменном храме, улыбалась богиня Судьбы, прозревая, как рыжий синеглазый мужчина, стоящий на Тринадцатой линии Васильевского острова, ставит в свою книгу очередную запятую.       То ли ещё будет…