Волчица

      - Прочь, господа! Выйдите… Ну по человечески прошу вас! - с этими словами Леопольд Леопольдович выставлял своих друзей-знакомых и Якова Петровича из своего сарая. – Вы, Варвара Игнатьевна, тоже. Выходите-выходите.       Женщину пришлось буквально выталкивать за дверь, потому что она упиралась и не желала оставлять мужа одного.       - Пустите. Пустите меня немедленно!       - И не подумаю. Вы будете только отвлекать! Ничего с Александром Христофоровичем не случится, если вы оставите его на час.       Дверь захлопнулась перед Вариным носом.       - Не случится… Не случится! Мой муж смертельно ранен и может не выжить, а я должна не переживать и тем более не видеть, что с ним!       Варвара в бессильной злобе опустила руки. Сейчас остаётся только ждать.       Ночь у всех выдалась тяжёлая, никто по той или иной причине глаз ни разу не сомкнул. И не собирался делать этого сейчас, покуда не узнает, будет ли жить их полицмейстер.       Единственно, Вакула увёл дочку домой да казаки ушли со связанной ведьмой. Трясущегося Николая Васильевича отправляли хоть немного отдохнуть, но он отказался и теперь сидел на скамье у забора и сверлил глазами Якова Петровича. Тот делал вид, что ему абсолютно безразлична участь Бинха, и это вовсе не он оттаскивал в сторону почти бессознательного Александра Христофоровича, пока девочка отвлекала Марию. Правда, периодические беспокойные взгляды в сторону сарая выдавали мысли следователя.       Тесак и Варвара не находили себе места. Женщина мерила шагами двор, то и дело ворча под нос, а писарь беспомощно наблюдал за ней, сминая в руках свою шапку.       Прошло больше часа. Гоголь перестал клевать носом и уснул. Компанию на скамейке ему уже составляли Варя и Тесак. Гуро потерял всякое терпение и удалился разыскивать казаков, намереваясь узнать, куда увели Марию.       Со скрипом дверь сарая отворилась. На вышедшего оттуда Бомгарта с немым вопросом воззрились три пары глаз. Доктор вздохнул. Улыбнулся.       - Всё с Александром Христофоровичем в порядке. Несколько дней проведёт в постели, а потом снова будет ворчать на весь белый свет.       Ожидавшие вердикта одновременно облегчённо выдохнули. Вставшая было Варвара плюхнулась обратно на скамью, утирая слёзы и счастливо улыбаясь.       Рассвет, обычно предвещающий не только новый день, но и что-то хорошее да светлое, был в тот день необычайно ярок и действительно светел.       Александра Христофоровича с превеликой аккуратностью доставили домой. Жена его клятвенно обещала Леопольду Леопольдовичу оказать всевозможный уход пострадавшему. В словах её доктор не сомневался. Даже если Варвара не понимала чего-то в медицине, всегда могла спросить у него.       Вечером заглянул Яков Петрович справиться о состоянии Бинха.       - Я не могу пустить вас к нему, - Варвара закрыла за собой дверь, выходя в коридор к гостю.       - Это почему же?       - Вы поговорить хотите?       - Да.       - Он ещё без сознания. Зайдите завтра. А ещё лучше послезавтра.       - Не имею возможности, Варвара Игнатьевна. Уезжать надо немедленно, нет времени ждать.       - А придётся, - женщина поудобнее перехватила вещи Саши, запачканные кровью, и пошла к выходу из дома.       Гуро заторопился за ней.       - Вы не понимаете. Нам… следствию нужны показания. Мне… мне надо лично поговорить с Александром Христофоровичем. Уверяю вас, он был вполне в сознании, когда мы покидали поместье.       - Был. А сейчас спит. Или вы, Яков Петрович, не знаете, как люди после тяжёлых ранений в себя приходят?       - Как же, знаю…       - Тогда дайте Александру Христофоровичу хотя бы день, чтобы отоспаться. Или вы его за человека не считаете уже? – Варя ледяным взглядом смерила следователя. – Что бы там ни произошло ночью, такого отношения никто не заслужил. Руки прочь от него.       Игнорируя возмущённое пыхтение Якова себе в спину, женщина пошла к бабе, которая умела с одежды пятна различной степени въедливости выводить. В том числе и кровь.

***

      Следующим утром Варя против своего обыкновения проснулась рано. Спать бы и спать, сам Бог велел. Тем более после страшной бессонной ночи. Но что-то не давало глаз снова сомкнуть. Лежит, то в потолок смотрит, то резные дверцы шкафов рассматривает.       Потом вдруг понимает, что её разбудило. Саша уже не на спине лежит, как весь день до этого, а на бок перевернулся и ближе к ней придвинулся. Не сразу Варя это поняла: так привычно было тёплое дыхание на шее ощущать. Поворачивается к Саше, разглядывает его, осторожно в нос целует, по щеке гладит, шепчет тихо:       - Сердце моё, что бы я делала, если б тебя не стало…       От этой мысли похолодело внутри всё. Гонит прочь её Варя, на настоящем сосредотачивается. Вот же её Саша. Живой… Не совсем здоровый, правда, но всё-таки живой. В лоб его целует мягко, пальцами осторожно волосы перебирает. Причесать бы эту гриву, вон, спуталось как всё…       Успокоилась Варя, свыклась с мыслью, что правда всё вокруг, что не во сне она милого обнимает. Ведь всего на миг представила, что было бы да кабы, и так долго страшную картину отогнать не может.       Прижаться бы к Сашеньке, обнять ещё крепче да нельзя раны тревожить. И так лежит не на том боку. Вот проснётся и начнёт вопить от боли. Не дай Боже, Яков Петрович мимо проходить будет, вопли услышит и мигом допрашивать побежит. Хмурится Варя, не нравится ей следователь столичный, который вот так непрошено к ним в постель влез. Лбом к Сашиному лбу прислоняется, прикрывает глаза.       - Никому тебя на растерзание не дам. Дознавателю этому в первую очередь. Пусть подавится…       Тут Саша больно резко вздохнул, брови сдвинул, тихо застонал.       - Тише, тише... – успокаивает Варя, по плечу мужа гладит.       Он с трудом глаза продирает и непонимающе на Варвару смотрит.       - Я не умер? – спрашивает Саша тихо и хрипло.       - Нет.       - Варя? - он будто только что жену узнал. – Варенька…       Приподнялся, чуть не сорвался её обнимать, но скривился, за бок держась, и обратно лёг.       - Я ранен, да? – спросил Бинх, ложась на спину и глядя на перевязанную руку.       - Да. И серьёзно, - Варя села, облокотившись о подушку. – Если бы не Бомгарт, то был бы ты уже…       - Леопольд Леопольдович? Вы ему меня на растерзание отдали.       - У нас других врачей не водится, если не помнишь.       - И прошло всё удачно… - Саша осторожно к вспоротому и доктором зашитому боку прикоснулся. – Значит, зубы в следующий раз выдирать не откажется, раз такое сделал.       - Вот не знаю..       На плечо мужу Варя голову положила, в шею его целует. Саша руку жены нашёл под одеялом, сжал крепко.       - Прости меня.       - Не буду делать вид, что не поняла, о чём речь.       - Я должен был…       - Не бойся, зла не держу, - женщина на шёпот перешла, - Вот если бы умер, не простила бы.       - А казалось, что умер…       - Тебя Яков Петрович вытащил. Ну или так просто говорят.       - Гуро? – голос Саши похолодел.       - Не вспоминай о нём сейчас…       Через пару часов задремавшая было Варвара, вскочила, спешно оделась и буквально выбежала из дома.       Начался день хлопот.       Судя по периодическому мельканию красного пальто у постоялого двора, Яков Петрович не так уж и торопился покидать Диканьку, как сообщал вчера. Он вызвался помочь казакам с похоронами погибших супругов Данишевских. Без особого энтузиазма, правда. Гоголя он с собой не взял. Казалось, что писарь впал в немилость у следователя. И немилость эта была взаимной.       Тесак несколько раз забегал к Бинху. Узнавал, как там его начальство, не нужно ли чего; спрашивал, как с казаками обходиться, ведь он временно Александра Христофоровича подменяет. Полицмейстер отвечал долго, каждый вопрос обдумывая. То ли ответ получше подбирал, то ли пытался в забытье не провалиться. Одного писаря Варя не выпроваживала. Остальных чуть ли не веником от забора прогоняла. Александр Христофорович из-за этого жаловаться начинал, что вот сейчас точно умрёт – от скуки и одиночества. А потом засыпал.       В такие моменты Варя к Бомгарту отбегала, рассказывала, как муж себя чувствует и спрашивала, нормально ли такое.       После обеда она застала страшную на её взгляд картину: Саша пытался встать и куда-то пойти, хоть весь вид его вопил о том, что идти как раз таки он не сможет.       - Сашенька. Ты куда это собрался?       - Никуда, - Бинх скривился от боли в боку.       - Вернись в кровать.       - Я устал быть на одном месте.       - Саша, лежать, - стальные нотки появились в Варином голосе.       - Не понял...       - Лежать.       - Это приказ?       - Он самый.       - Ты не имеешь права...       - Кто хозяин ситуации, тот и приказывает. Ложись обратно.       Еле Варвара загнала его под одеяло, книгу вручила и пошла на кладбище результатом работы казаков любоваться. Она почти была уверена, что Саша уснул ещё до того, как она покинула дом.       Под вечер женщина заглянула к Николаю Васильевичу. Вид комнаты говорил о том, что господин Гоголь к отъезду готовится: сундуки стоят открытые, рисунки со стены сняты. Сам молодой человек пребывал в странном настроении. Сидел за столом с пером и бумагой, но не писал. Был он немногословен, и всем видом показывал, что устал страшно.       К своему дому в сумерках подходя, Варя остановилась. Из дверей вышел странно улыбающийся Яков Петрович.       - Позвольте узнать, это с какого перепугу Вы зашли туда, куда заходить нельзя?       - Следствие, Варвара Игнатьевна, если вы не забыли.       - Я-то не забыла.       - Александр Христофорович вполне себе в сознании и может разговаривать.       - Да. А то, что его за день и без Вас утомили, не волнует абсолютно? И слово «покой» ни о чём Вам не говорит?       - Голубушка, успокойтесь.       Варя фыркнула, ничего не ответила и прошла мимо.       В их комнате за день ничего не изменилось. Увеличилось только количество склянок на комоде, и Саша лежал уже не на своей половине, а посреди кровати.       - Яков Петрович такой довольный отсюда вышел. О чём вы говорили? – спросила Варя, присаживаясь рядом.       Бинх только головой качает, не открывая глаз.       - Он угрожал из-за того, что ему планы подпортил?       - Всё-то ты знаешь… - пробурчал мужчина и кивнул.       - Что он сказал?       - То, что я в один прекрасный день могу лишиться моей слишком остроумной жены.       - Вот как! – Варя вскочила, всплеснув руками.       Устало Саша на неё посмотрел.       - Ты-то ему где дорогу перешла?       - Всего-то сказала «руки прочь от Александра Христофоровича». Велико остроумие.       - Теперь он ненавидит нас обоих.       - Пф! Пускай! Он власть имеет только в Петербурге, нам и так туда путь заказан. А здесь жизнь нам портить поленится.       Скорбно супруг её глаза к потолку возвёл.       - Вот и живи по чести и закону…       Варвара собиралась выйти, но была этой фразой остановлена у порога.       - Это что значит?       - Яков Петрович меня шантажировать вздумал. А я допустить не мог, чтобы он преступницу вот так взял и увёл. Да я рассказывал же… - Бинх вздохнул, устало и пусто глядя на жену.       - Рассказывал, но без подробностей. И не смотри ты так.       Затравленным, отчаянным казался взгляд Сашин. Будто сломалось в нём что-то. Никогда он бы не позволил себе слабым казаться. Но ведь кажется. Ранен, утомлён, лицо бледное. У Вари сердце удар пропустило. Не думала, что к кому-то жалость испытывать будет. Уж точно не думала, что этим кем-то Александр Христофорович Бинх будет.       В молчании обратно на кровать села, Саше в глаза смотрит. Сложно там разглядеть что-то. Сплошные поля угрюм-травы и чувства нечитаемые. Диким зверем её Саша смотрит. Диким, но воли лишённым. Варвара его в шутку волком называла, а выходит, так и есть.

***

      Наутро Варвара поднялась как можно раньше. Вчера прослышала, что Гуро рано уезжает. С того момента женщину одолевало жгучее желание сказать пару ласковых слов на прощание. Около часа прождала она его, сидя за столом на постоялом дворе.       - Яков Петрович! – Варвара встала напротив дознавателя, перекрыв тому путь.       - Доброе утро, - Гуро перекинул трость из руки в руку. – Чем обязан?       - Вы смели угрожать Александру Христофоровичу!       - Угрожать? Полно Вам…       - Угрожать больному человеку расправой над его женой. У Вас совесть есть, господин сыскарь?!       - Голубушка, дело требует неразглашения его деталей.       - Какая мне разница, чего там ваши дела требуют.       - Не испепеляйте меня взглядом, Вы же не ведьма.       - Не ведьма. Всего лишь жена полицейского, честь которого вы смели оскорбить. Дважды.       - Послушайте! – Яков Петрович повысил тон.       - Не буду. Вы представить не можете, что на него свалилось за последние недели, и как его всё измотало. Потом он… он был на волосок от смерти! И после этого вы ещё давите на него?!       - Шантаж – единственный способ заставить человека, знающего опасную информацию, молчать. АлексанХристофорыч об этом прекрасно осведомлён.       - Как и я. – этой реплике Гуро заметно удивился. – А что Вы так смотрите? Чай не всю жизнь в деревне прозябаем, - Варвара встала вплотную к следователю и прошипела: - Да лучше бы Вы по-настоящему сгорели в том пожаре.       После она, не оборачиваясь, удалилась восвояси, оставив Якова Петровича в одиночестве по-настоящему восхищаться чудной семейной парой.       Ведь оба знают, что чреваты их слова и поступки, и что наказание могут понести за них. Но делают и говорят, потому что так велят честь и долг. Усмехается Гуро. Он бы сильно удивился, если бы то, что он слышал про Бинха в столице, оказалось неправдой, и здесь, в Диканьке, его встретил изворотливый, бесчестный и пустой чиновник. И жена у него хороша… Почуяв угрозу, сразу в атаку бросилась. Ладно бы, за себя пошла огрызаться. Оно не удивительно, когда люди на остальных плюют и спешат свою шкуру спасти. Варвара Игнатьевна же все разы была отношением к мужу возмущена. Ужель любит так сильно, что готова на себя весь огонь брать, лишь бы его не касался. Нет, конечно, вины Александра Христофоровича ничто не отменит. Теперь ещё и за Варварой Игнатьевной следить придётся, чтобы не выкинула каких номеров лишних. Но уверен Яков Петрович, что ничего она необычного не сделает. Если Александра Христофоровича не трогать.       Восхищён столичный дознаватель. Оправдал местный полицмейстер его ожидания. Не подвёл в момент выбора между честью и жизнью. Попытайся он предложение принять, Гуро сам бы его на тот свет отправил. А так спасал не зря. Не должны такие люди гибнуть, загнётся страна без них. Дальше под крылом жены Александр Христофорович не пропадёт.       Снова Яков Петрович усмехнулся. Нет, ну что за неугомонная пара? Один стреляет, в кого не надо, другая кричит, на кого не следует. Или пропадут, или вечно жить будут.