Let me draw you, please!

Мало сказать, что тот майский день был прекрасный. Он был просто замечательный. И такие дни обычно до жути банальные: небо чистое, приятно греет весеннее солнце, дует несильный ветер, и никакого намека на ненастье, а вокруг тишь да гладь – никто тебя не трогает и ничего не требует. Все условия, чтобы посвятить время себе и любимому делу. Творческий человек в таком случае никогда не упустит возможности потратить лишние часы на какой-нибудь новый шедевр или закончить старый. Или понять, что хочется чего-то нового, но в голове – пусто, и черт знает, что с этим делать. Потемкин широко зевнул и с чувством потянулся, отчего птицы, успевшие задремать на его широких плечах, испуганно вспорхнули, но уселись обратно, едва Потемкин снова сложил руки на коленях и задумчиво опустил плечи. В такой позе он просидел уже около часа, вперившись взглядом в белый лист бумаги на мольберте, а рядом с железным ящиком, на котором сидел Потемкин, валялись железные кружки, табурет и, как бы ни было неожиданно, настольная красная лампа. Все это было принесено заранее - Потемкин думал, что будет неплохой идеей композиция из таких предметов, но после того, как он поставил кружки и лампу на табурет, пришло осознание – такой натюрморт на холст даже и не просится. После такого разочарования в своем воображении Потемкин скидал предметы в одну кучу и начал думать. Рисовать поднадоевшее окружение не хотелось – слишком много механического и очень мало живого, а такой расклад не особо вдохновлял Потемкина на живопись. Но мало было найти предмет для творчества. Потемкину до жути хотелось опробовать себя в чем-то новом – в живописи ведь столько разных направлений! Но – вот беда – не на чем было пробовать. Единственное, что смогло вывести Потемкина из оцепенения, так это голос президента Габриеля, который неожиданно, как из воздуха, возник рядом: - Добрый день. Потемкин необычно быстро для него встал по стойке «смирно», но Габриель жестами дал ему понять, что сейчас это излишне. Президент посмотрел сначала на мольберт, а затем на своего подчиненного, который опять принял ту же позу и продолжил смотреть на пустой лист бумаги. - Я прохожу раз пятый мимо этого места в течение двух часов, а Вы все так и сидите, - абсолютно искренне удивившись, сказал Габриель. – Смею предположить – творческий кризис? - Я просто не знаю, что нарисовать, - расстроено прогудел Потемкин, напугав своим грудным голосом едва усевшихся на плечи птиц, и поднял глаза на президента. - Сочувствую, конечно, - ответил президент. – А… Почему Вы так на меня смотрите? Потемкин не ответил, а лишь сильнее прищурился, внимательно всматриваясь в синий китель президента, такого же цвета фуражку, скрывающую глаза, острые черты лица, худое тело. Его взгляд сразу же приковался к президенту, стоило посмотреть на него дольше полуминуты. И чем дольше он смотрел, тем больше был уверен в правильности хода мыслей. На ум пришла свежая, доселе остававшаяся без внимания идея, которую просто до безумия захотелось воплотить, посмотрев на Габриеля. Однако легче думать, чем говорить. Потемкин не знал, как правильно сформулировать мысль, чтобы Габриель понял его, но, в конце концов, глубоко вздохнул и, набравшись смелости, выдал на одном дыхании: - Господин президент, позвольте Вас нарисовать! Габриель так и замер на месте от столь внезапного предложения. Обычно Потемкин не просил его позировать для картины, точнее, он просто находил что-то или кого-то и принимался рисовать. Но, раз он попросил, то есть ли причины отказать? Пока есть время, то почему бы не уделить его бедному художнику? - Хм… Если Вы так хотите, то… - Президент не успел договорить, как уже был поставлен табурет, на который приглашал присесть счастливо улыбающихся Потемкин. Габриель медленно, почему-то с некоторой опаской присел, а его подчиненный быстро уселся обратно за мольберт, взяв в руки свои любимые имперские карандаши. В тот момент работа полностью поглотила Потемкина: он отрывал взгляд от бумаги только для того, чтобы взглянуть на Габриеля. Он очень старательно выводил каждую линию, боясь неосторожным грубым штрихом испортить это полотно. Со стороны это, наверное, смотрелось смешно: Потемкин совсем не хрупкий, и то, как он, сощурив глаза и прикусив от усердия губу, держит в руках карандаш и рисует, создает, мягко говоря, неоднозначное впечатление. Да, черт возьми, этот с виду грубый гигант рисует, выполняя работу так тщательно и аккуратно, как не каждый обычный человек может. Потемкин настолько погрузился в работу, что не заметил, как птицы устроились уже не только на плечах, но и на его голове, - он все равно продолжал рисовать, боясь, что вдохновение вдруг пропадет, а он не успеет закончить. В итоге этот кропотливый труд продлился около трех с лишним часов. Самое интересное, что за это время Габриель почти не шевелился, пораженный энтузиазмом и усердностью Потемкина. Ему казалось, что раз у художника такое вдохновение, то стоит ожидать чего-то впечатляющего. И когда Потемкин, устало, но довольно вздохнув, положил карандаши, позвал президента, Габриель поспешил встать и оценить труды художника. И, правда, как он ожидал, картина его впечатлила. Габриель, конечно, узнал себя, но он и не предполагал, что его могут изобразить… так. Удивительное нагромождение небольших синих прямоугольников резко переходило в странную геометрическую массу орехового цвета, за которой следовала угловатая фигура того же цвета, что и самый верхний элемент, и все это сопровождали более мелкие детали, предназначение которых сразу и не угадывалось. А вышло-то все очень неплохо и интересно, но нарисованное рукой Потемкина работа выглядела, мягко говоря, странной. - Это… ведь направление… - немного обескуражено произнес Габриель. - Это кубизм, - с гордостью ответил Потемкин. - Вышло здорово, но… это немного не Ваш стиль, - нашел слова президент. – Рисуйте так, как раньше. - Вы так считаете? – Потемкин внимательно всмотрелся в полученный результат. - Да, определенно, - кивнул Габриель и поспешил уйти, посчитав, что сейчас лучше оставить Потемкина одного наедине с творчеством. Иначе он может решить заняться чем-нибудь другим, например, скульптурой. Тогда лучше не выдвигать свою кандидатуру натурщика.