Последний кадр

Дальние часы пробили девять вечера. Ночь в Голливуде наступила, как всегда, быстро и неотвратимо. Киностудии всё ещё гудели, как растревоженные ульи, но уже не так энергично, как днём. Многочисленные работники потянулись к выходам, сбиваясь в небольшие группы. Одни спешили домой – к женам и детям, другие, не обремененные семьями – в многочисленные бары и клубы, чтоб там сплавить часть заработка, купив выпивку или поиграв в карты, бильярд. Девушки-статистки, не знающие устали, кучковались, как стайки воробьев, недалеко от административного сектора. Курили, поправляли причёски, проверяли в зеркальца свой макияж, делились впечатлениями о прошедшем дне. Они мечтали попасться на глаза кому-нибудь из здешних небожителей – продюсеру или именитому режиссёру. Они знали, что иногда лишь одного взгляда достаточно, чтоб стать королевой голубого экрана… * Богг тяжко вздохнул и отложил в сторону исчерканный сценарий. Затем притушил лампу, отодвинул её, убирая свет подальше, и устало откинулся на спинку кресла. В глазах его потемнело примерно так же, как за окном. Стало душно, сердце работало прерывисто, кровь опасно била в виски. Перегруженный за день организм настоятельно требовал отдыха, хотя бы полчаса. Богг медленно встал из-за стола, почти вслепую добрался до окна и открыл фрамугу. Порыв прохладного вечернего ветра чуть прояснил мозг и вернул зрение. В кабинет хлынули и звуки: гул автомобилей, их сигналы, голоса людей. Положив очки на подоконник, Богг прошёл вглубь кабинета, цепляясь то за стол, то за кресло, и улёгся на широком и длинном диване, который стоял в самом тёмном углу. Завалил ноги на мягкий подлокотник, принял таблетку для сердца, и расслабился, глубоко вздохнул и спустил галстук ниже. Немного сна, и можно будет идти вниз, садиться в авто и ехать домой… Его мысли медленно текли, как тяжёлые лодки по туманной реке. Домой… стоит ли ехать туда, где нет никого с прекрасными глазами, которые по-особому горят, когда видят его, заходящего в гостиную или спальню? Нет изящных белых рук, которые тянутся к нему, чтоб гладить по шее, плечам, груди, распускают галстук, скидывают долой пиджак и рубашку, обнимают ночь напролёт… нет сладких губ и нежного голоса… Нет никого в большой постели, в которой не стыдно спать и королям. Дома, в шикарном особняке, лишь прислуга, с которой он почти всегда общается двумя словами – «да» и «нет». - Хотите чаю, мистер Кинг? - Нет. - Потушить свет, мистер Кинг? - Да… Богг вздохнул, подумав, что не поедет домой. Душ, гардеробная, - всё было и здесь, под боком, в кабинете. А завтра утром секретарь Стэфи сделает ему чай и тосты. Как обычно. Зато можно будет с шести утра начать работу. Её всегда было много. Богг расслаблялся больше. Перед глазами мелькали страницы. За день он их тысячи перебрал. А сейчас ему была желанна чернота. Такая, как тени в старом немом кино. Там прекрасно отдыхалось, ничего не ныло, не тревожило, не болело… Он медленно погрузился в успокаивающую темноту, отключившись от внешнего мира. И не слышал, не чувствовал, как задрожало всё кругом, как закачалось здание, а потолок пошёл трещинами и стал сыпать штукатурку, порошком и мелкими кусками: на пол, мебель и на дорогой костюм Богга. Разлом Сан-Андреас* вновь дал о себе знать и взбрыкивал, словно пытался ссунуть сияющий и гремящий Лос-Анджелес в океан. А Боггарт Кинг отключился. Его дыхание становилось ровнее. В глубокий сон явились ласковый взгляд больших, тёмных глаз и нежные, изящные руки, такие, какие рисовал своим дамам да Винчи. Белые пальцы мягко тронули его щеки, скользнули ниже, на плечи, потом – прижались к груди, и его сердце расширилось, успокоилось, стало мягким и тёплым… * - Богг! Богг! – звали его, тормошили. – Ты в порядке? Он судорожно дёрнулся, просыпаясь. Закашлялся, сел. Странно, в носу, глотке было полно пыли. Ни одна лампа в кабинете уже не горела, кто-то где-то говорил по телефону беспокойным голосом. Кажется, Фэйфилд. Но из сна Боггу остались изящные, нежные руки: они ощупывали его плечи, грудь, руки, стряхивали нечто белое с костюма. И большие, тёмные глаза смотрели с тревогой в его лицо. - Ма-Марианна? – спросил Богг глухо и низко и вновь покашлял. - Ты в порядке? – спросила она, сжимая пальцами его предплечье. – Было землетрясение. Мы так перепугались. У отца картины, люстра рухнули, а в коридоре - потолок. - Нет, я… я в порядке, - он кивнул, потирая лицо ладонью. – Я спал… Девушка улыбнулась – блеснули в темноте её мелкие белоснежные зубы, похожие на жемчужины. Она прошлась пальцами по волосам Богга, убирая с них побелку, затем достала носовой платок и им смахнула пыль со лба и бровей мужчины. Богг тоже улыбался, воспринимал эту заботу, как должное. Он уже сообразил: началось лето, и Марианна Фэйфилд приехала из колледжа к отцу на каникулы. Наверное, сегодня днём. Ему было бы интересно увидеть, какой она стала за те полгода, что они не виделись. Но пока в кабинете царила темнота. А когда-то Богг качал Марианну на ноге и подбрасывал в небо, как мячик… - Эй, Богг! Подойди-ка! – Фэйфилд позвал его к телефону. – На студии прорвало магистральные трубы. «Французскую деревню» затопило. И «джунгли» тоже. - Черт, там же сейчас снимают, - проворчал Богг, проходя к столу и беря трубку. В кабинет забежала секретарша Стефи, принесла новую порцию бедственных новостей. Там прорвало трубы, сям – порвались линии электропередач. На площадке «Сахара» попадали пальмы, кого-то придавило. Богг и Фэйфилд слушали и хмурились всё больше. Марианна подошла к отцу, глаз не отрывая от Богга. Он вновь ей улыбнулся, так, как улыбаются ребенку, когда хотят успокоить. - Сильно испугались? – спросил он, коснувшись локтя девушки. - О, ничуть. Я же выросла в Голливуде. Тут каждый год трясёт, - она усмехнулась, пожав плечами. – Я больше за отца, за вас испугалась, - это она сказала тихо, так, словно для него одного. - А я – болван – и испугаться не смог. Всё проспал, - Богг тоже усмехнулся. - Вы выглядите устало. - Тут просто темно. - Нет, вы, в самом деле, слишком много работаете. Отец мне говорил. - Ну, мне некуда ткнуться вечерами. Вот и работаю допоздна. - Может мне занять вас на это лето? Поводить по закусочным, по пляжам? Летние вечера у океана шикарны… - Да, я помню, - задумчиво пробормотал Богг. – Мы с Джен так когда-то гуляли... Лицо Марианны вытянулось. Видимо, пожалела о том, что вызвала у него воспоминания о покойной жене. Она умерла три года назад, прекрасная, белокожая Дженни Нуар, актриса-королева. Ей удавались любые роли: от нищенки, за которой гоняется мафия и полиция, до императрицы Екатерины Великой, властно управляющей своими генералами... Но Богг не хотел, чтоб юная мисс Фэйфилд теряла своё лёгкое настроение. - Эй, я ловлю вас на слове, Мари! Покажете мне: какие гамбургеры модны в этом сезоне, - с улыбкой сказал он ей. - Мистер Кинг, машина готова! – зычно крикнула через кабинет Стефи. Богг слегка похлопал Марианну по плечу и выбежал в коридор. Перепуганные и раненые стихией студии требовали внимания главного продюсера… === Примечание: * Сан-Андреас — тектонический разлом, проходящий вдоль западного побережья Северной Америки. Из-за него в Калифорнии происходят частые землетрясения.