Четыре королевы

Сегодня Лувр напоминал дурдом. Прислуга бегала от одних покоев к другим. Повитухи суетились вокруг своих пациенток, выкрикивая любопытным дворцовым, поэтапные действия продвижения родов. Вокруг замка ещё с рассвета толпился взбудораженный народ. И вся эта суматоха происходила не просто так. Сегодня вершилось грандиозное событие королевства. У четырех герцогинь должны были появиться наследники их престолов, будущие правители разных уголков королества и один король всей Франции. Этот день был поистине великим, и каждый хотел присутствовать в истории, поэтому улицы Парижа были наполнены людьми так, что и яблоку было негде упасть. Набат пробил один раз, и раздался громкий плач в одной из спален замка. — Герцогиня де Вильруа родила! — со скоростью света разнеслась весть о первом наследнике. — Девочка! — крикнул паж из окна Лувра, и гул народа пронёсся волной по улицам города. Покои герцогини де Вильруа наполнились десятками глаз, лицезреющие пухленького младенца, ловко завернутого в многочисленные тряпицы и одеяла. — Как назовёте дочку, госпожа Элизабет? — спросила молодая повитуха, отдавая герцогине, уже успевшую уснуть, девочку. Герцогиня де Вильруа ласково посмотрела на дочь. Малышка была светлая, а золотой пушок на маленькой головке сверкал в лучах солнца, проникавшие сквозь ставни. — Маленький ангелочек, — прошептала герцогиня. — Её будут звать Кэролайн. Кэролайн Вильруа. Так появилась самая первая герцогиня, маленькая мадемуазель Кэролайн. В море солнца, в море славы горожан. — Прекрасное имя, мадам, — улыбнулась повитуха, нервно теребя свой халат и постоянно поглядывая на дверь. Элизабет догадалась о причине такого поведения дворцовой целительницы, и, мягко улыбнувшись, ответила, не отрывая взгляда от дочери: — Ты можешь идти, Дженна. Передавай мои поздравления герцогине Лотарингской. Повитуха поклонилась Элизабет и побежала в другую спальню. Там роды, внезапно начавшиеся не в срок, принимала женская часть прислуги, все, кто имел неплохие навыки врачевания. — Где же вы ходите, Дженна? — спросила целительницу молодая служанка, поднося девушке полотенца. — Когда начались схватки? — Десять минут назад как, — ответила служанка, оставляя роженицу на опытную не по годам Дженну. — Идёмте же, идёмте! — девушка вытолкала остальную прислугу и скрылась за дверью. Набат пробил во второй раз. Жители Парижа затихли в ожидании детского плача. В замке послышался топот сотен ног. Послышался крик, но отнюдь не детский. Всё стихло. Наступила мёртвенная тишина, означавшая одно: смерть. Паж выглянул в окно, и закрыл одну створку, подтверждая догадки замершего от ужаса народа. В комнате герцогини Лотарингской в маленьких яслях лежал мальчик, юный Джереми. Над ним склонилась его мать, Миранда Лотарингская, тихо и мрачно распевая свою похоронную колыбельную. Наследник умер. Дженна бесшумно вышла из комнаты, вытирая маленьким платочком уголки глаз. Однако, дойдя до следующей комнаты, повитуха должна была взять себя в руки и принять последние роды. Королева Франции Изабель Валуа была плоха. Она чувствовала обстановку, нависшую над замком и не могла унять своё волнение. У неё не начинались схватки, не было позывов, она ничего не чувствовала кроме волнения, которое порождало боль. — Дженна, помоги мне, — взмолилась королева, вытирая полотенцем пот с бледного лица. — Прошу, помоги! — Я помогу вам, мадам, помогу, — заверила Изабель повитуха, принимаясь за работу. Набат пробил третий раз. И вновь тишина. Горожане в страхе ждали вердикта. — Дженна, прошу тебя, напиши моей сестре герцогине Невэрской, пусть она позаботится о моих дочерях… Их именами будут Елена, Катерина, Амара и Татья… — со слезами на глазах сказала королева, тяжело вздыхая. Набат бил в четвёртый раз. Паж снова вышел к жителям и произнёс: — Четыре девочки! — и, обведя взглядом толпу, тихо закрыл вторую створку окна. Люди не могли сдержать изумлённый возглас. Никто не мог понять, что случилось, почему паж закрыл окно, кто умер? — Святая королева Валуа, — произнёс кто-то в потоке ошарашенных людей. По улицам прошёл плач людей. Пришёл черед их королевы вознестись к небу. Между тем, в покоях королевы Изабель собрались герцогини, оплакивающие тело их горячо любимой родственницы. — Королева сказала, что её сестра, герцогиня Невэрская должна взять детей. Но, боюсь, четыре ребёнка для неё станут непосильной обузой, — сказала Дженна, укачивая одну из девочек. — Мы должны позаботиться о малышках, — твёрдо произнесла Элизабет де Вильруа, — я возьму под своё покровительство Елену. — Я любила Изабель, и если это способ последний раз помочь ей, то я помогу. Я возьму Татью, — ответила герцогиня Лотарингская, забирая младенца и прижимая его к сердцу, как своего. — Амару и Катерину отдадим герцогине Невэрской. Дженна, напиши ей письмо и сегодня же отправь, — распорядилась Элизабет, стараясь держаться, чтобы не заплакать, скорбя о двух потерях, при людях. Дабы скрыть одолевающие её слезы, герцогиня поспешила удалиться с маленькой Еленой на руках. Когда покои королевы опустели, повитуха подошла к колыбелькам двух оставшихся девочек. — Ты будешь моей дочерью, и никто об этом не узнает, Амара, — Дженна взяла одну из малышек и быстро промелькнула в потайной ход. Так появилась на свет надежда. Так появились на свет четыре королевы.