Годы спустя

Что меняется в мире с течением времени? Всё меняется, как ни прискорбно это признавать вечному, но такому молодому ещё духу. Он ещё не успел увидеть тот мир, в котором родился, не успел понять своё место в нём — и уже никогда не сможет. Нет того мира больше. Как река: вроде бы та же, но воды уже утекли… Небеса обманчиво казались теми же, что и прежде, когда тёплые руки убаюкивали детёныша, когда дни изливались парной нежностью, когда сладко пел ночной воздух, напоённый любовью. Дух помнил всё до последней детали, будто бы и не покидал никогда дома, в котором родился. И небо, всё такое же пастельно-оранжевое, заставляло духа трепетать от воспоминаний. *Теплый свет, заливающий странное квадратное гнездо, такое большое для недавно вылупившегося духа, говорит ему о скором возвращении родителя. Где-то за пределами гнезда вкусно пахнет, и проснувшийся детёныш в нетерпении ёрзает, зная, что родитель вот-вот принесёт ему странную еду. Малышу тепло и пушисто, рядом с ним спокойно вздымается шерстяной холм. От него пахнет вкусно, сильно, и новорождённый тянется укусить сопящего духа. Он смутно помнит, что этот же запах окутывал его, когда он ещё не вышел из яйца. Но прежде, чем острые зубки успевают сомкнуться на пушистом хвостике, в гнезде появляется и исчезает узкая дыра-проём, в которую заходит родитель. Запах родителя очень странный, терпкий, но удивительно вкусный, и малыш семенит изо всех сил, покидая своё уютно-пушистое местечко. Он знает, что вот, сейчас тёплые руки обхватят его, окружая любимым запахом, поднимут и прижмут к груди, в которой взволнованно бьётся странно-торопливое сердце, а родной голос ласково позовёт по имени.* Дух-дракон жмурится, как сейчас ощущая эти тепло и ласку, и тянет носом воздух. По следу родного запаха он расправляет крылья и начинает снижаться над, кажется, всё теми же рядами квадратных гнёзд. Сейчас он вырос и знает, что люди называют эти гнёзда «домами», и на языке тает сладкое слово. Спустя много лет, став настоящим взрослым драконом, он возвращается домой, к своему родителю, потому что знает — тот ждёт. Он обещал ждать. Вот и здание, насквозь пропитанное тем самым запахом. Дух затормозил над плоской крышей, часто хлопая крыльями, и протяжно, призывно заклекотал. Я здесь! Выходи! Я вернулся! Двинулась часть стены, называемая «дверью». Радостно курлыкнувший было дракон растерянно замер, открывая клюв и шумно вдыхая вечерний мягкий воздух. Человек пах так же, как и его родитель — терпко, но вкусно и по-родному. Возможно, кто другой даже спутал бы их, но не дракон, впитавший образ родителя в свою кровь и душу. Он всем сердцем чувствовал, что перед ним кто-то другой, и в груди зародился яростно-недоумённый рык. Человек, удивительно похожий на родителя, смотрел напряжённо, словно ожидая нападения. Быстро оглядевшись, он негромко заговорил — и голос его не был тем горячо и жадно любимым голосом! — Тетрадь закончилась, так что ты явно не за именем пришёл… Что ты хочешь, дух? Тетради больше нет! Дракон заклекотал, яростно взмахнув крыльями и почти сбив человеческого детёныша с ног порывом ветра. Странное чувство подступило к взволнованно вздымающейся груди; он чувствовал нечто нехорошее, что вот-вот наступит. Что-то страшное, неотвратимое. — Эй, не злись, я не понимаю! — крикнул мальчишка, так похожий на родителя: те же волосы и глаза, те же губы… человечек заслонился тонкой рукой от резкого ветра, и разочарование остро впилось в духа. Словно почувствовав настроение дракона, мальчик позвал, сдерживаясь от крика (так похож, что лапы сжимаются, оставляя глубокие борозды от когтей на деревянной балке), — Сенсей! Сенсей! — Что тут у тебя происходит, глупый мальчишка? — знакомый старческий с ленцой голос заставил дракона затрепетать и остановить очередной взмах крыльев. Из дома показался пушистый и такой… маленький шерстяной комочек, остро пахнущий детством. Клёкот вышел почти жалобным, и дракон молниеносно слетел с крыши во дворик, вытягивая шею, чтобы ткнуться клювом — самым его кончиком, о, небо, до чего же он маленький! — в меховой бок. Вскрикнувший было не-родитель растерянно примолк, а вот ошеломлённый дух воскликнул: — Тама?! Эй, это же… Тама! Имя, данное ему в детстве, отозвалось теплом внутри, и дракон курлыкнул, выпрямляясь. После чего вопросительно уставился в прищуренные глаза кота-хранителя. Без слов, волнами своей изменчиво-прозрачной силы он умолял — объяснить, рассказать, и не подтверждать того жуткого почти-знания… Сенсей вздохнул, устало и как-то печально, заставляя нехорошее чувство разрастись и туго свиться возле горячего сердца. — Так это тот самый дракон, которого ты высиживал вместе с прадедушкой, Котя-сенсей? — неожиданно заговорил человек, привлекая внимание застывших духов. Наконец, взгляд его округлившихся от восторга и неверия (как знакомо брызгала этими чувствами его аура!) глаз обежал всё немалое тело дракона и зафиксировался на его голове. — Вот это да! Тама всё-таки вернулся! Токо-тян! То-око-тян! На его громкий зов из окна второго этажа — того самого окна — высунулась голова ещё одного человечка, только поменьше и какого-то… другого. Только через несколько долгих секунд дракон понял, что это девочка: он пока плохо различал пол людей и совсем не понимал смысла такого деления. Но пахло от малышки точно так же, как и от первого не-родителя. — Что у тебя там, Мики… — начавшая недовольным тоном вопрошать девочка остановилась посреди фразы и широко раскрытыми глазами уставилась на сидящего во дворе дракона. Она судорожно вздохнула. — О-он огромный! Человечка исчезла в доме, с грохотом сбегая на первый этаж и вылетая во двор. Едва не споткнувшись о кота, она подскочила к мальчику и встала рядом, восторженно взирая на дракона. Под пристальным взглядом двух одинаковых пар глаз, так похожих и не являющихся родительскими, дух неуютно переступил с лапы на лапу, но замер, решив, что такое поведение недостойно дракона, которому вскоре предстоит оставить потомство. Возможно, замер дух всё-таки зря: двое совершенно одинаковых на его взгляд человеческих детёнышей (да, родитель всё же был старше — если не по возрасту, то по глазам и силе), не слишком осторожничая, подобрались к его боку и принялись перебирать шерсть и перья. Они запускали маленькие ладошки в оперение его шеи и смеялись тихим удивлённым смехом. Как он. Словно почувствовав зародившуюся в глазах дракона жгучую горечь, девочка на мгновение прижалась щекой к могучему телу и тут же отступила на несколько шагов. — С возвращением, Тама! — звонко воскликнула она, сцепляя руки за спиной и чуть наклоняясь вперёд. Её волосы на мгновение скрыли сияющие детством и верой глаза. — Меня зовут Нацумэ Токо, а это мой брат — Нацумэ Микихико. Надеюсь, мы подружимся! И ты нас поката… — Токо-тян! — негромко, но резко оборвал её мальчик, осторожно поглаживающий глянцево-коричневое маховое перо. Он поднял взгляд серьезных, но совершенно не опасливых глаз, стряхивая с лица длинную чёлку. — С возвращением, Тама. Под гнётом этих слов дух-дракон медленно склонил голову, жмуря круглые оранжевые глаза. Он понимал и без объяснений, и без рассказов. Его родителем был всего лишь человек. И юный дух вернулся домой тогда, когда возвращаться стало не к кому. — Не глупи, — заскрипел знакомо-ворчливо сидящий на пороге сенсей. Его мудрые, совершенно не кошачьи (а Тама теперь знает, что эта форма называется у людей «кошкой») глаза смотрели немигающе и уверенно. А за толстой стеной уверенности прятались сожаление и тихая, ручная боль. — Тебя здесь так долго ждали. — Правда-правда! — защебетала Токо, резво хлопая в ладоши и подскакивая обратно к духу. Она смело протянула свою бледную ручку к огромному клюву и погладила его, почти пища от восторга. — Мы так ждали тебя! И наш папа очень ждал, и дедушка с бабушкой! Ах, надо же им сказать! Ма-ама! — порывистая человечка снова сорвалась с места, уносясь в дом, наполненный такими знакомыми звуками и запахами. Дыхание дракона медленно выравнивалось. Он втянул полную грудь густого и пахучего летнего воздуха, вспоминая, что это всё ещё его дом. Здесь пахнет его родителем, смеётся и плачет его потомство — «семья», как говорят люди, а вечерами мягкий свет окрашивает квадратные гнёзда-дома и собирает людей под одной крышей. Такой молодой и неопытный ещё дух повернул голову и коснулся дыханием светлых волос Микихико. Мальчик, не вздрогнув, посмотрел прямо в глаза дракона — внезапно чуть помудревшие. — Никто не ждал тебя так сильно, как прадедушка, — тихо сказал маленький человечек, целительной водой проливая слова на обожжённое непрошенными слезами сердце. Ах… его родитель когда-то тоже мастерски исцелял словами — кажется, вчера ещё он просил не отчаиваться и рано или поздно возвращаться домой. Оглядывая круглым глазом высыпавших во двор удивительно похожих людей — семью Нацумэ — дракон учил своё сердце не плакать об ушедшем. Ему предстоит ещё многое узнать, прежде чем он станет таким же сильным духом, как сенсей. А пока — он запрокинул голову и огласил дворик приветственно-звонким клёкотом, приглашающе расстилая крыло перед затаившей дыхание девочкой. И под одобрительным взглядом кота-Хранителя этой семьи он взмыл в пастельно теплое небо.