Mon amie

Таня приехала именно сегодня. Никто не знал об этом. По крайней мере, Белая так думала. Хотела неожиданно нагрянуть, свалиться как снег на голову. Рогозина не раз предлагала ей вернуться. Только сейчас у Белой появилась возможность снова влиться в ряды сотрудников ФЭС. Сидя в пустом купе поезда, Таня со вздохом подумала о том, что как-то слишком всё в её жизни происходило медленно и постепенно. То ли впечатления от предыдущего места работы ещё давали о себе знать, то ли вспомнился их последний разговор с Антоновой, но мысль о чрезмерной медлительности событий её не покидала с самого Ростова. А что меня ждёт теперь? - думала Таня, подсев ближе к окну. - Когда я уезжала, думала, всё изменится. А теперь... Я возвращаюсь по сути туда же. К тем же... К тому же. Всё будет, как было, и смысла в этом нет. Не знаю. Сейчас рано об этом думать, для начала нужно связаться с Рогозиной. Завтра же позвоню Галине Николаевне, они же вроде так второго баллистика и не нашли. С багажом, к счастью, проблем не было, немногочисленные вещи вполне уместились в одной сумке. Вокзал, как всегда, оживлён и динамичен. С минуту Таня просто смотрела на спешащих куда-то людей, думая о том, что скоро она будет так спешить каждый день, и эта мысль не могла не радовать её, лучшего баллистика страны, последние два года проработавшего в охотничьем клубе. - Таня! - воскликнул до боли знакомый голос. Белая резко развернулась, словно услышала звук летящей пули: сквозь толпу провожающих, встречающих и отправляющихся буквально прорывался... Ваня Тихонов. Всё тот же, такой же весёлый, радостный и непосредственный, он, широко распахнув глаза, отчаянно искал Таню в толпе. Единственный, кто знал о возвращении Белой, он не переставал следить за ней с того самого момента, как Таня покинула этот город. - Таня, Таня, это я! - то и дело повторял Тихонов, расталкивая прохожих, которые не останавливались в своём бесконечном движении ни на секунду. Белая стояла с раскрытым ртом, она не верила ни своим глазам, ни своим ушам. Ваня - тот самый Ваня, который, ещё недавно казалось, остался в прошлом - сейчас буквально надвигается на неё, раскинув руки. Нет, он ничуть не изменился. И именно это заставило сердце учащённо забиться, весело засмеяться и уронить сумку на асфальт. - А я знал, я знал, что это не глюк. - повторял то и дело Иван, обнимая Таню, которая как ни старалась сказать по этому поводу хоть что-то, не могла найти вообще никаких слов: с одной стороны, как такое могло произойти, что о её приезде кто-то узнал, а с другой... Она прекрасно знала, что Тихонов может и не такое. Всё это было слишком неожиданным. - Вань, но как же... - А я пробил по базам. - Но адрес... - Перепроверил. - Там ведь... - Да какая разница, - сильнее прижав к себе Белую, Иван впился в её губы. Сопротивляться было бесполезно, да и не хотелось. Словно в ретроспективе промелькнули в её памяти события тех лет, когда Таня ещё работала в ФЭС, то, что она считала не серьёзным и глупым: милые разговорчики в лаборатории, поцелуи в тире, прогулки по ночной Москве, и это его последнее "Мне бы такую подругу". Крепко сжимая друг друга в объятьях, не обращая внимания на прохожих, которые замечали их только тогда, когда эти двое мешали пройти кому-то к платформе, они в буквальном смысле не могли друг от друга оторваться, сомкнув губы в поцелуе, они пили дыхание друг друга. Непонятно с чего вдруг он вспомнил, что однажды слышал, как Таня поёт. На каком-то празднике в ФЭС, взяв у Майского гитару, она запела французскую песню. Тихий мелодичный голос пел о любви, мило картавя звук "р". Тихонов не знал французского и плохо понимал, о чём поёт Таня, но красивая мелодия и голос Белой завораживал. - Валь, а что такое "монами"? - поинтересовался тогда Ваня у стоящей рядом Антоновой. - "Моя подруга", - перевела патологоанатом, чему-то улыбнувшись. Mon amie. И это было единственное слово по-французски, которое Ваня знал. Впоследствии, после ухода Белой он не раз ловил себя на мысли, что любую мелочь, связанную с Францией, он почему-то бессознательно ассоциировал с ней. Такая маленькая, худенькая, хрупкая, милая... Совсем француженка. Ему так казалось. - Так из-за чего мы всё-таки поссорились? - задумчиво произнесла Белая, пытаясь отрезать вилкой маленький кусочек от того, что ещё недавно было тортом, а теперь превратилось в его руины. - А ты не помнишь? - Тихонов, до этого пытающийся найти упавшую в пододеяльник вилку, теперь выколупывал из того, что ещё недавно было тортом, последние остатки бисквита. - Мы же поссорились из-за этого..., - мыча с набитым ртом, Ваня пытался изобразить жестами причину их ссоры. - Да не из-за этого вообще, - Таня дотянулась до прикроватной тумбочки, взяв в руки остывшую чашку недоваренного кофе. - Мы поссорились из-за того случая, помнишь, когда... Тихонов протестующе замахал вилкой. - Мы поссорились из-за этой... как её там..., - Иван хотел договорить, но Таня не дала ему этого сделать. - Нет, тогда мы помирились, а вот..., - тут уже Тихонов не дал Белой закончить. Глядя на то, как Таня с вилкой в зубах и чашкой остывшего кофе в одной руке пытается подложить под спину подушку свободной рукой, Ваня расхохотался. - Белая, вот тебе не стыдно, а? Ты даже не помнишь, из-за чего мы поругались, а сама... - Да ну этот кофе, всё равно его пить невозможно! - засмеялась Таня, откинувшись на подушку, которую так и не приладила, как хотела. - Какими мы всё-таки были глупыми... И в это утро было плевать на всё и сразу, и в это утро не хотелось вставать с постели или отходить от неё дальше, чем на метр. В воздухе витал мягкий, лёгкий аромат юности, так и не ушедшей далеко от тех, кого уже сейчас называют гениями. Ни он, ни она не могли объяснить себе собственных чувств. Нечто подобное так часто происходит с нами где-то лет в пятнадцать, когда хочется просто любить, не думая, зачем и почему, не думая о будущем, которое настанет ещё не скоро, веря в чудо любви, которое, конечно же, есть. Штора персикового цвета судорожно вздрагивала под порывами летнего ветра, яркое солнце освещало просторную комнату. Под этим светом всё было иным, таким, каким, как ещё казалось вчера, никогда больше не будет. Mon amie. Французское слово, которое он вспомнил вчера, не давало покоя. Сидя на совещании, он по нескольку раз обводил каждую букву. Как ей подходит это... Как это всё ей подходит...

- Ва-ань, а посуду-то кто пойдёт мыть? - Никто. - Договорились.