Мир старый разрушен, но верить не поздно

Девушка сидела за небольшим столиком, предназначенным для местной станционной столовой. Цветной бульвар был людным местом. Саша ненавидела это. Я не слышал шум моря и не видел прибоя, но не видели тысячи и каждый спокоен. Люди сновали по станции: общались, читали, играли, работали. Дети беззаботно бегали друг за другом, звонкий смех незаметно таял в оркестре звуков и голосов. Саша ненавидела это. Мир для нее перестал существовать. Нет. Она перестала существовать в нем. «Работа» была до тошноты противна. Бесслов противен ей. Саша слишком труслива чтобы сделать с этим что-то. «Сбежать? Куда? Все метро сплошь опасностей! А если найдут? Тут сразу могилу рыть можно! На поверхность — тут же убьют! А раньше ведь было… было гораздо лучше! Люди говорят что-то про голубое небо. Я уверена, что это преувеличение, но оно точно было гораздо красивее нынешней серой бездны. Можно ведь было без противогазов дышать прямо там. Фантастика! Как же необычно жить без вечного потолка! Да. Было когда-то. Теперь не то время.» Саша оглянулась. Но, почему люди так спокойны? «Неужели никто не думает о том, что жизнь могла бы быть другой. Почему все такие спокойные?! Насколько они наивны? Долго ли мы все сможем продержаться в этих тоннелях? Где гарантия, что всех не сожрут мутанты? Что еда не кончится? Что радиация не поднимется? Что…. Что…. Надежда умирает последней?! Какая чушь! Да будь в этих людях хоть капля надежды, все было бы по-другому! … » Здесь каждый свободен, но вместе мы в рабстве. Мы заперты здесь. Мы должны здесь остаться. «Неужели ты думаешь, что все так беспечны? Ты не знаешь всего метро. Ты не видела всех людей». Чересчур знакомый старческий голос пропищал с бешеной болью на всю голову. « Отличны ли люди в чем-то?! Все люди — это мухи, не имеющие чувств! Они спокойно живут, даже осознавая то, что осталось им недолго» злорадство пробивало кости девушки. Она слишком разочарована в людях. «Могут ли они сделать что-то с этим? Подумай. Может гораздо лучше прожить спокойно сейчас, а потом всей расой погибнуть. Судьбы не избежать. Тебе тоже не следует так волноваться…» Рассуждение старика не прекращалось, но ужасная боль пронзила все мысли. Слишком сильна эта боль. Слишком силен этот старик. Не видеть осточертевшего мира сейчас — самое приятное. Еще более приятно вообще ничего не видеть. Желанная бездна охватила девушку.