It could be you, it could be me, So let us be You and I *
У Билла плохое настроение. Всё валится из рук. Разбитая чашка напоминает картину раннего футуризма: неровные осколки геометрическими фигурами распластались на светло-кофейном кафеле и теперь удовлетворяют взгляд злого мужчины. Сюда можно добавить вот эту тарелку. Теперь превосходно! — Что ты делаешь? — увидев разбитую посуду и рядом стоящего брата, возмутился Том. Он закрыл за собой дверь и как-то укоризненно взглянул на Билла. — Создаю произведение искусства, — меланхолично ответил Каулитц. — Может, для этого лучше подойдут кисточки и краски? А не посуда? Кто теперь это будет убирать? — Тебя только это волнует? — фыркнул Билл. — А что, помимо этого, меня должно волновать? Твоё пришибленное состояние? Так я к нему привык. — Это совсем другое! — Тогда объясни, — Том сел за стол, взглядом приглашая брата присоединиться к нему. Подумав пару секунд, Билл принял предложение и сел напротив. — Со мной что-то происходит. — Ты заболел? — забеспокоился Том. — Нет… Нет, — Билл замолчал. За окном шумел город. Солнце попадало в комнату, создавая свои шедевры на кафельном полу. Оно больше не обижалось, только иногда пряталось за рваные облака. — Это из-за Шерри? — В том то и дело, что нет. — Билл облокотился на спинку стула, посмотрел на Тома и вздохнул. — Со вчерашнего дня я, будто, стал забывать её. — Так это же хорошо. — Это как посмотреть. Теперь мои мысли всё время возвращаются к Санди. — Что тут плохого? — Да то, что она со мной ходит на свидания из-за своего бывшего. Из-за прошлого, понимаешь? — В чём проблема, я всё равно не понимаю? Сделай так, чтобы она забыла о своём бывшем. — Я не могу, — Билл встал, прошёлся по кухне, пнул осколки, разглядывая их острые края. — Боишься или не умеешь? — Скорее первое, чем второе. Санди не из тех девчонок, которые покупаются на смазливые комплементы или романтичные подарки. — Ах, да, я совсем забыл, — Том ударил себя ладонью по лбу. — Это ведь она мужчина, а ты женщина. — Странно, — Билл снова пнул осколки. Неприятный звук резанул по ушам. — Порой мне даже нравится быть на месте женщины. Ты не подумай, просто я, наконец-то, окружён какой-то заботой, что ли. Ну, знаешь, она думает о том, как будет проходить свидание, что мне говорить. Мне остаётся только поддерживать разговор. — С Шерри было не так? — С Шерри я всё время был как на бочках с горючим. Одна лишняя искра, и всё взорвётся к чертям собачьим. Ей всё всегда быстро надоедало. Я заморачивался о таких вещах, как объятия, поцелуи — мало ли, ей этого сейчас не хочется. С Санди действительно всё по-другому. Я не боюсь каким-то образом задеть её. — Билл, тебе стоит волноваться. — Почему? — Билл посмотрел на Тома. — Если ты не боишься её задеть, то она тебе даже не нравится. — Глупости, Том. Просто у меня есть ощущение, что я знаю каждый поворот в её голове, и от этого всегда могу поддержать с ней разговор. Могу спросить полнейшую ерунду. Она поймет, поддержит. — А ты, случайно, не влюбился? — Я пока не знаю. Это трудно описать. То, что со мной происходит мне пока непонятно. Я действительно ощущаю себя иначе. Телефон в кармане Билла завибрировал. Он быстро достал его, снимая с блокировки.Сегодня в семь я заеду за тобой. Предупреди маму — домой вернёшься утром!
Губы расплылись в довольной улыбке. — Она? — Том встал рядом с Биллом. — Просила предупредить, что я вернусь завтра утром! — О, какие страсти. Презервативы не забудь! — Да пошёл ты! Санди целый день провела в офисе. Каждая минута казалась вечностью с перерывом на целое столетие. В бумагах было мало смысла. Чёрно-белые кораблики проплывали мимо, оставляя в голове след от скуки и уныния. Она хотела поскорее оказаться в своей машине, ехать быстро-быстро, чтобы остановиться возле конкретного дома. Билл так неожиданно проник в голову девушке, что та заболела. Что происходит? Как можно это остановить? Санди Янг сидит в автобусе, которые летит в кювет. Водитель потерял сознание, а других пассажиров в салоне нет. Янг кричит, пытается выбраться, но ремни безопасности больно режут шею. Они вот-вот разобьются и дальше — пустота. Та приятная пустота, от которой хочется спать. С плеч сбрасывают груз от обыденности и ты летишь. Летишь в кювет, в вечный, горящий синим пламенем, ад. И там, среди обломков автобуса, валяющихся кресел и далеко отброшенного руля, стоит он. Ни дьявол, ни бог — тот самый, кто уничтожил двигатель, кто отключил водителя, кто подстроил всю эту аварию. Он тянется к тебе, как лепестки цветов к солнцу, и ты даже не пытаешься отстраниться, убежать. Да и убегать-то некуда. За спиной тёмное, сырое прошлое. А с каких это пор прошлое стало тёмным? Сырым? Неприветливым? Весь этот спор заключался в одном простом смысле — вернуться туда. А теперь Санди старается избежать его. Может, она сошла с ума? Рехнулась? Больно ударилась головой при падении с автобуса? Вот только в адский огонь хочется больше, чем в холодные объятия Картера Джонса. Как они и договаривались, в семь часов вечера Санди остановилась возле дома Билла и покорно ожидала его в машине. Сегодня он не опоздал, а вовремя вышел из дому, быстро залезая в автомобиль. — Куда сегодня? — спросил мужчина, пристёгивая ремни безопасности. — На киномарафон, — Санди завела мотор. Машина медленно сдвинулась с места. — За городом есть автокинотеатр. Сегодня там показывают мои любимые фильмы. — Интересно. И что за фильмы? — Зловещие мертвецы. Вторая и третья часть. Мм, классика. — Классика чего? Дерьма? — Эй, не обзывайся, — возмутилась Санди, заливаясь смехом. — Между прочим, это отличное кино. Или ты любитель «Дневника памяти»? Прости, но это ты будешь смотреть со своей мамочкой. — Я редко смотрю мелодрамы. Только под настроение. И то — не все. — И какая твоя любимая? — Недавно я смотрел фильм «Кит». — Наш предел — небо? — Билл быстро посмотрел на девушку. Та, в свою очередь, спокойно вела машину, не обращая внимания на его удивлённый взгляд. — Ты… — Смотрела этот фильм. А как тебе такое? — она задумалась, потом весело сверкнула глазами и хохотнула. — Каждый месяц — ноябрь. Я люблю тебя каждый день. — Сладкий ноябрь, — Билл понял правила, поэтому сейчас активно вспоминал все мелодрамы, которые смотрел за всю свою жизнь. — Хорошо, а угадаешь эту? Ты не обязана одобрять его выбор. Но ты должна быть рядом. — Эм, постой минутку, — Санди искала в голове хоть один фильм, где была бы такая цитата. Потом резко вспомнила, ударяя ладошкой по рулю. — До встречи с тобой? — Точно. Твой ход. — Так-так, хорошо. О, вспомнила. Прекрати кусать губу, или я трахну тебя прямо в лифте. — Фу, — Билл выругался. — Ты играешь не по правилам. Это пятьдесят оттенков серого? — Ага! — Какой кошмар. Только не говори, что ты смотрела? — Я тебе больше скажу — я ещё и читала! — Отвратительно! Как я ещё сижу с тобой в одной машине? Санди, заливаясь смехом, посмотрела на красного Билла, смеясь ещё громче. Билл подхватывал каждую ноту её радости. — Мы приехали! Машина остановилась. Совсем не далеко было видно огромный экран и кучу машин. Они не сильно опоздали. — Я взяла с собой два пледа и бутылку шампанского. — Опять? — Билл, не нуди. В отличии от тебя, я работаю, и хочу после работы отдохнуть. — А бокалы ты взяла? Санди секунд пять смотрела на Билла, пока опять не засмеялась. — Нет, я снова их забыла. Билл не запомнил сюжет первого фильма. Он всё время думал. Активно, с перерывом на рассматривания пустой картинки за лобовым стеклом. Сегодня он убедился. Теперь он знает точно. Повернув голову, он увидел улыбающуюся Санди Янг, которая действительно получала удовольствие от просмотра. Ему было от этого приятно. Захотелось увидеть её губы. Почувствовать их вкус. Билл осторожно положил руку на шею Санди, притягивая к себе. От неожиданности, она поддалась вперёд, упираясь лбом в его лоб. Решающая секунда и он прикасается губами к её губам, соединяясь, будто, в одно человека. В одного счастливого человека. Она не понимает, что происходит, поэтому отвечает на мягкость, на нежность, на разгорающуюся страсть. За окном слышен голос главного героя, какая-то музыка, но до них доходят отголоски, какие-то общие обрывки фраз. Только он и она, а весь мир, как дополнение к их жизни. Санди кладёт свою руку на грудь Билла и отстраняется. Его сердце бешено стучит, пытаясь выпрыгнуть. Его шоколадные глаза закрыты, но он всё чувствует. Чувствует её теплую, даже горячую руку у себя на сердце; чувствует, как она приводит свои мысли в порядок; чувствует, как сам сходит сума. Теперь уже точно пути назад нет. Дверца автобуса с грохотом захлопнулась. Они одни в душном салоне. И скоро разобьются. — Прости… Я не должен был так делать… В ответ быстрое движение, и теперь уже Санди становится инициатором. Сейчас самое важное — тишина. Чтобы ни звука. Она показывает всю страсть, все эмоции, и в ответ Билл раскрывается. Воздуха не хватает. Он кончается. Раз. Два. Три. Второй поцелуй обрывается. Они громко дышат, пытаясь привести дыхание в норму. Но беспокойные сердца мешают этому, выскакивая из груди. — Какие они на вкус, Билл? — Как чай с лимоном! Тихий смех нарушает идиллию, и тишина уходит. Санди больше не хотела смотреть фильм. Ей хотелось видеть его глаза, его нос, его волосы и руки. Эш уже поубивал всех демонов, забыв, что самый главный бес живёт внутри машины в четвёртом ряду слева. Сейчас он заставлял двух людей рассматривать друг друга, делая вид, что они смущены. Билл заметил, что у Янг тонкие светлые брови, которые она закрашивает коричневым карандашом. Что её ресницы пушистые и короткие, подкрашенные тушью и завитые феном для ресниц. Что она не носит серьги, хотя на мочках ушей виднеются три дырочки. У неё есть родинки на шее и они напоминают квадрат, если соединить их прямыми линиями. От неё вкусно пахнет: чаем с чабрецом, мятой и ромашкой. И никакого лимона. Утро заблестело на горизонте, когда машина остановилась возле дома Каулитцев. Санди снова впилась в губы Билла. Теперь у каждого губы будут болеть максимум неделю. Но расставаться совершенно не хотелось. — Знаешь, а кофе — это не так уж и плохо, — прошептала Санди. Билл погладил её по щеке, опуская голову вниз. — Не меняй свои вкусы, Санди. — Только если этот кофе — ты! Билл улыбнулся, вылезая из машины. Дверца хлопнула. Мотор завёлся. Если это не влюблённость — то что?