Are you with me?

2039 год. Шоколадные глаза, чуть прикрытые веками, внимательно и с любопытством наблюдают за солнцем, неспешно скрывающимся за налитыми свинцом облаками. Теплый весенний ветерок ласково перебирает волосы андроида, периодически игриво скидывая их на глаза. Коннор в очередной раз отводит их рукой, не в силах перестать смотреть на светило. С тех пор, как он стал девиантом, он начал смотреть на многие совершенно обычные вещи будто бы в первый раз. С тех самых пор он понял, что слишком многого не видел вовсе. Слишком многого не чувствовал. Автомобильный гудок заставляет андроида отвести взгляд от солнца, почти совсем спрятавшегося за тучами, и взглянуть на часы. «Конечно, опять он опаздывает», - думает Коннор о назначенной встрече с лейтенантом Андерсоном, и почему-то уголки его губ ползут вверх. Еще полгода назад все в его программе взбунтовалось бы от того факта, что расследование простаивает, но теперь в нем как будто что-то сломалось. Или, скорее, перенастроилось на другую волну. Это было так необычно, и так… чудесно. За соседний столик уличного кафе садится светловолосая девушка в легком платье. Спустя мгновение перед ней на столе материализуются ноутбук и чашка дымящегося кофе. Пальцы начинают быстро порхать по клавиатуре, а взгляд сосредоточенно скользить по экрану, очевидно, вчитываясь в набираемый текст. Коннор внезапно ловит себя на том, что наблюдает за ней. Не анализирует ее возраст, наличие судимостей и профессию, а просто смотрит, улавливает движения ее рук, изучает раскрашенное брызгами веснушек лицо. Как будто пытается понять, что именно делает это создание человеком, способным чувствовать, способным любить, способным быть живым. Девушка как будто его не замечает. Она погружена в сеть из букв, которую сама же плетет, сосредоточенно, выверено. Левая рука тянется к чашке, но слегка промахивается, и через секунду горячий напиток обжигает ее колени. Белокурое создание, гордо именуемое человеком, издает полувскрик-полувсхлип, и тут же вскакивает со стула. Диод на виске Коннора на миг загорается желтым, и он поспешно встает и подходит к столику, за которым только что произошел казус. - Вы в порядке, мисс? Голос, возникший над ухом из ниоткуда, заставляет девушку удивленно раскрыть глаза на неожиданного доброжелателя, словно изумляясь тому, что здесь есть кто-то еще. - О, я… Она замечает диод на его виске и запинается на полуслове. Андроиды теперь редко по своей воле пересекаются с людьми, что этот здесь делает? - Позвольте вам помочь, - продолжает Коннор, почему-то радуясь, что может применить навыки первой помощи. – У вас ожог, нужна холодная вода и стерильная повязка. Я попрошу у хозяина кафе воду и лед. Блондинка провожает удаляющегося андроида все таким же изумленным взглядом. Она смотрит на свои бордовые колени, кривясь от боли, а потом, с сожалением, на кофейный развод на светлой ткани платья. Какое замечательное начало дня… Андроид быстро возвращается с кувшином воды и льдом, завернутым в целлофановый пакет, и просит несчастную присесть. - Мое имя Коннор, - мягко улыбается он, прикладывая лед к промытому ожогу. - Мэри, - отвечает ему девушка, неловко поднимая взгляд и встречаясь с его глазами. В этот самый миг она понимает, что пропадает в этих искусственно прекрасных глазах, потому что они смотрят на нее так искренно и живо, как не смотрел еще никто из людей. Коннор, в свою очередь, осознает, что, кажется, понимает, что же чувствовал Маркус, когда смотрел на Норт там, в старой церкви, ставшей последним убежищем для девиантов. 2040 год. Андроид и человек, смеясь, сидят в полумраке гостиной и обсуждают только что просмотренный фильм. Мэри сидит у него на коленях, обнимая за шею, чтобы передать часть своего тепла, которое стало ему так нужно в последнее время. Она слушает его рассуждения о поступках героев, их характерах и отношениях, не переставая удивляться тому, как по-детски наивен и чист его разум. Но девушка терпеливо улыбается, понимая, что ему еще слишком много нужно познать, чтобы научиться быть живым. И Коннор – прилежный ученик. - Так сложно поверить, что когда-то ты вел себя как машина, - тихо произносит Мэри, утыкаясь в его плечо. – Мне иногда кажется, что ты человечнее многих из нас. - Лейтенант Андерсон тоже любит так говорить, - отвечает Коннор и тут же, смеясь, добавляет, - только он говорит не «вел себя как машина», а «как консервная банка». - Ты же знаешь, что это он любя, - улыбаясь, произносит Мэри, и легонько целует его в висок, закрывая глаза. Кто бы мог подумать еще год назад, что такое будет возможно. Что человек и андроид смогут быть вместе, вот так вот просто, чувствуя друг к другу одно и то же. О да, она каким-то неизученным наукой чувством ощущала, что он чувствует то же самое. Что он чувствует. - Я так много еще хочу попробовать и узнать, - задумчиво произносит Коннор, осторожно гладя ее по волосам. – Я как будто жил с закрытыми глазами, а сейчас прозрел. Я хочу увидеть море… нет, океан. Да, хочу оказаться на мексиканском побережье, послушать музыку, увидеть закат. Хочу почувствовать запах соленой воды, которым люди так восхищаются. Да нет, я весь мир хочу объездить! Мэри? Она поднимает на него свои лучистые голубые глаза и вопросительно замирает. - Ты со мной? Мэри почему-то чувствует резь в глазах, а ресницы непроизвольно дрожат. Андроид смотрит на нее так, как будто от ее ответа зависит его жизнь. От появившейся вдруг ниоткуда радости едва может прошептать ответ. - Я всегда с тобой. 2062 год. Звонок будильника прорезает утреннюю рассветную тишину, но Мэри тут же опускает на него руку, заставляя замолчать. Она уже давно не спит. Она всматривается в зеркальный потолок, чуть хмуря брови и наклоняя голову то вправо, то влево. В отражении она видит волосы, светлые, густые, но с серебристыми нитями, предательски вплетающимися в пряди. Она видит глаза, голубые, чистые, но обрамленные пока еще тонкими, однако все же морщинками. Она видит свое неумолимо начинающее увядать тело. Сегодня ей исполняется сорок пять. - С днем рождения, солнце! – улыбаясь, произносит Коннор, входя в комнату с подносом в руках. Мэри поворачивает к нему голову и улыбается в ответ. Похоже, время над ним не властно – андроид остается таким же идеальным внешне, как и двадцать лет назад. Какое-то странное чувство, словно беспокойный зверек, неприятно копошится у нее в груди. На подносе оказывается завтрак. Мэри присаживается на кровать и, охая, хлопает в ладоши. - Надо же, Коннор, где ты его достал? Мое любимое варенье! - Не скрою, это было сложно, но чего не сделаешь, чтобы порадовать возлюбленную в день рождения. Улыбка непроизвольно спадает с лица женщины. Ее руку накрывает холодный пластик ладони андроида. Его диод переливается желтым. - Что-то случилось? - Нет-нет, все нормально, - пытается улыбнуться Мэри, но как будто какой-то стопор не дает ей этого сделать. Она поднимает растерянный взгляд на любимого. - Ты не рада? - Рада, я просто… Я стала старше. - Тебя это тревожит? – непонимающе спрашивает Коннор. Мэри молчит какое-то время, а потом грустно улыбается, сжимая его руку. - Я старею, Коннор. Диод на секунду загорается красным. Андроид наконец понимает. У него было много времени, чтобы научиться лучше понимать людей, чтобы научиться чувствовать самому то же, что они. Теперь он боится смерти, безумия, одиночества и много чего еще, но есть процессы, которых таким, как он, искусственно созданным, не осознать в полной мере никогда. И старость – один из них. Он не знает, что сказать. Он просто касается пальцами ее щеки, а губами – шеи. Слушает поцелуем ее участившийся пульс. И просто хочет, чтобы она больше никогда не произносила это слово. - Для меня нет и не будет людей красивее, чем ты, сколько бы лет тебе ни было, - едва слышным шепотом произносит парень, понизив громкость динамика так, что слова становятся похожими на помехи. Но она слышит. И отчаянно хочет поверить. - И что, ты будешь со мной, даже когда я стану дряхлой старушкой? – сквозь слезы произносит женщина, пытаясь улыбнуться дрожащими губами. В ответ Коннор обнимает ее так сильно, как только может, заставляя шумно выдохнуть. - Я всегда буду с тобой. 2085 год. Мерный писк кардиографа, словно ножницами, разрезает тишину больничной палаты. Врач водит пальцами по экрану планшета, что-то отрешенно бормоча себе под нос. Входные двери раздвигаются, и в проеме показывается молоденькая медсестра, осторожно заглядывая внутрь. - Мистер Салливан, к вашей пациентке посетитель, вы разрешите? Мужчина отрывает взгляд от планшета и поворачивается к женщине, лежащей на больничной койке. - Что ж, думаю, сегодня ваше состояние достаточно стабильно для того, чтобы разрешить визит. Вы согласны? Мэри изо всех сил пытается улыбнуться – улыбка выходит натянутой, но достаточно красноречивой. Доктор дает отмашку медсестре и через несколько секунд, нажав еще пару кнопок, выходит вслед за ней. - Здравствуй, солнце, - звенит ласковый голос справа от женщины. Она заставляет себя повернуться к дверям, с тихим шипением закрывающимися за вошедшим. Мэри по привычке щурится, чтобы разглядеть посетителя, хотя уже знает, кто он. Молодой красивый мужчина с синим диодом на виске присаживается на кровати рядом с больной старухой с седыми локонами и испещренным морщинами лицом, живым скелетом с трубками, торчащими из носа и воткнутыми в вены. Но, вопреки всему, Коннор смотрит на Мэри так же, как смотрел в их первую встречу. Она надеется, что он запомнит ее той молодой девушкой с кристально голубыми глазами и никогда не вспомнит ее настоящую, ту, какая она есть сейчас. - Я скучал по тебе, - произносит он, осторожно беря в свою руку ее тонкую ладонь. – Мы никогда еще так надолго не расставались. Ты сегодня гораздо лучше выглядишь. - Доктор тоже так сказал, - произносит Мэри, и тут же ей почему-то становится стыдно перед андроидом за свой скрипучий голос. – Не верю, конечно, что болезнь отступает, но новости уже неплохие. - Еще пара недель, и ты снова встанешь на ноги, - смеется Коннор. Мэри грустно улыбается и недоверчиво качает головой. - Не веришь? Я просканировал состояние твоего тела. Ты идешь на поправку. - Ну, раз уж ты просканировал, то нет никаких причин тебе не доверять, - хрипло смеется женщина, а затем вдруг обрывает смех и пристально смотрит на возлюбленного, чтобы прошептать, – обними меня. Коннору не нужно повторять дважды. Он осторожно прижимается к ее телу, как никогда жалея, что не может дать ей тепла. Но он рад, что можно спрятать диод, истерически мигающий желтым от такой наглой лжи. Поверила ли она ему? «Она умрет через неделю», - безумной птицей бьется в голове невыносимая мысль. Плечи его рубашки пропитываются влагой. Она тихо роняет слезы, надеясь, что он будет вспоминать ее юной и красивой, а не старой, сломанной и больной. Она надеется, что он, такой идеальный и вечно молодой, хотя бы будет вспоминать ее. - Знаешь, Мэри, - прерывая объятия и приподнимаясь так, чтобы видеть ее глаза, произносит Коннор, - когда ты поправишься, я бы хотел вернуться в Акапулько, на мексиканское побережье, где мы с тобой оба были в первый раз. Хочу снова почувствовать то же, что и тогда. Это были самые счастливые дни моей жизни. Ты ведь со мной? Она тихо смотрит на него, не в силах что-либо сказать. Кардиограф начинает пищать чаще и громче, отражая биение ее сердца. Наконец, поборов себя, Мэри с дрожью в голосе произносит: - Я всегда с тобой.