Unfinished Story

Касаться чужих плеч и вдыхать аромат волос становится привычкой для него. Будто бы отдушина после долгих ссор с любимой и нервотрёпки на работе. Методичные движения, вздохи, капли пота на смуглом теле. Между ними молчание и скрашивают его лишь нечастые стоны, а, кажется, будто бы в это время сотни голосов твердят со всех углов старенькой квартиры. Мешают, отвлекают, заставляют проснуться совесть. Ненадолго, конечно, бросать ведь любимую Юнги не собирается. Так, иногда только отвлекается на стороне от настигшей их пару бытовухи. Пару раз в месяц или реже, если нет настроения. Они встречаются здесь уже второй год и, честно признаться, обоих это устраивает. Мин не спрашивал девчонку, но уверен, что срываться с работы по первому его звонку и мчаться в старенькую многоэтажку спального района для Чеён в радость. И, плевать, что это на другом конце города, а на улице не всегда лето. Он ведь на машине, а Чеён… Она никогда не жаловалась. Послушно играла роль бесплатной проститутки, и также тихо уезжала, всегда улыбаясь напоследок. Кто бы мог подумать, что ей претит эта комната, где они проводят час-другой за монотонным, местами слишком жестоким сексом? До жути надоело дрожать от каждой вибрации мобильного, и в то же время с нетерпением ждать, когда на экране отобразиться тот самый номер. Странно, но даже сохранить его в списке контактов она не решилась — это ведь привязанность, а Юнги ещё тогда, в баре, во время их первой встречи, чётко сказал: никаких привязанностей — только секс. Приятный, расковывающий, заставляющий, то сжиматься, словно пружина под прессом, то вытягиваться всем телом навстречу фейерверку. Полтора года, почти сотня проведённых вместе часов — и ни шага навстречу друг другу. Он всё также зовёт её по имени лишь через динамик телефона, а она по-прежнему терпит то, как равнодушно ей пользуются. Глупая? Безотказная? Бесхребетная? Да. Влюблена? Вряд ли. Любит? Уже теплее. Любит его родинку на лопатке, и холодные карие глаза. Любит чувствовать прикосновения его пальцев на коже и хриплое дыхание у шеи. Любит его до невозможности, и, кажется, уж прошла точку невозврата, когда ещё можно возразить или отказать. Теперь она и сама не хочет тормозить. Он никогда не бросит жену. Любит, пусть и по-своему, вот так — эгоистично. И Чеён готова это принять, только бы получить шанс на ещё одну встречу. Увидеть его полуулыбку, адресованную именно ей; услышать тихое: раздевайся, и, кусая от волнения губы, вновь окунуться с головой в его омут. Его черти давно уже поселились в голове Чеён, она и сама не успела заметить, как стала одержима Мин Юнги. До такой степени, что даже страшно. По-другому и не скажешь, если она покорно целует его губы с лёгкими следами чужой помады. Не заметил? Или просто знал, что она вновь промолчит? Скорее второе. Ему теперь и в голову не приходит, что Чеён всё это осточертело до мурашек по коже, до сжатых кулаков и заплаканных глаз. Что ей хотелось бы провожать его каждый день на работу, и встречать после «долгого совещания» поздним вечером. Знать обо всех похождениях, но быть именно той, к кому он вернётся несмотря ни на что. Возвращался сотню раз и сделает это снова, разменяв с десяток любовниц. И, спрашивается, чем это лучше? Быть той, в которой он глушит тоску и боль или той, по кому он тоскует и страдает? Чеён хотела бы ответить, уверена в своих словах, жаль, это мало что изменит. Разве что, в следующий раз, в эту квартиру может приехать другая, ещё совсем незнакомая ему, но такая же покорная. Он найдёт замену Чеён, даже если на это придётся потратить несколько месяцев. Конечно, и ходить на сторону не перестанет — привык сбрасывать эмоции на чужом теле, а после вновь возвращаться к «своей», которая и сама ничем не отличается от любимого. Два сапога. Не могут совладать друг с другом, и не находят сил отпустить, удваивая количество несчастных. Знают ли они, к чему это, в конце концов, приведёт? Конечно. Только рано ещё — не наигрались с сердцами. Помучают друг друга, выплеснут боль, затем сойдутся вновь, делая вид, что всё в порядке. Так было не раз и повторится ещё. Для чего? К чему вся эта драма и запутанность, когда можно расстаться? Наверное, вот такая у них любовь. Неправильная, сложная, у каждого своя. Юнги любит свою Бон-Бон, и регулярно изменяет ей, перед этим едва сдержавшись от рукоприкладства. Бонсон или Бон-Бон, как Мин ласково её называет, будучи в хорошем расположении духа, всё также сходит с ума по своему парню, и вместе с тем со спокойным сердцем отдаётся в руки другому. Оба предатели. А вот Чеён самоубийца. Дурочка без сил и желаний. Только и может, что смотреть восхищённо, да краснеть, когда это совсем не к месту. Играет роль отдушины, утешая себя мечтами. Не сбудутся — знает, да только так легче, чем сразу признаться, что готова променять гордость на разделённую с Юнги постель. Вот и разменивает стабильно пару раз в месяц. Конца у этой истории нет. Пока. Быть может, однажды она наберётся храбрости и сбросит входящий звонок, с трудом сдерживая слёзы. Или же он, вместо порывистых шагов к выходу, вдруг приблизится к своей Бон-Бон и нежно поцелует, прошептав «Прости». И та с ним согласится, перестанет навещать «старого друга». Проблемы их семьи больше не выйдут за пределы уютной квартирки на четвёртом этаже. В таком случае и можно будет поставить точку в запутанной истории, а пока… Пока Юнги всё также звонит на не сохранённый номер и коротко договаривается о встрече, несколько минут назад едва сдержавшись от удара по нежной женской щеке. Он сядет в машину, и через полчаса уже будет задумчиво ждать тихого скрипа входной двери. И он услышит. Чеён, сняв у порога обувь, тихо подкрадётся сзади и, обняв его за талию, уткнётся носом куда-то в область лопаток, про себя улыбнувшись. Их история пока не закончилась, но когда-то, одному из них придётся поставить в ней точку. Нельзя играть с сердцами вечно, когда-то, и для них приходит время разбиться.