Когда Локи встретил Дарси

— Ваш брат вернулся на родину? Ах, какая жалость! — в голосе миссис Льюис, несмотря на сказанное ею, не слышалось ни капли сожаления. — Неужели он не хочет присутствовать на свадьбе, мистер Одинсон? — Нет-нет, маменька, вы неверно поняли, — вмешалась Дарси, мысленно ругая себя за то, что утратила бдительность и обсуждала с Тором отъезд Локи недостаточно тихо. — Он вынужден уехать по неотложному делу, но непременно вернётся. — Вот как? — на их счастье, миссис Льюис не отличалась дотошностью или въедливостью, если речь шла о том, что в действительности её мало интересовало. — Что ж, это очень любезно с его стороны. На этот раз Дарси благоразумно дождалась, пока маменька отойдёт подальше, прежде чем возобновить беседу. — Я полагаю, что Локи будет здесь со дня на день, — сказал Тор, также обрадованный, что опрометчивым словам о возвращении на родину миссис Льюис не придала должного значения. — Он обязан доложить Одину о положении дел и доставить Скурджа в темницу, но я уповаю на то, что Всеотец отпустит Локи на празднование, коль скоро согласился даровать ему прощение. — Мне не хватает вашей уверенности, — призналась Дарси. — Я по-прежнему не могу представить себе, что царь Асгарда допустил, чтобы его сын и наследник престола остался здесь, сочетавшись с браком со смертной, чья семья незнатна, бедна и, кроме всего прочего, с недавних пор имеет дурную репутацию. Но если Один всё же не воспротивился этому, то у него, по крайней мере, едва ли возникнет желание оставить в нашем обществе и второго сына. — Вас удручает участь Лидии? — пусть вся тирада Дарси была пропитана горечью, Тор подметил то, что ранило её сильнее остального. — Я могу уладить это, и никто не посмеет осудить её. Она вопросительно посмотрела на него, не вполне понимая, как здесь можно помочь. — Лидия может стать, положим, невестой Фандрала, — сказал Тор с беззаботностью, совершенно неприемлемой, по мнению Дарси, в таком вопросе. — Однако я всегда была склонна считать, что решать это следует тем, кто непосредственно участвует в заключении помолвки. — Взгляните, — Тор указал в сторону зала, где ровно в этот момент Лидия, окрылённая возможностью снова выезжать в свет, пусть и хотя бы только в Недерфилд, увлечённо рассказывала что-то Фандралу, который с весьма довольным выражением лица ей внимал. — Мистер Фандрал учтивый собеседник, — с осторожностью произнесла Дарси. — И всё же я бы не стала ничего утверждать лишь на этом основании. К тому же, разве он, а также остальные ваши друзья, не последуют вслед за Локи в Асгард? — Мне непривычно видеть вас столь серьёзной, — вдруг сказал Тор. — Я надеюсь, что вскоре приподнятое расположение духа вернётся к вам. Что до моих друзей — признаться, они до сих пор не приняли окончательное решение. Их дом не здесь, но мы выросли вместе и привыкли во всём быть друг другу опорой, а потому мысль о разлуке гнетёт их. — Разлука — одно их самых верных средств погрузить сердце в мучительную меланхолию, — согласилась Дарси. — А впрочем, вы правы, я веду совершенно безрадостные речи, что в преддверии столь счастливого события недопустимо. Прошу меня извинить, я немного утомилась и хотела бы прогуляться на свежем воздухе. Она спустилась в сад, позволив себе предаться тягостным размышлениям. Для их семьи всё складывалось как нельзя лучше: Джейн обрела счастье, Лидия при покровительстве Тора рано или поздно сумела бы снова вернуться в общество, а Локи получил второй шанс доказать, что достоин трона Асгарда, и Дарси он больше не побеспокоит. Однако она наконец перестала скрывать от самой себя то, что в чём могла бы признаться себе ещё давно. Локи имел для неё значение куда большее, нежели какой-либо другой джентльмен, когда-либо ей встречавшийся. Напевая грустную мелодию, Дарси свернула на очередную аллею — и застыла, увидев в отдалении высокую фигуру. Это был господин Голдблюм, которого она никак не ожидала здесь увидеть. В первое мгновение ей почудилось, что от его костюма исходит странное свечение, а подбородок словно расчерчен надвое синеватой полосой, но тут же стало очевидно, что это лишь причудливая игра теней. Стоило господину Голдблюму выйти из-под покрова деревьев, как иллюзия рассеялась. — Господин Голдблюм! Не знала, что вы также приглашены на приём. — Я не приглашён, моя дорогая, — он послал Дарси приторную улыбку, словно предвкушая что-то в высшей степени приятное. — Я явился самолично, поскольку должен без промедления переговорить с вами. — Я вся внимание, — сказала она с растерянностью и, вместе с тем, настороженностью. — До меня дошёл прелюбопытнейший слух, гласящий, что вы стали избранницей одного достопочтенного джентльмена. — Должно быть, это заблуждение. Невестой стала моя сестра, Джейн — она помолвлена с мистером Одинсоном. — Об этом мне, безусловно, известно. Однако я веду речь о вас и мистере Лафейсоне. Дарси в изумлении поднесла ладонь к лицу. Мало того, что господин Голдблюм озвучил настоящую фамилию Локи, он к тому же высказал абсолютно неверное предположение. Дарси поспешила разубедить его, изрядно встревоженная тем, что ей пришлось развеивать заблуждение такого деликатного рода. Её собеседник, тем не менее, продолжал взирать на неё со снисходительной улыбкой, будто не веря ни одному её слову. — Что ж, выражусь прямее, — сказал он. — Я не слепец, моя милая, и знаю, что вы сможете добиться от мистера Лафейсона всего, чего только ваша душа ни пожелает. А я вас вознагражу так, что ваше семейство не будет ни в чём нуждаться. — Чего же я должна добиться от мистера Лафейсона? — Дарси была настолько поражена его бесцеремонностью, что не смогла даже оскорбиться в ответ на такое бестактное заявление. — Неужели вы по-прежнему предпочитаете делать вид, что вам невдомёк, о чём я толкую? Мьёльнир, дитя моё! Этот молот не ведает поражения, и вы вовек не сыщете на Земле ничего подобного ему. Абсурдность просьбы была такова, что Дарси не удержалась от неуместной усмешки. — Господин Голдблюм, вы производите впечатление крайне осведомлённого человека. Быть может, вы даже возглавляете масонскую ложу, как предполагала одна моя знакомая. — Помилуйте! — он, прервав её, картинно рассмеялся. — Оставьте это невеждам и наивным глупцам. Я возглавляю Сакаар. — Так вот, — продолжала Дарси, не смутившись тому, что ей ни о чём не говорило произнесённое им название. — В таком случае вы должны прекрасно представлять себе, что Мьёльнир никому не под силу сдвинуть с места даже на дюйм. Даже если бы я желала помочь вам, не в моей власти было бы сделать что-то, что предоставило бы молот в ваше распоряжение. — Значит ли это, что помочь мне вы как раз не желаете? — тон господина Голдблюма неуловимо изменился. — Не вижу ни малейшего основания к этому. — Я полагал вас разумной, пусть и несколько легкомысленной девушкой. Не заставляйте меня разочаровываться. — Боюсь, разочарование — единственное, что я могу вам предложить. — Мисс Дарси, — вкрадчиво проговорил господин Голдблюм. — Я много лет занимаю должность грандмастера в обществе, равного которому вы не сыщете во всей Англии. Я нахожусь в непрерывном поиске могущественных артефактов, людей с необычными способностями и таинственных явлений, и влияние моё практически безгранично. Вы по-прежнему придерживаетесь мнения, что я — тот человек, которого стоит разочаровывать? — Поскольку вы уверены, что ваше влияние даёт вам повод требовать от людей чего бы то ни было, не учитывая их собственных пожеланий, я не испытываю жалости от осознания, что не смогу угодить вам. Если Дарси не ошиблась, то на миг в глазах господина Голдблюма отразилась настоящая ярость, что никак не сочеталось с его обычным манерным поведением. Однако он тут же взял себя в руки. — Я даю вам три дня на то, чтобы вы изыскали способ перевести Мьёльнир в моё распоряжение. Я достаточно обхаживал этих самонадеянных божков, которые мнят себя выше всех смертных. Притом они надеялись, что мои знания помогут им найти путь в Асгард! Стоило же мне поднять вопрос о том, как они будут расплачиваться за мои услуги, как обоих и след простыл. Мистер Лафейсон наотрез отказался даже всего лишь показать мне Мьёльнир. — Но вы и не помогли им! — воскликнула Дарси с негодованием. — Они ничем вам не обязаны. — В самом деле? — господин Голдблюм выглядел искренне удивлённым и принялся что-то чертить в воздухе, словно стремясь подсчитать, правомерны ли слова Дарси. — А ведь и правда! Надо же! Она с опаской всматривалась в его лицо, поскольку чувствовала, что не могла с такой лёгкостью заставить его переменить мнение. Так и случилось. Господин Голдблюм, прервав представление, резко сжал её плечо и негромко повторил: — Три дня, дитя моё. А позже — пеняйте на себя. Отпустив Дарси, он отступил на несколько шагов и затерялся среди листвы, будто его и не было здесь. Переведя дух, Дарси поспешила присоединиться к гостям, но её настроение оказалось безнадёжно испорчено, и вскоре, сославшись на дурное самочувствие, она испросила у отца разрешение вернуться домой раньше срока. Тор, не зная об истинных причинах её расстройства, попытался приободрить её. — Я не мастер долгих речей, но позвольте мне сказать вам вот что. Мисс Джейн Льюис, ваша несравненная сестра, смотрит на мир шире, чем любой другой известный мне человек, и это поражает меня в ней. Но если вы спросите, отчего я полюбил её, я не найду ответа. Любовь — это то, что лежит за пределами нашего понимания, а потому не стоит печалиться, даже если вам кажется, что она отвернулась от вас. Пройдёт время, и солнце ещё воссияет над вами! — Мистер Одинсон, вы недооцениваете себя, — ответила Дарси с улыбкой. — Речь получилась достаточно длинной. И, разумеется, воодушевляющей, за что я вам сердечно благодарна. Она испытывала досаду на себя за то, что благородный порыв Тора не может утешить её сердце и развеять её страхи. Подавив порыв рассказать ему о встрече с господином Голдблюмом, Дарси ограничилась тем, что попросила карету, которая отвезла бы её в Лонгборн. Дома она обнаружила неожиданное письмо от мистера Коллинза. Он сумел удивить её, так как писал о господине Голдблюме, но содержало послание не дифирамбы, которые Дарси рассчитывала увидеть, а предостережение. Избегая прямых обвинений, Коллинз всячески намекал, что господин Голдблюм навлёк на себя некоторые подозрения со стороны блюстителей порядка, и его репутация поставлена под сомнение. Также Коллинз предупреждал, что господин Голдблюм имеет намерение посетить её, и советовал сохранять осторожность. Пусть предупреждение запоздало, Дарси в который раз подумала о том, что натура у Коллинза добродетельная, и некоторый недостаток ума он возмещает благими устремлениями. Однако теперь она только сильнее тревожилась о нём и Шарлотте, во многом зависящих от милости господина Голдблюма, и весь вечер провела в размышлениях, гадая, как же ей надлежит поступить.