Эгоист

Ему было шестнадцать лет отроду. Жил в обычном домике того времени, скитался, как и все, по грязным улицам, заваленным кучами протухших овощей, трав, рваная одежда мокла в мутной речке. Жизнь не сахар, но Тэён для себя превратил её в ещё более безвкусное существование. Косые взгляды были его завтраком, обедом и ужином. Укоры за эгоизм, в такое то время, заменили подушку и тряпку. По-звериному ухмыляется опять парнишка, такой мерзкий на первый взгляд, грязный, зато с гордыней хлеще любого господина. И ему не стыдно, ему всё равно на мнение других. Тэёна заботит лишь он сам. Скорее даже, эгоизм в нём назло всем. Ведь мальчик специально морит голодом и без того костлявых псов на улице, отбирая огрызки для себя любимого, лишний кусок мяса. Он не думает, что кто-то сейчас умер, не доев лишь крошку хлеба. Не думает и не хочет. «Да пусть Бог накажет его даром любить до смерти!» – в сотый раз причитала старуха Ивра, местная гадалка, что избежала инквизиции. В очередной раз прогуливается по куче тухлятины Тэён, спинывая что-то в реку. Та же ухмылка на лице, что страшнее любого приговора. Вчера же вечером он спёр у соседского пацана башмаки, почти целые, как новые. И вновь для себя, не подумав о том парне... Жалко его, отец за пропажу семейной обувки забил камнями. Безусловно, вина снова на Тэёне. Жизнь текла всё тем же чередом, наступали холода, деревья бесстыже стояли голыми, вода в реке заледенела. Паренёк шагал по бережку, там вонь городских отходов затихала, а в нос бил запах пива и рыбы. Впереди шёл рослый мужчина, с мешком рыбы на плече. Внизу как раз была дырка, потому Тэён надеялся отхватить рыбку-другую, да за бесплатно. Только на носочках он подошёл, как выскользнула одна сельдь ему под ногу, заставив кубарем покатиться в реку, спиной разбивая тонкий лёд. Казалось ему, что пришёл конец, всплывёт брюхом кверху, как дохлая селёдка, в глазах помутнело, уши скручивались от оглушительного звона. «Где я?» – первая мысль после пробуждения казалась какой-то глупой даже для самого мальчишки. Нет этой вони, тишина, лишь аромат свежей выпечки, сливового джема и вина. Это Рай? Нет, всего-то лавка простой девчушки Элли. Она шла стирать бельё, когда тонущий Тэён барахтался всеми конечностями, спасая жизнь. Вот Элли и помогла, отогрела у себя в каморке, а сейчас печёт хлеб к обеду, разливая джем и вино по банкам. Видимо, сбылось проклятье той гадалки. Проклятье то – любовь, такая, что смертельна для эгоиста. С худым исходом, и без счастья. Извёл беднягу он. Заставлял любить, с ума сводить, быть лишь его. А Элли быть его клялась, слёзно, горестно клялась. Внутри сердца грела её тёплая любовь к Тэёну, но снаружи оно было изорвано в клочья вечными приказами, потопло давно в горьких слезах. Не могла она больше, встала на ноги из последних сил, завязала в платок кусок хлеба и баночку джема, кинув на прощанье: «Это ты виноват.». Вовсе Тэён словам тем верить не хотел, не винить его просил, не уходить, остаться... Но судьба эгоиста проста и ясна – люби лишь себя, люби до конца. А стоит кому в жизни той появиться – умрёт тот и сам, унеся эгоиста. Ведь Элли погибла, в прекрасный морозный мартовский день. Тэён в лавке тогда, как обычно, сидел. Голодный, холодный, с синевой на глазах. Тонкие губы, цвета розовой сливы, дрожали от слов: «Не вини и прости...». Дни его сочтены, жизнь обрывается на глазах. Нет больше той ухмылки, нет того Тэёна. Есть лишь боль и слёзы. Апрель стал роковым. Он умер без сердца, без жизни в глазах, без корочки хлеба, без силы в руках.