Северная легенда

И вот, наконец, настал день свадьбы великого князя Стемира с княжной Верхуславой. Весь Брониславль и все гости потекли рекой к священной роще, где новобрачным полагалось обойти вокруг алтаря Лады и надеть друг другу обручальные кольца. Как хороши были в этот день жених и невеста! Стемир, в белоснежном, шитом золотом, одеянии сиял, как солнце, вернувшееся на небосвод после жестокой зимы, а Верхуслава, в алом невестином платье - и впрямь яркая утренняя заря. Нельзя было не залюбоваться ими, когда они, совершив обряд и будучи осыпаны зерном, выпустили из клетки пару белоснежных голубей. - Жаль, что ни отец, ни матушка не дожили до этого дня, - проговорил Святослав еле слышно, одними губами. Гостей было так много, что всем не удалось бы разместиться в пиршественном зале, и праздник устроили в саду. Погожие осенние дни еще позволяли веселиться, не боясь дождя. В саду пахло листопадом, сырой землей и спелыми яблоками, так что хотелось набрать в кувшин этот запах и закрыть крышкой, чтобы откупорить его когда-нибудь среди зимы, на память. На вытащенных в сад козлах были настелены длинные доски, украшенные нарядными скатертями. Посередине сидели на золоченых стульях Стемир с Верхуславой. Им нынче позволено было по обычаю лишь немного отведать от праздничных яств для подкрепления сил, да и участвовать в праздничном веселье жених и невеста не были обязаны. Подразумевалось, что молодые настолько заняты друг другом, что их не интересуют окружающие. И, во всяком случае, для Стемира это вправду было так. Ему казалось, что время ползет невыносимо медленно, и он никогда не дождется, когда уже можно будет остаться с молодой женой вдвоем. Да еще и лицо Верхуславы было, по обычаю, закрыто фатой, так что ему приходилось по памяти представлять взор ее ярких глаз, изгиб бровей, губы, что скоро откроются для поцелуя... Отломив кусочек пирога, князь передал его невесте. Ее руки оказались холодными и немного дрожали. Гордая яргородская княжна тоже переживала, даже, может быть, сильнее, чем он! Стемиру стало смешно, и вместе с тем, он почувствовал к жене еще незнакомую прежде нежность. Взяв ее за руку, тихо прошептал: - Все будет хорошо, любимая! У нас впереди вся жизнь. Под шелковой вышитой фатой смутно было видно, как приоткрылись в улыбке ее губы: - Не верится еще... Я - и вдруг жена!.. - И не просто жена, а великая княгиня в Сварожьих Землях! Самая почитаемая, самая первая на свете!.. Верхуслава украдкой пожала мужу руку, чтобы не повышал голос за столом. А Стемир вздохнул и украдкой покосился на небо, все никак не желавшее вечереть. По обычаю, до первой звезды новобрачные должны оставаться среди гостей. Да где же эта звезда уже? Хорошо еще, что свадьбы празднуют не в червене, а то совсем с ума сойдешь, ожидая своего часа... А тем временем гости отдавали должное угощению, истинно великокняжескому, а заодно беседовали между собой. Чем больше разгорался пир, тем оживленнее становились гости. Кому хотелось поговорить, те устраивались рядом или, не стесняясь никого, беседовали громко, через весь стол - очень быстро это перестало кого-либо смущать. Звенели чаши, лились рекой хмельные меды и заморские вина, челядь едва успевала подавать новые блюда и убирать опустошенные. Где-то в сторонке звенели первые струны на гуслях, но к ним пока никто особенно не прислушивался: для музыки еще не пришло время. Все отметили, что княжич Радомир и здесь не отходит от Даны, а та все более благосклонно принимает знаки его внимания. Уютно устроившись на скамье, рядом с девушкой, яргородский княжич своей рукой подкладывал ей лакомые кусочки, подносил питье, резал для нее мясо или пирог так, чтобы удобно было брать. Сперва заботился о ней, а потом уж о себе. А когда девушка вежливо отказывалась, он настаивал на своем: - Позволь мне послужить тебе, княжна! По нашим обычаям для мужчины большая честь заботится о своей даме. Надеюсь, ты не откажешься сегодня пройтись со мной в хороводе? - Не откажусь, - настойчивость нежданного поклонника лишила Дану всякой возможности сомневаться; ей казалось, что ее подхватил бурный поток. Видевшие их обменивались понимающими улыбками. Похоже было, что Радомир Данславич не намерен терять времени, и со свадьбы сестры собирается вернуться в Яргород с невестой. Одним из немногих, кто почти не ел и не пил за столом, был Мезамир Вирагастич, брат жениха, князь не самого значительного города Соболевска. Он не меньше других радовался свадьбе своего брата, великого князя, хотя его, как и Святослава, беспокоило новое родство Стемира. Просто он не мог себе позволить отдать должное обильному застолью, как другие, более здоровые люди. Мезамир всегда был самым слабым из Вирагастичей, и в последнее время, увы, его здоровье лишь ухудшалось. Время от времени его душил резкий, сухой кашель, свинцовая тяжесть в груди мешала наслаждаться жизнью вместе с другими. Не желая портить праздник другим, Мезамир налил себе вина, но, едва пригубив, поставил кубок на стол и стал непроизвольно вертеть в руках, размышляя о своем. - Княже, тебе не нравится наше угощение? - послышался рядом тихий девичий голос. Обернувшись, он увидел одну из дворцовых челядинок, молодую девушку, одетую, как и все слуги сегодня, в свое лучшее платье, из тонкого льна, вышитое бисером. В руках она держала огромное блюдо с еще дымящимся пирогом, источавшим дивный аромат, смазанным для блеска яичным желтком. Мезамиру показалось, что руки у девушки того и гляди подломятся под тяжестью подноса. Он торопливо освободил место на столе и помог служанке поставить пирог. При этом разглядел поближе девушку. У нее были непокорные льняные волосы, едва державшиеся в одной косе, и глаза цветом как самая синяя вода в ясный летний день. В них княжич разглядел сперва опасение, затем - горячую благодарность. "А говорят, будто у сегодняшней невесты самые красивые глаза, - подумал Мезамир. - Нет, красота - это не только яркий цвет, правильный разрез и густые ресницы. По-настоящему красивые глаза - те, в которых светится доброта. Пусть Боги дозволят, чтобы Верхуслава хотя бы раз взглянула на Стемира, как эта девушка сейчас, всего лишь в благодарность за небольшую помощь". - А... ты спрашивала об угощении? - спросил Мезамир, с сожалением замечая, как слабо и хрипло звучит его голос. - Нет... просто я не голоден. - Отведай все же этот пирог с олениной, - она отрезала и подала ему кус, от которого в самом деле текли слюнки. - Из твоих рук, милая, съем с удовольствием, - тут же согласился Мезамир, сам удивляясь собственной горячности. - Не ты ли его пекла, случаем? - Я, - застенчиво отвечала девушка. Она хотела уйти, но молодой князь взял ее за руку. - Погоди еще немного, красавица! Как хоть зовут тебя? - Синеока, - проговорила она, стыдливо потупившись. Мезамиру показалось, что он отгадал бы это имя и так, если бы она не сказала. Никакое другое имя не подошло бы ей настолько. - Посиди со мной, Синеока! Мне так приятна твоя забота... - Моя? Ой, что ты, княже! У меня столько работы... - Подождет твоя работа! Я прошу тебя: останься. Не бойся, я скажу потом, что это я велел тебе остаться.. В первое мгновение девушка растерялась. Она всегда старалась держаться подальше от господ, и ничуть не прельщалась их вниманием, зная, что сближение с благородными не доводит до добра. Но князь Мезамир с самого начала показался ей не таким, как другие. Он сидел один, такой худой и бледный, что ей стало его жаль и захотелось хоть как-то проявить участие. Усадив девушку с собой за стол, Мезамир хотел было налить ей кубок, как почетной гостье. Но уже знакомое предательское жжение в груди заставило его поспешно отвернуться. Он изо всех сил старался подавить приступ кашля, и все же не смог. Укрыв голову полой плаща, согнулся пополам, чувствуя, как легкие рвутся на части. В груди и в горле будто точили когти десяток свирепых кошек. На глазах выступили слезы от боли и от досады. Мезамиру хотелось провалиться сквозь землю. Как жаль, что его болезнь может испортить брату свадьбу... и что Синеока видит его таким... Внезапно он почувствовал, как чья-то теплая рука гладит его по голове, укрытой плащом. Отдышавшись, Мезамир поднял голову и встретился с участливым взглядом девушки. - Если хочешь, княже, я приготовлю тебе лекарство, - тихо произнесла она. - Вот как, ты еще и ведунья? - попытался улыбнуться Мезамир. - Ну, какая из меня ведунья! Просто слышала кое о каких средствах... Так можно? - Потом приготовишь, - сказал Мезамир. Не мог же он сказать, что увидел в ней самой средство, способное вернуть ему здоровье! До сих пор он и не думал искать себе спутницу жизни, и даже не глядел на девушек, думая, что хорошей невесте ни к чему портить жизнь с больным мужем, а охотниц за наследством сам не хотел привечать. Синеока была первой, кто понравился ему, и его не волновало, что она - простая служанка. Меж тем, постепенно вечерело. Новобрачные ждали первой звезды, чтобы удалиться в свои покои. В стороне от пирующих, за отдельным столом, играли и возились дети. Младшие Святославичи познакомились здесь со своими двоюродными братьями, сыновьями князя Вирагаста Вирагастича. Поначалу играли мирно, но затем Лютобор поссорился с младшим из двоюродных братьев, своим ровесником Ярополком, которому на помощь тут же поспешил старший, Мстислав. Послышался рев. Обе матери, Светлана и Ивица, тут же бросились разнимать буйных отпрысков, насилу растащили их и увели укладывать спать. Вскоре после того, наконец, заиграли музыканты. Но музыка их была не похожа на обычную свадебную. Вместо мягких переливов праздничных гуслей или уж хотя бы аллеманской лютни, более знакомой невесте и ее семье, ударили бубны, звучно и грозно запели трубы, словно объявляя бой, а не свадебное веселье. Песни зазвучали под стать: вначале напоминалось о нашествии чжалаиров, о жестоком походе Ерден-хана и падении Сварожьих Земель. Тревожно рокотали бубны, хрипели рога, рвались струны, живописуя мучения под вражеским игом. Заканчивалась песня надеждой, что скоро родимый край непременно воспрянет, чтобы одолеть врага. Услышав эту песню, князь Святослав Вирагастич, совершенно трезвый, ибо и в обычные дни не любил хмельного питья, а на больших празднествах тем более считал нужным сохранять ясную голову, насторожился. "Нашли время петь такое - на свадьбе, - подумал он с раздражением. - Да еще столько народу кругом... Кто поручится, что здесь нет соглядатаев?" Но его брат, Вирагаст Вирагастич, когда Святослав поделился сомнениями, только отмахнулся. - Пусть поют! Хорошую песню не жалко послушать. А тебе что, жаль, что певцы наши напоминают о свободе? Приметив, что брат заметно опьянел, Святослав понял, что сейчас не время спорить с ним. Постарался все свести к шутке: - Да нет, просто удивляюсь - очень уж грозная музыка для свадьбы. Мы же, надеюсь, не в бой провожаем брата, а в супружескую спальню... Впрочем, князю Стемиру с княгиней Верхуславой, кажется, было все равно, какая музыка провожает их. Во всяком случае, Стемиру после того, как на небе показалась первая звезда. Он взял под руку новоиспеченную жену, бодро обошел с ней вокруг стола, сопровождаемый пожеланиями гостей, а затем, у входа во дворец, подхватил Верхуславу на руки и скрылся внутри. Там, за закрытыми дверями, они останутся до утра, под охраной бдительной стражи у дверей. А в саду, тем временем, начался праздничный хоровод. Парами или все вместе, кружились уже под иную, плясовую, музыку, так, что у многих, в конце концов, голова кружилась, ноги подгибались, одурманенные хмелем и танцем. Даже князь Мезамир, против обыкновения, сегодня танцевал вместе с Синеокой. Рядом с ней он забыл о своей болезни, и ему казалось - так будет всегда. Наконец, запыхавшись, он укрылся с девушкой под большим каштаном, еще зеленым. - У тебя есть кто-нибудь в Брониславле... родители, семья? - поинтересовался Мезамир. - Никого нет... я сирота. Всех проклятые побили... - Так ты не будешь возражать, если я выпрошу тебя у Стемира и увезу к себе, в Соболевск? Хозяйкой будешь у меня жить, полновластной княгиней... - Я - княгиней? Ну что ты, княже, я в княгини не гожусь! Не сумею быть красивой да важной, как наша госпожа, Верхуслава Данславна... - И не надо мне такой! Я-то ведь не великий князь. Лишь бы ты рядом была, такая, как сегодня... - Ну-у... Так я, пожалуй, смогу, - даже сквозь темноту Мезамир разглядел, как лукаво блеснула белая полоска ее зубов. - Мне и самой жаль теперь расставаться с тобой... Мезамир. Все буду думать: как ты там? Кто заботится о тебе? - Радость моя! Так ты едешь? - воскликнул Мезамир, забыв обычную сдержанность. - Еду... - прошептала девушка, уже не противясь его объятиям. Шелест листьев большого каштана заглушил шорох их первых поцелуев, ласк и горячих признаний. После того, как отшумела пышная великокняжеская свадьба, обрался князь Святослав Вирагастич уезжать домой, во Влесославль. Нельзя было покидать его надолго. Вместе со старшим братом уезжал и Мезамир, выпросивший себе Синеоку. Он заметно повеселел, даже на бледных и впалых щеках появился румянец, а глаза ярко блестели. Хотелось верить, что любовь к Синеоке и ее чуткое внимание помогут молодому князю одолеть его неотвязный недуг. Другой же брат, Вирагаст Вирагастич, отказался уехать вместе со Святославом. - Мне некуда спешить: путь не так далек. Погощу еще немного, посмотрю, как Стемир осваивается со своей княгиней, - ответил он. Вирагаст нынче княжил в родовом гнезде, в Залесном. От Брониславля действительно не так далеко, и Святослав не стал настаивать на своем. Яросвет также остался, собираясь проводить свою сестру в Яргород, а заодно получше познакомиться с будущими родственниками. Ему сказано было не спешить: Святослав и не думал ни в чем торопить приморянина, счастливого тем, что так хорошо устраивается судьба его сестры-близнеца. Хотя уважал и ценил Яросвета, как одного из способнейших своих воевод, но был даже готов отпустить его совсем, если тот не захочет надолго расставаться с сестрой. Если бы Святослав знал, какой разговор состоялся в покоях великого князя в день после его отъезда! Вместе с самим князем Стемиром за столом сидела его жена, еще более красивая и гордая в облачении великой княгини; князь Данслав Яргородский; брат великого князя - Вирагаст Вирагастич; и, наконец, Яросвет Приморский. Их всех собрало здесь единое стремление, общая цель, о которой до сих пор говорили только обиняками, и лишь теперь встретились, чтобы открыто выяснить все, не опасаясь чужих ушей. Стемир в последнее время, как никогда, чувствовал свою ответственность, как великого князя, однако твердо надеялся справиться с ней. Ныне от него зависит, спасутся ли Сварожьи Земли или останутся вечно рабствовать перед проклятыми. Боги избрали именно его, в обход старшего брата, чтобы он сверг чжалаирское иго. Он, князь Стемир Вирагастич, рожден восстановить свободу родной земли! Не отец и не Святослав - они были слишком осторожны, чтобы не сказать: трусливы, иъ дух сломило вражеское могущество, а он не собирается покоряться. Именно ему суждено повести войско Сварожьих Земель на завоевание свободы! Великого князя радовало, что удалось найти людей, думающих так же, как он. Те, кто рядом с ним сейчас - настоящие соратники, они не станут скулить о непобедимости чжалаиров и о том, будто надо терпеть. Хорошо, что Святослав уехал, и можно теперь, не скрываясь, все обсудить с теми, кто поймет. По правде говоря, в последнее время князя Стемира тяготило присутствие старшего брата. Тот не принял бы и не одобрил его замыслов, а притворяться великому князю было неприятно, и потому лишь с отъездом Святослава он вздохнул свободно. Поймав блестящий взгляд жены, ощутил, как за спиной разворачиваются крылья. Сейчас же надо сказать такое, что ни у него, ни у союзников не останется пути назад - только прямо к победе... - Скоро подходит срок платить дань проклятым кочевникам, - начал он. - Эта дань не только разоряет наш народ; от нее стоном стонут и смерды в селах, и ремесленники в городах. Но она еще и воплощает позор, угнетение народа нашего! Почему мы должны платить дань злейшему врагу? Почему мы должны признавать какие-то обязательства к тем, кто истребил столько соотечественников наших? Почти все города были сожжены дотла. Их удалось отстроить, но нет уже былой красоты, как нет и тысяч людей, что убиты проклятыми, или, еще хуже, медленно изнывают в плену. А мы молчим, как бараны, платим дань и кланяемся проклятым! За что? За то, что нас хоть и стригут, но пока еще не режут, что до поры до времени позволяют дышать? Стемир намеренно говорил, не смягчая выражений, так, чтобы каждый прочувствовал всю глубину позора Сварожьих Земель. Он краснел и бледнел, заново переживая все несчастья последних лет, и, как в зеркале, видел на лицах других свое негодование и свою боль. Сжимались кулаки, руки сами собой тянулись к мечам, горло стискивалось гневом и бессилием, мешая дышать. - Мы допустили этот позор - нам и смыть его! Иначе наши души после смерти будут мерзнуть среди злодеев, не найдя дороги в светлый Ирий, - прохрипел, задыхаясь от ярости, Данслав Яргородский. - Если уж мы не добьемся свободы, так чего там ждать от будущих поколений? Если мы смиримся сейчас, то у них и вовсе шея прирастет к ярму, забудут и думать, что их предки были свободны! И не только я один думаю так. Спросите, братья-князья, каждый у смердов в ваших владениях: чего стоит им каждый год отдавать свое, заработанное, в дань чжалаирам. Кто не сломлен потерями, смело пойдет за тем, кто пообещает свободу. Весь прошлый опыт других народов нас учит, что никогда трусливая покорность не помогала добиться свободы, а всегда только мужество и отвага завоевывали ее! Да, враг силен, и борьба будет жестока, и многим, вероятно, придется сложить голову. А валяться в ногах у проклятых - это разве жизнь? - Мы еще не рассчитались с проклятыми за отца! - сурово бросил Вирагаст-младший. - И за наше Приморье! - не мог дольше молчать Яросвет. - Как бы вам ни было тяжело, вы все же сохранили свои земли и свой народ. А я теперь даже не знаю, что делается на месте Приморского княжества. Если там и остались жить люди нашего языка, то, должно быть, в самом жалком запустении, презренными рабами чжалаиров. - Если сбросим проклятых, выгоним их и их Приморья, и ты станешь настоящим князем! - пообещал Стемир, пожав руку Яросвету. - И я помогу тебе вернуть трон! Как же не помочь родственнику? - присоединился Данслав. Яросвет со слезами радости на глазах переводил взгляд с одного на другого. Как хорошо, что теперь у него есть союзники, с которыми можно добиться чего угодно! Совсем не то, что князь Святослав Вирагастич: он всегда принимал Яросвета с Даной уместно княжескому званию, обеспечил потомкам Ростислава достойную жизнь, но при этом Яросвет все равно оставался подчиненным. Никогда и речи не заходило о том, чтобы собрать войска и отвоевать Приморье; Святослав ни за что не допускал никаких стычек с чжалаирами. В последние годы его излишняя осторожность стала раздражать приморянина, и он невольно уже разделял слухи о том, что чжалаиры заколдовали влесославльского князя. Сам же Яросвет, не сомневаясь ни минуты, готов был рискнуть головой, чтобы вернуть свой дом. Слава Богам, что во главе Сварожьих Земель оказался князь отважнее и решительнее Святослава, и что нашлись люди, не боящиеся бросить вызов самому могучему врагу! - Ни один настоящий мужчина не смирится с рабством у проклятых! - воскликнул он воодушевленно. - Я не мужчина, но, если бы была им, не пожалела бы жизни ради свободы своей страны, - смело вмешалась княгиня Верхуслава. Стемир обнял ее за плечи с гордостью и нежностью. - Я знаю, что ты отважна, как львица, любовь моя! Но лучше, пожалуйста, оставайся моей женой, а сражения мы выиграем сами. Ведь мы выиграем? - переглянулся он со своим тестем, самым опытным воином и искусным полководцем среди них. - Если все Сварожьи Земли подымутся как один человек, да еще закатные королевства нам помогут, выиграем! - заверил Данслав зятя. - Стемир, Вирагаст: собирайте полки в своих княжествах, обучайте воинов. Сила Орды - в воинском порядке, и мы должны своих воинов подготовить, чтобы телом и духом были готовы не хуже, не оробели в трудный час. Но наши люди тоже не лыком шиты: дать подготовиться, и они сотворят чудеса. А там и союзники подоспеют. Ордынского темника Батарбека, что кочует в моих владениях, я прикормил, как ручного волка, и он теперь надзирает за мной не так уж внимательно. Чжалаиры, конечно, прирожденные вымогатели, но это для нас иногда бывает к лучшему. А вам подготовиться будет еще легче, вы дальше от Орды. Такая решимость седобородого яргородского князя еще сильнее воодушевила более молодых союзников. Они преисполнились уверенности, что все получится по их желанию, словно победа уже была в руках. Только Стемир вдруг тяжело вздохнул, словно вспомнив о чем-то печальном. - Что тебя беспокоит? - участливо спросила Верхуслава, положив ладонь на колено мужу. - Жаль, что со Святославом так получилось, - проговорил великий князь. - Я вынужден был скрывать от него наши приготовления. Знаю, что он не верит в победу над проклятыми... и все-таки я отдал бы свою левую руку, чтобы он был с нами сейчас и в будущих сражениях!.. - Да и я прибавил бы свою левую руку к твоей, чтобы привлечь к нам героя Ренны и озера Йоми, - согласился Данслав. - Но не падай духом, Стемир. Я надеюсь, он еще одумается, стоит только нам одержать победу. Сейчас ему кажется, что проклятые непобедимы. Их могущество внушило ему опасения, а чжалаирское колдовство надломило в нем гордость. Но когда он увидит, что их можно побеждать, чары развеются, и он станет таким, как прежде. А до тех пор, Стемир Вирагастич... что ж, если одному брату не под силу возложенный Богами долг, его заменяет более достойный. Дрожь пробежала по телу Стемира, словно разряд искр, как бывает перед грозой, когда самый воздух потрескивает от напряжения. Да, это верно, князь Данслав помог ему осознать все до конца! Если он одолеет чжалаиров, сможет и Святослава освободить от их власти. Но именно он, Стемир, призван одержать победу, отомстить за отца и за все жертвы проклятых. Боги сочли его более достойным, потому что он в своей душе никогда не покорялся проклятым. Великий князь просиял улыбкой и подал обе руки своему тестю. - Благодарю тебя, отец - разреши так тебя называть, потому что ты своей твердой верой возродил меня к жизни! Я жил, как мышь под веником, придавленный силой Орды, и уже не надеялся на избавление, но ты убедил меня и других, что мы еще можем отвоевать свободу. Теперь я готов быть настоящим великим князем, а не рабом проклятых. Да начала - хватит с нас позорной дани! Хватит нам откупаться от проклятых! Ничего мы им не должны - скорее уж это они в долгу перед нами!.. - За смерть нашего отца!.. За дядю и двоюродных братьев! За сожженные города! За гибель половины нашего народа и несчастья уцелевших... За все это мы возьмем с них плату их проклятой кровью! Больше им нечем расплатиться: всех награбленных Ордой сокровищ все равно не хватит для этого, клянусь секирой Перуна! - проговорил Вирагаст-младший медленно, с нарочитой расстановкой. - И за Приморье! - горячо перебил его Яросвет. - Клянусь не знать покоя, пока Приморье не вернется вновь в Сварожьи Земли. Сперва Данслав Яргородский хотел утихомирить своих молодых соратников, чтобы поменьше шумели и разбрасывались обещаниями. "Я сделаю" - не настоящее слово для мужчины, настоящее - "я сделал". Но ясно было, что слушать они сейчас никаких возражений не станут. Впрочем, Данслав не сомневался, что они, когда придет час, сделают все, что в их силах. А сейчас что ж... У каждого накипело на сердце, как и у него самого, как и у каждого в Сварожьих Землях... кроме, разве, князя Святослава Вирагастича. Переполнилась чаша терпения, стала похожей на кипящий котел с закрытой крышкой. Не снять ее вовремя - не только кипяток выплеснется, ошпарит до костей, но и сам котел разлетится к кикиморам болотным. Сам яргородский князь не смог бы заставить себя даже для вида еще раз уплатить дань проклятым. Лучше скорее подготовить войска и ударить на врага первыми. Одно плохо - уж очень далеко его Яргородщина от владений Вирагастичей, в случае чего трудно вовремя соединить силы... Но он гнал от себя предчувствия, подсказанные многолетним опытом старого воина. Если прислушиваться ко всем опасениям, то окажется, что нечего и пытаться бороться за свободу, можно сразу сложить руки, как Святослав. Лучше верить тем событиям, что сулят удачу. Есть же в Сварожьх Землях еще витязи, не смирившиеся с рабством, как и он, и они полны решимости и готовы действовать! И свадьба Стемира с Верхуславой способствует будущей победе, и даже встреча Радомира с Даной, - все пойдет на пользу делу освобождения. Должно быть, Боги нарочно собрали их здесь со всех концов Сварожьих Земель. - Я верю, отец: Боги собрали нас здесь ради великого дела, - горячо проговорил Стемир, будто услышав его мысли. - Мы теперь лучше знаем нашего врага, чем в начале завоевания, и не совершим былых ошибок. Не станем отсиживаться за стенами, встретим врага в поле. И не одними княжескими дружинами пойдем в бой, но собрав всех, кто держит оружие в руках. И, если мы, не чета прежним князьям, объединим силы, а ты, отец, приведешь еще союзников с заката, то мы непременно победим! Ах, как в это мгновение блестели яркие глаза княгини Верхуславы, устремленные на ее отважного супруга!..