take this seriously

“Ты не представляешь, какая тут адская жара”. За окном ночная прохлада, и с потолка дует кондиционер, так что да - Бёнчже совершенно не представляет. У него в Сеуле хорошо и уютно, только вот очень одиноко. Настолько одиноко, что Бёнчже уже почти готов написать всем ребятам из крю и позвать их куда угодно, даже напроситься к кому-нибудь ночевать, только бы одному не оставаться. “Настолько всё плохо?” Он строчит ответ и отправляет сообщение, надеясь, что Хаон там не умер под палящим солнцем. “В машине ещё ничего, но на улице я просто тост на гриле”. В конце куча дурацких эмодзи, которые Хаон так любит и к которым упорно приучает Бёнчже в их переписках. Следом прилетает фотография, сделанная, судя по всему, из окна отеля: бирюзовый бассейн с лежаками и зонтиками, на которых тут и там загорают люди, битком набитый бар и огромный город за стеклянным ограждением. Бёнчже всматривается в дома и небоскрёбы на горизонте, пытаясь представить, каково там сейчас. Он фотографирует свой ноутбук на крошечном столике и записывает небольшой отрывок нового трека, отправляя их вместо текста. Снимки и музыка всегда лучше. Так ему кажется. “Жаль, я не могу послушать вживую”. Грустный ответ от Хаона. Бёнчже знает, что там, по другую сторону океана, тот действительно расстраивается. Что поделать: когда твоё агентство тащит тебя в тур по США, ты не задаёшь лишних вопросов, а просто пакуешь чемодан и сдаёшь паспорт для покупки билетов. С одной стороны, Бёнчже ему завидует. Побывать в другой стране в компании классных ребят, выступить перед иностранной аудиторией и просто посмотреть всякие классные штуки, вроде Статуи Свободы, было бы здорово. С другой же, в маленькой студии с кондиционером и родным ноутбуком, в котором новых треков на целый микстейп, куда спокойнее и комфортнее. Тоскливо только. Никто не врывается посреди ночи с криком и пакетом чипсов, не засыпает на единственном спальном месте, не занимает компьютер, чтобы “ну вот прямо срочно записать текст, в голову пришёл минуту назад”, и даже не нудит над ухом что-то про “пойдём гулять, мне скучно.” Хаон где-то очень далеко, и единственное, что их связывает, - переписка в мессенджере, зато разделяют тысячи километров и дюжина часовых поясов. И ещё много всяких грустных и неприятных вещей, которые Бёнчже прячет внутри и никогда не напишет даже в самом депрессивном треке. “Я соскучился”. “Я тоже”. “Скоро вернусь. Ложись спать, чтобы побыстрее дождаться!” По привычке Бёнчже отбивает ему “спокойной ночи”, но осознаёт, как это глупо, и стирает. У Хаона там раннее утро, это он тут, как всегда, полуночничает. Спать - и правда лучший выбор. Чем больше он спит, тем меньше Хаона ждать, тем быстрее он снова окажется в этой крошечной комнате. Бёнчже забирается под одеяло, поворачивается к стене и вытаскивает из-под матраса небольшое полароидное фото. Совсем крошечное, но лица всё равно разобрать можно. Они тогда после шоу снимались для очередного журнала, и фотограф попросил Хаона встать на цыпочки, чтобы тот был одного роста с Бёнчже. Получилось как-то по-особенному глупо, но всё равно хорошо. Вторая фотография, на которой на цыпочках стоит уже Бёнчже была у Хаона, только вот он её, кажется, потерял и очень расстраивался из-за этого в своё время. Бёнчже всматривается в улыбки на глянцевой бумаге и сонно моргает. Где-то там далеко улыбается его Хаон, споря во время завтрака со своими товарищами по лейблу, а в его кармане лежит полароидное фото, которое он, конечно же, не терял и которое с ним в любой точке земного шара. Просто Бёнчже об этом знать незачем.