раны вылечишь - было б тело. пустоту ничего не лечит.
ты улыбаешься, а я так счастлив, что стал причиной твоей улыбки. прижимаюсь всем телом, хватаю ткань куртки, впиваюсь пальцами в твою спину, крепко держу тебя в объятиях. нет ничего важнее сейчас этих коротких, пропавших и найденных близких мгновений. давай так вечность? но нам не дано, мы застряли в черновиках. ты на небо, я вниз, к ядру, и мы никогда не встретимся, но могу я верить? могу я верить, что однажды ты поверишь в меня и не побоишься упасть, а я справлюсь со страхом высоты? красивые слова, но я чуть касаюсь твоей спины и следую за тобой: на дно, на небо, в будущее и потерянное прошлое. кошмар. ядовито-зеленые грязные стены; факир безбожно пьян, и фокус не удался. меня выворачивает лишь от мысли, что тебя нет рядом. я смотрел на тебя, запоминал каждую мелочь и влюблялся еще больше. ты смеялся: "зачем, ведь я всегда рядом". был. а теперь тебя б хоть в сны. но грезы разбиваются о жизнь, и я лучик света в темном царстве, лечу со скалы, красиво падаю, но на секунду за моей спиной крылья. я наконец забываю твое имя, и твой силуэт в сюрреалистичности бетонных блоков, но.... но я просыпаюсь с криком и в слезах на полу в пустой квартире. за окнами шестью этажами вниз шумит город, и жив он воспоминаниями о тебе. это самоубийство, и я собственная жертва: пусть другие убивают себя ядом, я выстрелю дробью из твоих слов.- Я люблю тебя, Илья, просто люблю.
ты просто любил - а я еще помню. но пароль от нашего счастья - завалялся среди похоронок и соболезнований, ох, мой "не до конца забытый человек". ты любил меня в пьяном угаре, когда я не любил тебя, ты прятал от ветра мои околелые руки. ты любил меня в ужасной злости, когда я, падший в прохожий пустой ров, устланный стеклом, смывал с ладоней не-мою кровь. ты любил меня сошедшего с ума под музыку евангелие; что кричали мне колокола, они знали? я слышал, но, прости, не слушал. ты любил меня с тонкими запястьями, хрупкого и чужого, со взглядом загнанного в угол зверя. любил и в шрамированой маске, и с сорванной с петель душой; мои глаза - заплаканные галактики, я в ужасе от отражения в зеркале - ты любишь говорить, как я красив, касаться моих порванных скул. какая ирония: внутри меня холоднее всех зим, а твои руки прожигали меня дотла. но если бы звезды падали с небесного полотна каждую ночь: отражаясь в моих слёзах, соболезновали и летели к моим ногам - то я бы согревал их своим дыханием в ледяных ладонях и отпускал бы обратно лишь с одной просьбой: - Там, за гранью сотворённого мира, попросите Творца об одолжении: вернуть мне моего ангела, ведь я так глупо его проебал, а что ему стоит один щелчок? но если бы Санта не был просто выдумкой для украшения детского взора и исполнял бы в самую полночь маленькие, но сокровенные желания, то я бы годы ничего не просил. он бы прилетел на волшебных узорчатых санях, крохотные эльфы зазвенели бы в моей прихожей и стащили бы пару рождественских печенек. он бы спросил:- Отчего не слышу я твоих желаний?
я бы ответил: - Все, что тревожит мои нервы и мысли, оторвано от моего сердца годы назад: ты не способен повернуть время вспять или пресечь саму Смерть. он покинет мой дом разочарованно: не способен. если бы люди говорили правду: и все самое нужное, о чем не перестаешь думать, к чему тянешь слабые руки, услышал Бог и исполнил - я бы был самым праведным, молился бы по воскресеньям и четвергам; я бы ушел в монастырь - бросил бы все настоящее ради прошлого, не жаловался бы и принял бы немой обет. но люди врут, и мое единственное желание не исполнится просто так. оно не исполнится даже не просто так. оно не исполнится даже платой слез и жертв. не исполнится и все. днк рвется, обрубает все связи с предками, среди которых: ни одного сошедшего с ума. я уверенно стремлюсь прервать эту счастливую череду жизней. - Ром. но я один сижу в тишине, кто-то украл мою магнитолу, и все, что я слышу в ответ - мои громкие мысли. пожалуйста. пожалуйста, вернись и забери меня. я знаю, ты можешь, ты все можешь. но лишь спустя три года все палачи признают свою вину, а твои три года еще не настали. так что я просто подожду, когда ты поймешь, как сломал меня и решишь все исправить. ты же поймешь?.... ***- Номер абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
а я продолжаю названивать. слышать заевшие в голове слова и звонить снова. я занятой человек, мне вагон и тележка дел, не до сна и не до еды, но разве могу я сопротивляться себе? ох, свободная минутка, и уже набираю номер, что выучил наизусть, но только вот ответа никогда не будет. ладно, перезвонишь мне. через годик - другой. мне говорят, выпей и забудешь. но только вот трехлетний коньяк обжигает горло и печень, не доходя до ледяной души. единственный алкоголь, который я допустил, дал ему полное право собственности на мою душу и выдал расписку на мое тело, (сам же выдал ему оружие убийства) - это ты. и я говорю это без метафор и эпитетов. говорю это прямо и уверенно, просто потому что почему бы и нет? *** сегодня день, как я три года без тебя. нет, неправильно. день, как ты три года где-то потерялся, оставил меня подыхать на твоей кровати. что за глупость, почему чувство, что погиб не ты, а я? почему я не могу откашляться, словно у меня аллергия на воздух и солнечный свет, почему одиннадцатое ноября выбито не на каменном надгробии, а на моем сердце, ножом по живому, что еще трепыхается в попытках восстановить кровообращение. я устал, смысл жить - синяя бледность сжирает кожу, в глазах темнота, тленный воздух сорвал легкое. от меня шарахаются брошенные тварями собаки, глупые, а ведь я один из вас. перед глазами расплываются подворотни. у Свидригайлова были миллион причин, а у меня их - одна. *** я открываю глаза - ты улыбаешься и целуешь меня нежно, аккуратно, боясь спугнуть.- Наконец-то ты проснулся, малыш.
прячусь в твоих объятиях. я знал, что ты вернешься и заберешь меня. ноябрьское солнце за окном щекочет твою кожу, ты чуть прикрываешь глаза и обнимаешь меня крепче и, кажется, еще ближе, еще нежней, еще.... еще пять минуточек.