Вся моя прошлая жизнь

За всю гребанную дорогу, что они провели в скорой, ни слова. Ни единого слова он ей не сказал. Больница, показания полиции… Как это тяжело. Самое невыносимое его взгляд, обжигающий насквозь. Ничего хорошего не предвещающий. — Какого черта, Даня? — первое, что вылетело с ее уст, когда они остались одни в палате. — Что происходит? — Тебе нужно домой. -Что?! — У тебя стресс.тебе. — Почему ты не можешь со мной говорить? — девушка повысила голос. -…тебе нужно отдохнуть, — спокойно повторял парень, упрямо смотря в глаза холодным взглядом. — Почему ты не можешь? Почему? Отвечай! — она подошла к нему в упор. Будто чем ближе она будет, тем больше вероятность получить ответ. И она его получила: — Да потому что ты лучшее, что есть в моей жизни! — его спокойный голос перешел на выстраданный болью крик. — Я все время тебя оберегал, Ника! Ты — единственный человек, которого я по-настоящему люблю! ты — моя жизнь! И я проебал эту чертову жизнь. -… Какого черта ты вообще вышла из дома поздно вечером одна? Скажи мне, принцесса? Я все время пытаюсь уберечь тебя, а тебя все тянет к неприятностям, и тянет. Как будто тебе нравится все это, — злость закипала в жилах, а ярость в его голосе доходила до пика, — Ты, блять, хотела покончить с собой ни разобравшись ни в чем! Ты хотела меня чуть меня не оставила, Ника! — Да, ты сам оставил меня! Еще год назад! Я хотела быть с тобой всегда! Чтобы не случилось! Я хотела поехать с тобой в Штаты! А что ты мне сказал? — Чтобы ты убиралась куда подальше… — его шепот оказался куда громче их криков. — Я думала это ты! Ясно?! Ты меня бросил на утро после клуба… Кто мне может назначать столь поздние встречи? Кто, если не ты? Откуда я могла знать! Если бы ты только знала как я злюсь на тебя, на себя, что, сука, не справился… — Ника, мать твою, думай своей головой. Я бы никогда не подверг твою жизнь опасности. Никогда. А ты будто не понимаешь этого, — он вдруг заговорил полушёпотом, уставшие и с болью в глазах, — или делаешь вид, что не понимаешь. Я устал. С этой фразой он спокойно вышел из палаты. Он больше не мог смотреть в эти глаза. Не мог осознавать горечь своих ошибок. Господи, если бы я тогда включил мозг и пытался закрыться от нее… Как можно было столько времени потерять. Я искал тебя больше года… Прошла неделя с последнего их разговора. Ника все совсем иначе представляла себе. Но придти к нему и поговорить у нее не было сил. Сил, конечно… Гордость. Причина всех моих бед. Как же мучительно проходили эти дни. Единственное как она могла узнать о его самочувствие — это мама, которая замечательно ладила с его отцом. Сегодня их родители решили отдохнуть, уехав куда-то на выходные. Это ее шанс поговорить с ним без посторонних. Один дома он не сможет ее игнорировать. Собравшись с духом, она открыла дверь собственной квартиры. Не успев сделать шаг из нее, девушка застыла на месте от удивления. Перед ней стоял он. От той безумной тишины, что резала слух, напряжение в квартире повысилось. Они застыли друг напротив друга. Никто не решался нарушить тишину. Его глаза пристально изучали каждый ее вздох. От этих прожигающих насквозь глаз, ее ноги вмиг стали ватными. Ей казалось, что он совсем нереальный, и она просто сошла с ума. А в следующий миг она внезапно ощутила, как крепко он прижал ее к себе, уткнувшись в ее волосы. И осоз­нав, как паль­цы сей­час поч­ти до бо­ли сжи­ма­ют её ла­дони, чьи гу­бы при­жаты к её вис­ку, она всхлип­ну­ла и без­звуч­но зап­ла­кала. Вероника, зак­рыв гла­за, нес­коль­ко се­кунд не дви­галась, поч­ти за­дыхать­ся и мо­лить­ся, что­бы это не ока­залось сном, что­бы эти при­кос­но­вения не бы­ли лишь пло­дом боль­ной фан­та­зии. — Принцесса… — ус­лы­шала она выс­тра­дан­ный шё­пот, и в ней слов­но обор­ва­лось что-то, до сих пор удер­жи­ва­ющее её от окон­ча­тель­но­го бе­зумия. Она не знает столько они могли так простоять. Они вжимались друг в друга, будто боялись, что один из них исчезнет. Он медленно провел ладонью по ее щеке, вытирая ее слезы. Нежно проводя рукой вдоль ее тела, пытался прочувствовать каждый сантиметр на ее коже. Оставив ладонь на бедре слегка сжал его, от чего вызвал с ее уст легкий стон. Это было последней каплей. У него снесло крышу. Все его самообладание полетело к черту. Он на­кинул­ся на её гу­бы, слов­но смер­тель­но раненый в по­пыт­ке в пос­ледний раз нас­ла­дить­ся го­рячим, выс­тра­дан­ным, сме­шан­ным со сле­зами по­целу­ем, за ко­торый не страш­но уме­реть. И она да­ла ему это — пол­ную власть над со­бой, поч­ти до хрус­та рас­кры­вая рот, не­ис­то­во язы­ком встре­чая его и поз­во­ляя всё, аб­со­лют­но всё его ру­кам, ко­торые дро­жали от воз­бужде­ния, бес­по­рядоч­но блуж­да­ли по те­лу, слов­но хо­тели за­пом­нить, или вспом­нить, каж­дый его из­гиб. Ника за­дыха­лась, не же­лая отс­тра­нять­ся да­же для то­го, что­бы сде­лать вздох, по­тому что ей бы­ло ка­тас­тро­фичес­ки ма­ло, так дав­но ка­тас­тро­фичес­ки ма­ло его. И она, впив­шись паль­ца­ми в шею и за­тылок, лишь при­тяги­вала Данила ещё бли­же, вжи­малась в его бёд­ра ещё плот­нее и не­тер­пе­ливо тёр­лась о воз­буждён­ную плоть, ед­ва не ры­ча от до­сады, что меж­ду ни­ми ещё слиш­ком мно­го одеж­ды. Вне­зап­но Данил на миг, са­мый дол­гий в её жиз­ни миг, отор­вался от неё, чем выз­вал ра­зоча­рован­ный всхлип, уже в сле­ду­ющую се­кун­ду сме­нив­ший­ся по­ражён­ным вздо­хом, ког­да он не­тер­пе­ливо смял по­дол её юбки по нап­равле­нию к бёд­рам и тут же сжал их до бо­ли, рез­ко впе­чатав её в сте­ну и при­кусив шею так, что на­вер­ня­ка зав­тра там про­явят­ся от­ме­тины. — Я хо­чу те­бя, я так хо­чу те­бя, Ника… — хрип­ло про­шеп­тал он, в то вре­мя как его ру­ка сколь­зну­ла меж­ду их те­лами и, сдви­нув белье в сто­рону, дот­ро­нулась до неё так, что Ника, су­дорож­но ло­вя ртом воз­дух, по­няла — ей его му­читель­но не хва­та­ет, он прос­то ус­коль­за­ет ку­да-то вмес­те со спо­соб­ностью мыс­лить, по­ка она слов­но где-то вда­леке слы­шит собс­твен­ные сто­ны и осоз­на­ёт, что дви­га­ет­ся навс­тре­чу, са­ма на­сажи­ва­ет­ся на паль­цы Данила, тре­буя ещё, силь­нее, глуб­же, сно­ва, опять, и… Ника вце­пилась в пле­чи Гармаша в по­пыт­ке не упасть, осоз­на­вая, что уле­та­ет, ус­коль­за­ет из ре­аль­нос­ти, ощу­щая, как сок­ра­ща­ют­ся мыш­цы, как те­ло бь­ют не­кон­тро­лиру­емые су­доро­ги, а с губ сры­ва­ют­ся нас­толь­ко гром­кие сто­ны, что в ка­кой-то мо­мент она по­чувс­тво­вала при­жатую к сво­им гу­бам ру­ку Данила и ус­лы­шала его жар­кий шё­пот, но не смог­ла ра­зоб­рать ни сло­ва. Она слиш­ком силь­но, слиш­ком от­ча­ян­но и дол­го меч­та­ла пов­то­рить то, что у них уже бы­ло, и сей­час, ког­да её же­лания ис­полня­лись, она не мог­ла сдер­жи­вать эмо­ции. От ее стонов он слов­но сор­вался и, рез­ко при­под­няв её за бед­ра, с глу­хим ры­ком вжал в сте­ну так, что ей по­каза­лось — они её сей­час про­ломят. Как же ты прекрасна.Моя, моя, и только моя… Он смотрела на нее не в силах отвести взгляд. — Я люблю тебя, Ника, — горячее дыхание обжигало ее кожу, — я так сильно люблю тебя… Даже представить не можешь насколько сильно, девочка моя. — Я тебя люблю, и никогда, слышишь? Никогда не оставлю. И, ког­да он от­ча­ян­но при­кос­нулся к её гу­бам сво­ими, од­новре­мен­но пы­та­ясь рас­стег­нуть дро­жащи­ми ру­ками платье, ког­да стя­нул его и по­мог ей из­ба­вить се­бя от одеж­ды, а по­том, оче­вид­но, ед­ва не сго­рая от воз­бужде­ния, при­нял­ся мед­ленно, чувс­твен­но пок­ры­вать её по­целу­ями вез­де, ку­да толь­ко па­дал взгляд, шеп­ча о том, ка­кая она… Не­воз­можная, не­обык­но­вен­ная, прос­то иде­аль­ная для не­го… Тог­да Ника и осоз­на­ла: они просто не могут быть не вместе. Они предназначены судьбою. Я твой, а ты — моя. Почему именно сейчас она плачет до дрожи в коленях? Она ведь и до этого плакала из-за него. Потому что сейчас это слезы счастья. Он с ней. Это не выплеск страсти. Не случайный секс бывших. Это все совсем не то. Это что-то настоящее, сильное, искреннее… Он всегда ее любил, а она — его. Он вошел в нее, медленно растягивая удовольствие, заполняя ее до конца, она не могла передать это нечто, что их связывало. Это чувство, что заставляло их близость делать особенной, когда страсть уходила на второй план, но появлялось ощущение полной растворимости в другом человеке. Спус­тя ка­кое-то вре­мя, на­пол­ненное мед­ленны­ми, до прон­зи­тель­нос­ти чувс­твен­ны­ми тол­чка­ми, Ника ощу­тила, как он пе­реп­лёл её паль­цы со сво­ими и, вжав их в стену, уве­личил темп, вхо­дя так глу­боко, что она ед­ва не пла­кала от нас­лажде­ния, хо­тя, так оно и бы­ло. И в этот мо­мент она от­ча­ян­но бо­ролась с со­бой, что­бы не зак­рыть гла­за от ощу­щения ис­пе­пеля­юще­го её рас­су­док же­лания. Она бо­ролась, по­тому что ис­крен­не бо­ялась, что сто­ит толь­ко хо­тя бы на миг зак­рыть гла­за — и она упус­тит неч­то важ­ное, пусть да­же на ка­кую-то се­кун­ду по­теря­ет час­тичку той ма­гии, что творилось меж­ду ней и Данилом, по­ка он был внут­ри неё, по­ка она бы­ла вок­руг не­го и чувс­тво­вала, что луч­ше, чем сей­час, ей не бы­ло ни­ког­да. И по­это­му она вы­гиба­лась ему навс­тре­чу, бес­связ­но шеп­та­ла что-то и слы­шала шё­пот в от­вет, сме­шан­ный с её, его сто­нами и зву­ком стал­ки­ва­ющих­ся бё­дер, а ещё ед­ва тер­пе­ла, поч­ти те­ряя ощу­щение ре­аль­нос­ти, но всё же дер­жась бла­года­ря прис­таль­но­му взгля­ду се­рых глаз, в ко­тором бы­ло столь­ко же­лания, вос­хи­щения и то­го са­мого, выс­тра­дан­но­го, про­шед­ше­го че­рез мно­гое чувс­тва, что в ка­кой-то миг, ког­да тол­чки Данила учас­ти­лись, ста­ли силь­нее и не­ис­то­вее, а она, же­лая ощу­тить его ещё пол­нее, ещё глуб­же, са­ма на­чала по­давать­ся навс­тре­чу, Ника по­няла — на этот раз они уле­та­ют, рас­тво­ря­ют­ся, те­ря­ют­ся в ощу­щени­ях, но де­ла­ют это вмес­те, как она то­го и хо­тела.