Противоположности и родственные души

      Для Ракеты постоянное напряжение и его озлобленность в общении, о которую обожглись почти все «Призраки», казались перманентными. Но никогда он ещё не был так склонен к придиркам к самому себе. «Почему, почему ты так размяк? Что с тобой произошло?» – куда чаще, чем обычно, спрашивал он самого себя. Даже при том, что если зреть в корень, то вопрос был почти бессмысленным. Причина-то давно известна. Кула…       «Тогда и сам не откинься. Напарник» – сказала она ему тогда, на острове. Но с чего бы делать такой… недвусмысленный акцент на последнем слове. И на самом ли деле Кула считала его напарником? В глубине души Ракета неожиданно для самого себя стал молиться, что не просто напарником, что она всё же простила его. Хотя… Хотя как можно было простить такого беспросветного болвана? И это Ракета ещё смягчал. Очень смягчал. Но если свою крайне категоричную самооценку и оставшуюся резкость в общении с другими «Призраками» он мог списывать на свой невроз, то это странное чувство, эту необъяснимую тягу быть рядом со Сметанкой, на несовершенство своей натуры уже спишешь. Это чувство спокойствия, тяга к родственной душе, быть с ней рядом, становились для него как наркотик.       На этом моменте Ракета тряхнул головой, выгоняя такие сравнения из головы. Ну что это за бред? Сам обкурился как будто. Он же никогда так не говорил. Никогда, вплоть до знакомства с Кулой. И почему-то с ней нервозность и злоба проходила, с ней Ракете хотелось быть куда спокойнее. И это Ракета уже не отрицал. Уголки губ от чего-то приподнимаются в скромную улыбку, и енот может сосредоточиться на чтении.       Подходила к концу неделя, прошедшая с окончания операции «Пельта», когда «Призраки» пришли на выручку, и Ракета вместе с ними и с семьёй вернулся домой. Да, теперь всякую базу «Призраков» он мог называть домом – Белка сказала, «реабилитировался».       Неделя пролетела почти как в танце. Причем Ракета опять ловил себя на непривычных мыслях: что он уже не столь маститый «танцор». Опять же – размяк, похоже. Он продолжал отчасти быть собой – продолжал часами зависать в мастерской, собирая и испытывая новые пушки или же апгрейды для своего «Флетлайна», иногда совершал испытательные вылеты на истребителе или в симуляторе. Но этот своеобразный «отходняк», что его снова приняли в команду, как будто не отпускало его. Ракета старался это не показывать. Куда лучше будет, чтобы для всех он остался крепким орешком, а то от вагонов ванильных эпитетов по поводу того, что он сентиментальничать начал, енот снова кого-нибудь одарит «эпичной фразой».       И как всегда, когда нужно сосредоточиться – а Ракете решили назначить небольшой «испытательный срок», так что он на этот период снова стал «новичком», обязанным сдать тесты и пройти испытания – в голову лезли совсем другие мысли. Вернее, мысль. Конечно же Кула, кто ещё мог быть. Это была та редкая мысль, что заставляла енота по-настоящему улыбнуться.       Ведь тогда Кула не просто со всеми пришла на помощь. Она действительно в него верила. Помимо кэпа была той, что каким-то образом его терпела. Последнее Ракета подумал в шуточном ключе. И может, «размяк» – слишком уж резкая и категоричная оценка. Просто сменился его эмоциональный настрой. Маска из злословия и резкости уже не маска, белая лисица действительно сподвигала его стать лучше.       Но от красивой лирики мыслей рано или поздно приходится возвращаться к прозе жизни. Только в этот раз Ракету «выдернула» не Руби или Хлоя (которых, к слову, думали, куда пристроить – в Особняк или в «Логово Минервы»), а БиДжей с Аишей. Если они не пропадали в симуляторе или на боевом рейде в другой точке планеты, то без конца чудили в гостевых или общих залах.       В этот раз британская парочка снова решила поиграть в тинэйджеров ушедших эпох. Вернее, в упоротых рок-фанатов или звёзд – приклеив к потолку бутафорский шлем викинга, кадку с цветком и пару специальной анатомической обуви, БиДжей помог Аише взобраться себе на плечи, изловчиться встать на голову и вставить задние лапы в обувь.       - Сколько раз это делаю, всегда нахожу это классным! – покачиваясь в положении вниз головой, улыбнулась Айя.       Ракета, до того читавший выданный Белкой сборник по военной теории, тоже перелёг на своём диване. Лёг на самый край, свесив голову с края, тоже как бы вниз головой.       - Ну, когда меняется кровообращение серого вещества, всякое может казаться. – бросил он «как бы между прочим».       - Мод «Кайфолом» активирован. – удручённо протянула Айя.       - Хочешь новых или острых ощущений, так съешь печеньку и запей «Ред буллом».       - Мне сбегать за противогазом, милая? – закатив глаза, как бы спокойно ответил БиДжей. – А то у нас тут ещё и мод тухлых шуток, похоже, включился.       Если енот из скверного стал спокойным и терпимым, то эти двое никогда не менялись. Похоже, что авторы латинского изречения о том, что ничто в своём состоянии не остается постоянным*, не были знакомы с БиДжеем и Аишей. Ракета бы сердито рыкнул на них обоих, но не стал, просто сердито махнул хвостом.       Куда лучше будет просто уйти, сменить обстановку. Или же…       - А где Кула? Я сегодня почти не видел.       - Это корпус с комнатами отдыха. Кто не задании, тот отдыхает. – ответил, не поворачиваясь к спросившему, БиДжей. – У себя она. Отпросилась у кэпа, сославшись на плохое самочувствие.       Едва рыжий пёс это сказал, Ракета прикрыл книгу и встал, словно прозвучала какая-то боевая команда.       - Да у себя она. Небось, опять по ноуту стримы гоняет или сериалы. – а это Аиша.       А у Ракеты внутри словно щёлкнул выключатель. Даже наоборот – включатель беспокойства. Но с чего бы?       Енот оставил этот вопрос риторическим. Стиснув зубы, он выждал некоторое время, чтобы, как в дешевом сериале, не нестись в тот же миг в комнату Кулы. Ракета сделал это немного погодя, стараясь делать вид, что просто пошёл относить книгу в библиотечную комнату. А когда вышел в коридор, свернул на лестницу, уже прибавил шаг.       Вот и дверь в комнату Кулы. Открытая, как и все. «Призраки» никогда не утруждали себя такой мелочью, как закрывать двери. Свои же везде.       В комнате тишина, лишь мерное сопение рослой белой лисицы, что была в полудрёме, положив голову на руки, которые в свою очередь лежали на столе, перед включенным ноутбуком. Опять засмотрелась скриншотов старых игр. Тихонько поводив пальцем по татчпаду, Ракета увидел последний скрин, на котором Кулу и сморило – из Minerva’s Den, обстрел «Улана»**.       - Кула. – тихо, вполголоса, произнёс Ракета, положив лапку песцу на плечо и подтолкнув. – Кула, просыпайся. – немного помедлив, от чего-то решил поострить. – Тут пиццу привезли.       Ракета волнуется, причём сильно. Кула дышит часто, выдохи тёплые, как будто температурит. Нос не дышит совсем, а на другом конце стола, в затенённой части, стоял пустой стакан и полупустая пачка от «Терафлю». С метаболизмом Кулы обычные лекарства ей помогают вполсилы. Неужели ей так плохо?       - Умф… Никто пиццы не заказывал, приколист. – почти мычит Кула, приподняв голову и тут же прикрывает ладонью почти половину мордочки, глаз и лоб. А когда приоткрыла глаза и посмотрела на Ракету, тот даже опустил уши. Взгляд затуманенный, утомлённый. Не хватало только красной капиллярной «сеточки», тогда были бы вообще глаза как у кролика.       - Что случилось? Ночь поздняя, тренировки давно закончились. Чего бы не отоспаться. Ты выглядишь не очень. – говорит Ракета не свойственным для себя обеспокоенным тоном.       - Ракета беспокоится? Ты сейчас милее обычного. – вяло улыбается Кула, протирая глаза. Веки казались горячими, как будто они и область под глазами подогревалась.       - Вообще-то это ты милая. – вспоминая их любимую старую шутку, енот на пару моментов натянул улыбку на морду.       - Спасибо за комплимент. – выдыхает белая лиса.       - Я как бы оскорбил. – шутит енот.       - О-о-о, я та-а-а-к оскорблена.       Найдя в себе силы на тихий смешок, Кула затем тянется к стакану, но, обнаружив, что он уже пустой, а чайника с кипятком поблизости не было, поставила его обратно. Потом сходит к кулеру или на кухню за кипятком и новой порцией «Терафлю» с корицей. И мёдом.       - Так что такое? Ты вправду выглядишь не очень. – не унимался Ракета, подсев к Куле, возобновившей пролистывание картинок, поближе. – Мало ли, кэп по тревоге поднимет, ты же…       - Небоеспособна? – прервала его лиса. – Не парься, просто суточный вирус. Скоро пройдёт.       - Думаешь?       - Просто я крепче многих.       Ракета невольно улыбается. Слишком гордая, чтобы признать, что лучше дать себе отдохнуть. Оно и понятно. Со способностью сдвинуть, хоть и не на большое расстояние, полутонный груз, температура и сопли покажутся мелочью.       - Я чувствую, от тебя немного жаром отдаёт. – снова перешёл на эту тему Ракета. – Ты болеешь, лучше тебе прилечь.       - Мы с тобой когда-то по-чёрному шутили, что надо лечиться от того, что с нами сделали. – Кула повернулась к нему, говорила спокойно. Она в принципе не была предрасположена к негативу и тем более – к агрессии. Наехала на него, высказала всё, что о нём думает, лишь тогда, когда он набрался смелости пригласить её на ужин. – Хотя в принципе это только я о себе должна была так шутить. Я-то мутант, ты только мета. Но это не болезнь.       Она вдруг начинает шмыгать заложенным носом, почёсывать его. Ракету снова колит это беспокойство, но он не знает, что конкретно сделать. У песца крутило в носу, но чих удалось удержать. Только после этого она выдохнула так утомлённо, словно вот-вот будет кряхтеть от усталости. Никогда ещё Ракета не видел, чтобы ей было так плохо. Просто она упрямится, не хочет подавать виду.       Ракета вздохнул. Беспокойство уже гложет, а не только колет. Енот запрыгивает на стол, поскольку со своего места ему было не дотянуться, и, нажав F2, перевёл ноутбук в «спящий режим».       - Эээй… – Кула пытается произнести недовольно, но выходит скорее более утомлённо, того и гляди, заснёт прямо тут.       - Я настаиваю. Тебе надо отдохнуть. – говорит Ракета, спрыгивая со стола. – Идём-идём, удобная кроватка ждёт.       Заглянув еноту в глаза, Кула почти сразу поняла – он не отступит. Лучше уж послушать, а то точно голова расплавится. Оперевшись на подлокотники стула со спинкой, песец поднялась, но тут же положила ладонь на стол. Голова так устала, что тело начинало плохо слушаться, ноги становились ватными. Ну и до кучи тепло под глазами и горячий лоб.       Ракета снова не вслух позлился на самого себя за малый рост. Помочь Куле он мог, лишь держа её за руку. Взгляд же её почти стекленел.       - Ну нельзя же так засиживаться. – пробормотал енот. Однако от обострённого слуха песца-мутанта даже тихий тон не ускользал.       - Да ладно тебе, что так разволновался-то? Я сейчас расплачусь. Умф… Блин, всё тело горит.       - Ложись, тогда.       - Да всё, уже.       Из одежды на Куле были только короткие домашние шорты и футболка. Она не так часто, но спала без всего, однако сейчас ей было просто лень всё с себя снимать. И так хорошо спится. Пока она лениво переползала на свой край кровати, Ракета подбежал к шкафу, из которого достал удобную тонкую простынь – в комнате и так было тепло, да и зачем уроженке почти полярного Юкона тёплое одеяло?       - Присядь пока на край. – сказал енот.       Кула удрученно протянула, но, перекатившись валиком, пересела на край кровати. А Ракета одним «взмахом» расстелил поверх кровати и простынь, кивком сказав, что теперь уже точно можно ложиться. Кула уже начала забираться под удобную простынку, но тут же к ней чуть не подскочил сам Ракета и лёг рядом.       - Ну-ну, ты что? – не поняла лиса, когда он приобнял её чуть ниже шеи и начал… переворачиваться. Такими «вращательными» движениями Ракета просто завернул их обоих в своего рода кокон. Двойная мумия, только в шуточной форме.       - Я же болею. – тут же отрезала Кула, тем более, что Ракета был теперь с ней на одном уровне, в прямом смысле нос к носу.       - Побоку, не страшно. – Ракета наклонил голову на бок. – Просто расслабься, спи, отдыхай.       - Ракета, не…       - Не нужно, снежок. – прервал енот, смотря Куле в глаза. – Я просто хочу быть рядом.       И Кулу это на самом деле тронуло. Она же тоже смотрела другу в глаза. Но другу ли? В данный момент важнее было другое. Взгляд, полный неподдельного желания быть рядом, чувствовать спокойствие, но не за себя. Ракета действительно изменился.       - Енот, что ты сделал с Ракетой?       - Хех, не надо, это тот же я. Тут только тебя надо благодарить. – полушепотом ответил Ракета. – Тебя.       - Ой, ну пошла вселенская льстя. – выдохнула Кула. Но в этот момент тело опять отдавало жаром и усталостью, так что она побоялась, что это прозвучало как недовольство. Но Ракету, похоже, не колыхнуло.       - Нет, нисколько. Кэп, мама с сестрой и ты, конечно же. Вы все подталкиваете меня становиться лучше. Вы… – он прервался, опустив вниз взгляд. – Вы же моя семья. У меня никого ближе вас нет. Нет кого-то, кто меня бы так же выносил и терпел…       - Прекрати. Тебя не терпят, тебя по-настоящему любят.       «И я в том числе» – думает она, но почему-то не озвучивает. Возможно, позже, когда уже будет лучше себя чувствовать, пожалеет, что не сказала. Но сейчас, может, это было простительно. И как бы ванильно это ни звучало, ей хотелось, чтобы этот грубоватый на словцо очаровашка был с ней рядом.       Минуты теперь казались часами, а может, оба они просто забыли о времени. Портить словами ситуацию не хотелось никому. Но Ракета всё же решился. Кула смотрела на него утомленным взглядом, а ей надо было поспать. Усталость и температура свалят с ног даже титанию*** в обличии белоснежного пушистого ангела.       Но прежде, чем закрыть глаза и уйти в морфеево царство, Кула всё же решает сказать своей родственной душе спасибо. Не словом. Под простынёй она медленно поднимает руку, чтобы немного приобнять и приподнять Ракету, а после её губы нежно, почти невесомо касается мягкой шёрстки на его щеке. Короткий, но такой приятный поцелуй. Енот ещё несколько мгновений пребывал в приятном оцепенении.       Нет, всё-таки он теперь без неё не может. Прав был тот, кто сказал, что одиночество – удел сильных. Без неё ему будет тяжело. Пусть он и будет при всех это отрицать, пусть не будет позволять гордость, но это так.       Горячие веки Кулы сомкнуты, она медленно засыпает. А Ракета старается не двигаться, просто смотрит на неё, на своего белого ангела, словно боится потревожить хрупкий сон.       Лишь у самого как будто растекается тепло… вокруг глаз. Нет, говорит енот сам себе, ведь знает, что только в одни моменты. Осторожно достав из-под «кокона» из простыни лапу, он касается краешка глаза, чувствует на пальце маленькую слезинку. Но Кула уже дремлет, а кроме них тут никого нет.       «Мда. – с некой иронией улыбается Ракета. – Теперь из тебя, приятель, сентиментальность так и прёт. Ничего от тебя прежнего. И приступы эмоциональности, и перепады настроения. Похоже, тебе надо к доктору».       Это будет потом. Пока что он просто хочет быть рядом со снежинкой, даже быть с ней всегда. Никто её не обидит, никто не тронет. Он за неё жизнь отдаст, как она была готова рискнуть ради него.       Ракета заметил, что снова задумался. Им обоим сейчас не помешает просто поспать.