Фернандо

Убедившись, что дверь в ее спальню заперта, Донна растерянно и недоверчиво взглянула на экран своего телефона. Четыре пропущенных вызова, восемь текстовых и два голосовых сообщения с неизвестного номера, но по содержанию сообщений, она быстро идентифицировала от кого они. «Пожалуйста». «Донна, возьми трубку». «Я знаю, что ненавистна тебе но, пожалуйста». «Это очень важно». «Все один раз». «Донна Мария Валентина Шеридан». Для лучшего узнавания, Донна записала номер под простым словом «Мать». Посмотрев на новый контакт в списке, она закрыла глаза, пытаясь себя убедить позвонить. Маленькая зеленая кнопочка поддразнивала ее, крича, что она трусиха и ей не хватит сил и смелости на нее нажать. Глупая, безрассудная потаскуха, у которой нет яиц, чтобы просто позвонить матери. Это стало последней каплей и Донна нажала на кнопку вызова и прижала металлическую коробочку к уху, не успев пожалеть об этом. — Донна! Ты… Ты мне перезвонила! Голос был в точности таким же милым и чарующим, каким она его помнила. Она говорила со своей дочерью так, словно прошла неделя, а не два десятилетия. Она была добра и вежлива но, как ни странно, отчаянно. Однако ни смотря ни на что, в сердце у Донны все еще была злоба. Когда в последний раз Донна с ней говорила, та кричала и сыпала в ее адрес оскорблениями, но даже просто уважение, которое Руби показала сейчас, ей было достаточно, чтобы впервые за много лет почувствовать себя любимой. — Я звоню тебе, только потому что нуждаюсь в твоей подтверждении кое-чего. Это не имеет совершенно никакого отношения к тому, что ты решила связаться со мной, — Донна быстро отрезвила мать, раскидав все по полочкам, стараясь не давать ей никаких надежд. Это не было воссоединением или примирением и звонила она ей только потому, что никто не мог подтвердить то, что знала только она, — Имя моего отца Фернандо Сьенфуэгос. Ты встретилась с ним в июле 1959 года, в Мехико. Ты была на разогреве в мини-туре у какой-то прославленной певицы и ты влюбилась. Как только Донна открыла рот, она уже не могла остановиться. Предоставив матери всю информацию, что успела собрать за утро, она ожидала от нее лишь подтверждения или опровержения. — Донна, дорогая… — ее голос был тихим, заботливым и таким… таким напуганным. Донна никогда не видела свою мать напуганной или уязвимой, ни разу. Она не показывала шока или удивления чему-то необычному, а теперь была окончательно сломлена, — Откуда тебе это известно? Я не могу… Где ты раздобыла эту информацию, Донна? — Не важно, — настаивала Донна, прекрасно зная, что на самом деле это очень даже важно. Если ее сотрудник является ее отцом, это все усложняло. А еще больше усложняло ситуацию то, что возможно Фернандо Сьенфуэгос вовсе не знал, что его любимейшая Руби была от него беременна, — Я просто хочу услышать «да» или «нет». — Донна, все не так просто. Фернандо Сьенфуэгос, он… — «Да» или «нет», мама. Последнее слово далось ей со страхом зная, что от этого ее мать либо смягчится, либо еще пуще расстроится. В любом случае, как бы странно это не звучало из уст Донны, она задавалась вопросом: сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз говорила это слово? — Мне нет никакого дела до тебя и меня не волнует с чего ты вдруг решила мне позвонить. Я просто хочу чтобы ты дала ответ на поставленный вопрос, а после оставила меня в покое еще на двадцать пять лет! Вдох. На том конце провода раздался очень громкий и душераздирающий вдох. — Да. Я люблю тебя, Донна, и как бы ты не выяснила это, мне очень жаль. — Спасибо, мама, — ответила она, нажимая красную кнопку на телефоне и заканчивая разговор прежде чем можно было что-то возразить. Ее мать подтвердила ее подозрения и теперь они стали фактом. Фернандо Сьенфуэтогос был ее отцом. Ее мать провела солнечное лето в пустынной Мексике, перед тем, как вернуться домой и понять, что беременна от мужчины, с которым встречалась. Повернувшись к своей тумбе, Донна откопала несколько фотографий, которые тщательно скрывала под фото «Донны и Дайномос», что датировались 1976 годом. Вытащив их впервые из тумбы за многие годы, Донна почувствовала, как ее трясет. То, что находилось в ее руках, было прямым доказательством. Все, что ей было необходимо, чтобы убедить Фернандо Сьенфуэгоса в том, что все, что она собиралась ему рассказать — чистая правда. — Мам? — услышала она голос Софи, после стука в дверь, — Тут сеньор Сьенфуэгос, он хочет увидеть тебя, ты можешь открыть дверь? Она едва могла дышать. Ну конечно же, он пойдет за ней. Она странно себя вела, даже очень странно, и он хотел узнать что послужило тому причиной. Дрожащими руками, она повернула замок и открыла дверь. Он толчка Донны, петли, поддерживающие массивный кусок дерева, жалобно заскрипели. Перед ней стояли Софи и Фернандо. — Входите, — сказала она, отходя в сторону, пуская отца в комнату и пряча за спиной фотографии в руке. Краем глаза, она заметила наблюдающую Софи. Ее глаза были широко раскрыты от удивления. Донна знала, что ей надо бы тоже все объяснить но, пока что, не собиралась этого делать. Не сейчас. — Я и ваша мама должны поговорить наедине, — ласково сказал Фернандо Софи, осторожно закрывая перед ней дверь и сразу после этого поворачиваясь и смотря на Донну в ожидании. — Я могу все объяснить, — сказала она. — Так почему бы вам не сделать это?