А любовь еще жива?

Максим проснулся рано утром. Сегодня у него был важный день. Как много от него зависело. И так же точно он зависел от Марии. Они стали зависимы друг от друга, стали просто неделимы. В какой момент это произошло, Максим уже и сам бы теперь не вспомнил. Но зато знал одно: она ему нужна. Она очень ему нужна. Мария тоже проснулась едва ли не с рассветом. Её вдруг охватило знакомое волнение. Как в тот раз, перед съемкой в парке… Она часто вспоминала тот день. Руки Максима, накрывшие ее ладони, его губы, уткнувшиеся в ее затылок… Мария встряхнулась: все, хватит предаваться воспоминаниям, нужно собираться, у нее сегодня столько дел, днем репетиция, а вечером спектакль… Максим быстренько управился со своими делами, и взглянул на часы. Ехать в театр было еще рано. И к тому же ему надо было войти туда незамеченным ни для публики, ни для Маши. В театре Марию встретили с распростертыми объятиями. — Ой, ну наконец-то! — Вернулась наша путешественница… — Ну, как там в Германии, рассказывай… — Ой, там так здорово, — и Мария принялась рассказывать. Потом она раздала всем подарки, которым все очень обрадовались. Юшкевичу она подарила фирменную пивную кружку, Антону Эльдарову — футболку, Марии Рыщенковой — шелковый платок, Дронову — бейсболку с названием его любимой немецкой рок-группы. Все остались довольны подарками, стали тут же мерить, и подшучивать друг над другом. Потом вошел режиссер спектакля и объявил о начале репетиции. И все дружно отправились на сцену. Во время репетиции Мария обратила внимание на странное поведение своих дорогих коллег. Они постоянно переглядывались и перешептывались. И часто звучало в их устах: «он». Мария была заинтригована. Она четко услышала фразу: «А он где будет сидеть?», и не выдержала. — Да кто он? О ком вы все время говорите? Все переглянулись. — Осветитель новый, — выкрутился Юшкевич. — У нас новый осветитель, и пока не знает где ему надо находиться, чтобы регулировать освещение на сцене. — Аа, ясно. — Так, Маша, не отвлекаемся. Давай, говори свой текст, — заторопился Дронов, который тоже был в курсе этого заговора. И все опять вернулись к репетиции… Наступил вечер. Театр стал наполняться публикой. Народу было много. Зал был забит полностью. Но одно место в первом ряду пустовало. Оно было для Марии. Его специально немного огородили и поставили рядом администратора, который следил, чтобы его никто не занял. Это была просьба Максима, чтобы Маша после спектакля села именно туда. Максим прошел в театр с черного входа, и незаметно пробрался в зал. Сел за пульт рядом со звукорежиссером и осветителем. И порадовался тому, что его здесь было не видно, особенно в темноте. Свет погас. Юшкевич стал говорить вступительный текст. Спектакль начался. Первую половину спектакля Максим просидел абсолютно спокойно. Спектакль очень ему понравился, он даже жалел, что не мог найти времени, чтобы прийти на него раньше. И помнил, как расстраивалась по этому поводу Маша. «Ничего, Машулик. Я сегодня здесь, и смотрю на тебя, как ты и хотела», — думал он. На телефон прилетело сообщение. — «Ты где?» — спрашивала Якунина. — «Я здесь», — ответил он. — «Неподалеку от тебя. Только не оборачивайся. А то Машка со сцены увидит, что ты головой крутишь». — «Всё, поняла. Ладно, давай, удачи. Держу за тебя кулачки». — «Спасибо, Нюсь». В антракте Максим быстренько выскочил на улицу. Он не хотел, чтобы его сейчас увидел кто-то из зрителей. Непременно поднимется шум и никакого сюрприза не получится. Началась вторая часть спектакля. Максим еще раз всё перепроверил у пульта, чтобы всё сделали как надо. Оставалось только дождаться окончания. И вот, наконец, пошли финальные реплики героев. Заиграла музыка, и актеры, взявшись за руки, пошли на поклон. Зрители захлопали, вскочили со своих мест, побежали на сцену дарить цветы. Актеры пошли на второй поклон. После чего Юшкевич взял в руки микрофон, который ему подали из-за кулис. — Друзья мои! Спасибо вам большое за то, что пришли сегодня на наш спектакль. Попрошу еще минуточку внимания. Дело в том, что мы сегодня тоже приготовили небольшой сюрприз. Сегодня у нас в гостях наш замечательный друг и коллега Максим Аверин! Все громко захлопали, а Маша оторопела. Что? Максим здесь? Под аплодисменты публики Максим поднялся на сцену, и забрал микрофон у Юшкевича. — Добрый вечер, дорогие друзья! Вы, наверное, находитесь в недоумении, почему я здесь? Я отвечу на ваш вопрос. Ну, во-первых, как вы знаете, с героями спектакля мы снимаемся вместе в «Склифосовском». Но, к своему великому стыду, у меня не было возможности посмотреть этот спектакль раньше. Но сегодня я здесь, и хочу поблагодарить своих друзей за их блистательную игру! Браво! Все захлопали. — Но и это еще не все, дорогие друзья. Сегодня я пришел сюда и еще и затем, чтобы сделать сюрприз своей любимой кино-жене и любимой женщине Марии Куликовой! Все снова захлопали, сели обратно на свои места, а Мария стояла, словно пораженная громом. «Боже, — думала она. — Мне всё это снится?» Все на сцене расступились, освободив место для Максима. Максим взял Марию за руку и вывел её вперед. — Дорогая моя! Я хочу тебе сказать, что за все время нашего знакомства и съемок фильма, я по-настоящему привязался к тебе всем сердцем, всей душой. Иногда так бывает, что чувство дремлет много лет, а потом наступает такой момент, когда ты понимаешь, что уже не можешь держать это в себе. И сегодня я здесь, чтобы рассказать и тебе, и всем присутствующим, и нашим друзьям, о моих чувствах к тебе. Из глаз Марии чуть слезы не потекли. Она взяла микрофон. — Боже… это так неожиданно… Не знаю, что и сказать… — Ничего не говори. Только слушай. Максим за руку увел Марию со сцены и усадил на приготовленное ей место. Зрители радостно перешептывались и смотрели на нее. В это время все актеры ушли со сцены, а декораторы унесли весь реквизит. Максим подошел к микрофону на стойке. Его осветил прожектор, Максим подал знак звукорежиссеру, и тот включил музыку. И Максим, глядя, прямо на Марию, начал читать стихи Роберта Рождественского. Как много лет во мне любовь спала. Мне это слово ни о чем не говорило. Любовь таилась в глубине, она ждала — И вот проснулась и глаза свои открыла! Теперь пою не я — любовь поет! И эта песня в мире эхом отдается. Любовь настала так, как утро настает. Она одна во мне и плачет и смеется! И вся планета распахнулась для меня! И эта радость, будто солнце, не остынет! Не сможешь ты уйти от этого огня! Не спрячешься, не скроешься — Любовь тебя настигнет! Как много лет во мне любовь спала. Мне это слово ни о чем не говорило. Любовь таилась в глубине, она ждала — И вот проснулась и глаза свои открыла! Зал замер, а потом буквально взорвался аплодисментами. Мария сидела и не верила своим ушам. От таких слов душа у нее просто перевернулась, сердце, казалось, словно выскочит из груди… Максим поклонился зрителям и снова подошел к микрофону. — А сейчас я исполню одну замечательную песню — «Мария». Стихи написал Эмиль Радов, а вот музыка — Люси Гурченко. Сама она так вспоминала об этом: «…Шла по телевизору захватывающая передача. Ну, не сыграешь такое, не придумаешь и не срежиссируешь. В мире есть закон: каждый час в течение трех минут можно передавать сигнал тревоги и бедствия. И только. Это закон SOS! И вдруг однажды вместо сигнала тревоги на весь мир пронеслось: «Мария, я люблю тебя!!!» Сама жизнь ворвалась к людям в дома. На экране телевизора было лицо той самой Марии — прекрасное счастливое лицо любящей и любимой женщины». И сегодня эту песню я посвящаю своей любимой женщине, которую зовут так же, как и героиню — Мария! На сцену вынесли стул, Максим на него сел. Снова его осветил прожектор, и заиграла специально подобранная Максимом музыкальная композиция. И он запел песню. Ох, как он её пел! Каждое его слово было от самого сердца, глаза его полны были любви к ней, к его Марии. Три минуты в течение часа Корабли молчат в океанах. Сигналит лишь тот, кто в беде оказался. И однажды сигнал раздался. Мария! Ты слышишь? Я люблю. Мария! Ты помни, я люблю, Мария! Ты знай, что я люблю, Мария! Мария! Пусть мир наполнен будет именем Мария, Пусть над миром льётся песня о Марии. Я люблю, ты слышишь? Я люблю, Мария! Это сердце чьё-то кричало О своей любви всему свету, Признанье, как чайка, над морем парила. Каждый вспомнил свою Марию. Мария! Ты слышишь? Я люблю. Мария! Ты помни, я люблю, Мария! Ты знай, что я люблю, Мария! Мария! Пусть мир наполнен будет именем Мария, Пусть над миром льётся песня о Марии. Я люблю, ты слышишь? Я люблю, Мария! Тают звёзды, сгорают кометы, Всё проходит, любовь бессмертна. Бессмертна, как море, Сильна, как стихия. И свята, как Аве Мария. Мария! Ты слышишь? Я люблю. Мария! Ты помни, я люблю, Мария! Ты знай, что я люблю, Мария! Мария! Мария! Ты слышишь? Я люблю. Мария! Ты помни, я люблю, Мария! Ты знай, что я люблю, Мария! Мария! Мария! Мария! Люблю! На последних строках Максим вышел в зал, взял Марию за руку и поднял ее на сцену. У нее слезы текли по щекам, она и смеялась и плакала одновременно. «Боже, Макс, что же ты со мной делаешь?» Она не выдержала и кинулась ему на шею. Он обнял ее крепко-крепко. Зал взорвался аплодисментами. Тут же помощник режиссера по знаку Максима передал ему из-за кулис огромный букет цветов. И Максим вручил его Маше. Руки у нее так тряслись, что она едва не выронила его. Она взглянула на Максима. А когда заговорила, все услышали, как дрожит ее голос. — Макс! Ты меня сегодня просто шокировал… Я совсем не ожидала… Спасибо! Я не могу стихами говорить, но я просто скажу… я тоже… ну вообщем… люблю тебя… вот как-то так. Все расхохотались. Кто-то крикнул: «Поцелуй», и все подхватили: «Поцелуй! Поцелуй!» Максим наклонился к Марии, провел ладонью по ее щеке, вытирая слёзы, и нежно-нежно поцеловал ее в губы. Публика просто обезумела. Все вскочили со своих мест, и зал едва не взорвался от аплодисментов. Кто-то выскочил на сцену и стал осыпать их лепестками цветов. Недалеко от сцены прыгала от счастья за друзей Якунина, и восторженно показывала знаки большими пальцами: «Круто! Круто!» Максим и Мария всё еще стояли на сцене. Стояли и целовались, пока не опустился занавес. Сюрприз удался.